Голос девочки сошел на нет, и в трубке послышались всхлипы.
– Саша, думаю, вам нужно обратиться в полицию, и как можно скорее.
– Зачем? – удивилась школьница. – Ничего же не случилось… да и не станут они заниматься нашими делами. Кто мы такие?..
– Полиция не только делами богатых и знаменитых занимается. Она расследует и преступления против рядовых граждан. И кстати, большую часть времени именно этим и занимается. Саша, послушайте, это серьезно! Да, пока ничего не случилось… Но если вы хотите, чтобы ничего не случилось и дальше, нужно немедленно заявить в правоохранительные органы. Где вы живете?
– Улица Героев-танкистов, дом восемь, квартира шестнадцать, – ответила девочка.
Так, кто там у нас участковый? Какой это вообще отдел? Может, им стоит обратиться сразу в городское УВД? Позвоню майору Мироновой, напомню о старой дружбе и попрошу, чтобы к деликатным клиентам отнеслись повнимательнее…
Стоп. Этот адрес сегодня я уже слышала. Именно его назвал мне нерешительный прибалтийский менеджер! Только номер дома другой.
– Саша! Подождите, не вешайте трубку!
– Извините! – прошелестела девочка на прощание, и раздались короткие гудки.
Ну, и что все это значит?!
Так, спать сегодня мне больше не придется. Поэтому я натянула спортивный костюм и на цыпочках прокралась на кухню – прихватить на пробежку бутылочку воды. На кухне меня уже поджидала тетушка Мила. Одетая в ночную рубашку в кокетливый цветочек, тетя варила кофе. Мила – страшный кофеман, так же, как и я. Но у нее высокое давление. Так что вожделенную чашечку арабики Мила может позволить себе только утром. Иногда это удовольствие становится центральным событием дня. Кстати, тетя утверждает, что свою маниакальную страсть к кофе я унаследовала от нее. Не знаю, не знаю… Тетя – сестра моего отца, который проживает с новой женой в моем родном Владивостоке. С отцом я отношений не поддерживаю, так что Людмила Охотникова – единственный родной мне человек. Когда у меня в жизни была черная полоса, Мила поддержала меня. Тогда я только что оставила службу, составлявшую смысл моей жизни начиная с восемнадцати лет, и, честно сказать, не знала, куда податься. Мила предложила мне пожить у нее. С тех пор я живу в провинциальном Тарасове и ничуть о том не жалею. Наоборот! В Тарасове я, кажется, уже достигла вершин признания. А ведь Тарасов областной центр с миллионным населением. Вот!
Еще нет и семи утра, а ко мне в очередь уже выстраиваются клиенты! Ну кто еще может похвастать таким успехом и востребованностью в наши кризисные времена? Правда, клиенты все какие-то странные…
Мила продолжала священнодействовать. Пена кофейная наконец поднялась и осела коричневой шапкой, тетя разлила ароматный напиток по керамическим чашкам, уселась на стул, сделала глоток и замерла с видом наркомана, переживающего первый приход. Только после этого Мила произнесла:
– Доброе утро, Женечка! Жарко сегодня, правда?
– Тетя, даже не думай! – твердо сказала я. – Ты все равно поедешь в санаторий. И не пытайся увильнуть. В городе адская жара, а у тебя давление.
– Женя, но что я там буду делать?
– А что ты обычно делаешь в санаториях? Будешь гулять по полям и лесам с какой-нибудь новой подружкой. Питание там трехразовое, вечером кино и танцы.
Тетя поневоле расхохоталась.
– Женя, ну какие танцы в моем возрасте?! Да и прогулки я не очень люблю. А эти случайные соседки по комнате вообще бывают невыносимы…
– Милочка, у тебя будет номер люкс, одноместный! – напомнила я. – Так что будешь выходить к народу, как английская королева, – когда очень надо. Тебя ждут три недели восхитительного безделья, а ты отказываешься! Я с удовольствием поменялась бы с тобой местами…
Тут я лукавила. Санатории я терпеть не могу, но врачи рекомендовали Миле проводить жаркие месяцы где-нибудь на природе. Я напряглась и выдала последний аргумент, так сказать, козырь из рукава:
– А в промежутках между прогулками и общением станешь читать свои любимые детективы! Я закачала тебе собрание сочинений Эллери Куина и Росса Макдональда. Этого тебе хватит хоть на полярную зимовку!
Моя тетя – страстный любитель «криминального чтива». Причем Мила не делает различий между рафинированным Куином, классиками типа Агаты Кристи и Рекса Стаута, и безнадежным мусором с кровавыми когтями на обложке. Наша небольшая двухкомнатная квартира медленно, но верно превращалась в подобие книжного склада, и я с тоской посматривала на завалы в обложках… Но тут цивилизация в очередной раз совершила технологический скачок, изобретя электронную книгу. Я была едва ли не первым человеком в городе, который приобрел это полезное устройство. Я вручила его тете на первое же Восьмое марта, и тем самым проблема гибели под книжными завалами была устранена.
– В общем, так, тетя! Я вернусь с пробежки и отвезу тебя на вокзал…
Когда я пришла домой, меня встретила растерянная тетя Мила. Я сразу поняла – в мое отсутствие что-то случилось.
– Женя, тебе звонили восемнадцать раз! – пожаловалась Мила. Тетя – человек терпеливый, но иногда моя работа достает и ее.
– Прости, пожалуйста! – вздохнула я, понимая, что действительно задержалась с возвращением. – И кто это был?
– Звонила какая-то женщина, она не представилась… У некоторых сограждан нет никакого понятия о телефонном этикете! Представляешь, я поинтересовалась, кто она такая, а она мне: «Не ваше дело!»
– Ну, дала бы ей номер сотового!
Я не разглашаю номер мобильного телефона. Не то чтобы это была какая-то тайна – к примеру, клиентам я сообщаю его всегда. Но вот «соискателям» знать мой номер совершенно ни к чему – иначе мне придется слишком часто его менять.
Я успела принять душ и налить себе чая, когда домашний телефон затрезвонил в очередной раз.
– Охотникова.
– Наконец-то я вас поймала! Вот не думала, что вас так трудно застать! – раздался раздраженный голос. Так, женщина средних лет, властная, очевидно, состоятельная и привыкшая, что все вокруг бегают перед ней на задних лапках, как пудели в цирке.
– Слушаю вас.
Подчеркнуто деловой тон подействовал – дама слегка сбавила обороты.
– У меня очень деликатное дело. Не хотелось бы обсуждать его по телефону! Вы можете приехать для предварительной беседы?
– Разумеется. Адрес?
– Улица Героев-танкистов, пять, квартира сто восемьдесят.
Так. Приехали…
– Вам известны мои расценки? – на всякий случай уточнила я. Обжегшись на молоке, дуют на воду.
Недоуменное молчание было мне ответом. Наконец дама произнесла:
– Деньги не проблема. Так я вас жду?
Я успела забросить Милу и ее чемоданчик на вокзал и сдать тетушку с рук на руки приятной даме средних лет – представителю санатория. Дама сопровождала группу пенсионеров, отправлявшихся на отдых, и пообещала приглядывать за Милой.
– Понимаете, она такая рассеянная, – говорила я, бросая торопливый взгляд на часы. Время поджимало.
– Не волнуйтесь, все будет в порядке! – успокоила меня дама. Тут меня оттеснил могучим плечом мужик в шортах и сланцах, но при этом в белой рубашке. Сидит, наверное, весь рабочий день за столом в офисе, и клиентам видна только верхняя его часть…
– Вы там это… не давайте папаше за бабульками бегать, – на полном серьезе попросил толстяк. – Ему вредно, доктора не велят.
Дама, даже не изменившись в лице, заверила, что сделает все возможное.
Мне стало смешно. Больше всего это напоминало сцену из моего детства – когда родители толпились на перроне, провожая своих чад в летний лагерь и прося вожатого присмотреть за детишками. Я занесла чемодан в вагон и вышла на перрон. Мила помахала мне из окна и немедленно вернулась к оживленному разговору с соседкой по купе. Кажется, она уже нашла себе подружку. И я могу с чистой совестью приниматься за работу.
К дому потенциального клиента я подрулила часам к десяти – проклятые пробки. Это оказалась здоровенная многоэтажка, с множеством подъездов и арок – один из тех домов, куда можно втиснуть население небольшого городка. Так, этаж последний, десятый. Я позвонила в домофон, а наверх поднялась на лифте.
Хозяйка сама открыла мне дверь. В квартире пахло увядшими цветами и валокордином, зеркала завешены черным. Что ж, понятно. Этот дом посетила беда…
– Любовь Южина. – Хозяйка протянула мне крупную руку, всю в массивных золотых кольцах. Пожатие было крепким, почти мужским. Да и сама дама выглядела внушительно – ростом с меня (а ведь во мне метр восемьдесят), размер одежды пятьдесят второй, обуви – сорок первый, что для женщины многовато, широкие плечи, большая голова на мощной шее, и черты лица крупные – рот с сочными губами, торчащий нос, холодные голубые глаза навыкате. На Южиной было черное глухое платье и туфли-лодочки. Платье я для себя определила как траурное. Куплено недавно без примерки, надето в первый раз и топорщится на груди.
