Ознакомительная версия.
В Москве Наша Таша сказала, что сначала — дела, и потребовала остановиться «у сберкассы». Шоферу-адьютанту приказано было остаться в машине.
Аглая долго изучала бланки оплаты. Наша Таша ничего не говорила, только показала ей на заполненные ранее и проставила, где нужно, знаки вычитания и умножения. Аглая, наконец, освоила платежку за свет, произведя сначала вычитание цифр в столбик, потом умножение.
— Почему за газ столько платят? — спросила она, не найдя в платежке за газ, что можно вычесть и перемножить.
— Так постановило государство. Платишь за количество газовых приборов и метраж отапливаемой площади. Это понятно?
— Понятно… а как деньги дойдут до газодобытчиков?
— Все платят государству через сберкассу, а оно потом рассылает деньги кому надо.
— А сразу газодобытчикам и электрикам можно отправить по почте?
— Нельзя. — Наша Таша посмотрела на часы. — Как-нибудь я расскажу тебе о круговороте денег в государстве. А пока сосредоточься. Когда тебе исполнилось пятнадцать, мы с Лакрицей завели сберкнижку на твое имя. Подойди к окошку, где написано «вклады», проверь, сколько там денег. Они твои. Можешь снять, сколько захочешь — ты уже взрослый человек. Я подожду в машине.
И вышла, прежде чем Аглая успела испугаться.
На почте Аглая должна была купить конверт, написать письмо и отправить его.
— Кому я могу написать письмо? — удивилась Аглая.
— А кому бы ты хотела?
Подумав, Аглая сказала, что хотела бы написать отцу, но не знает, где он живет, и жив ли вообще человек по имени Добрыня Никитович. Наша Таша заметалась глазами по тусклому помещению с тошнотворным запахом нагретого клея, которым полная женщина в рабочем комбинезоне сноровисто смазывала коричневую бумагу бандеролей.
— Ты пиши, а я тебе адрес скажу. Пиши, я не буду читать, не волнуйся.
«Здравствуй, Добрыня, — написала Аглая. — У тебя есть дочь, ей уже восемнадцать раз дарили по маленькому прозрачному камушку. Она хранит их в яйце. Яйцо стоит на подставке, оно открывается и очень красивое — зеленое с крошечной золотой птичкой наверху. Какого цвета твои глаза и волосы?»
Рассмотрев конверт, в строчке «кому», Аглая написала «моему отцу Добрыне». Наша Таша сказала, что нужно обязательно добавить отчество и фамилию — Никитовичу Васнецову. Еле поместилось. С обратным адресом тоже все оказалось просто — оказывается, его можно посмотреть в паспорте, где прописка. Остались незаполненные три строчки «куда». Аглая застыла над ними, ничего не спрашивая и не глядя на женщину рядом. Наша Таша подумала-подумала, подвинула конверт к себе и заполнила их быстрым неряшливым почерком. Название переулка, номер дома и какой-то «отдел русской живописи».
Аглая не поверила, что полоску на треугольнике конверта нужно облизать для заклейки. Думала, что Таша шутит.
Магазины выбирала полковник Ладова. Дорогой бутик женского белья, «Москву» на Ленинском с одеждой и Елисеевский на Горького с едой. После Ленинского полностью переодетая в новое Аглая, устав от обилия впечатлений, отключилась в машине. Уснула на заднем сидении с полуоткрытым ртом и смело расставленными коленками из задравшейся короткой юбки. На Горького у входа в магазин юркий мужичок исхитрился несколько раз клацнуть фотоаппаратом и всучить потом вялой после короткого сна Аглае свою визитку. Флигель бросился из машины, но мужичка уже след простыл. Аглая повертела картонку и вопросительно посмотрела на полковника Наташу. Наша Таша прочла, что там написано, и улыбнулась.
— Тебе пригласили в модельное агентство.
— Зачем? — спросила Аглая.
— Чтобы фотографировать раздетой и предлагать для разврата богатым мужикам.
Аглая задумалась.
— Это такая работа для женщин?
— Не для всех, — опять улыбнулась полковник Наташа и игриво толкнула плечом застывшего возле них Флигеля.
Он стоял с непроницаемым лицом и красной левой щекой, застыв глазами где-то поверх голов прохожих. После магазина женского белья, в котором полковник заставила его оценивать примеряемые Аглаей вещи, молодой офицер боялся смотреть на девушку, чтобы не навредить себе еще больше.
— Ладно, стойкий оловянный солдатик, вези нас обратно на дачу. — Устало махнула рукой полковник. — Жратвы и там навалом, а в магазине очереди — не протолкнуться.
Вечером пили кофе с коньяком в кухне-столовой. Адъютанту коньяка не дали, он набрал в тарелку еды и ушел в комнату для гостей смотреть фильмы по видику. Полковник Наташа сказала, что в конце проведенного урока ученице позволено задавать вопросы, чтобы закрепить материал. Аглая недолго думала:
— Почему вы ударили вашего адъютанта? Я видела тогда… в зеркале. Ведь он меня спас.
Наша Таша посмотрела перед собой тяжелым взглядом.
— Потому что разгильдяй!.. Прищемил твое платье дверцей.
— Платье? — удивилась Лукреция. — А я подумала, что ты…
— А не надо думать! — повысила голос Ладова. — Тебе, майор в отставке Смирновская, по чину не положено думать в присутствии полковника!
Аглая и бровью не повела. Отхлебнула из чашки и спрашивает:
— Вы кричите, потому что ваш адъютант видел меня голой?
Тут уж Лукреция вскочила, а полковник Ладова стукнула по столу кулаком и крикнула «Сидеть!»
Лукреция села.
— Где — голой?.. Почему голой? — спросила она, стиснув под столом руки.
— Ну почти голой, — уточнила Аглая. — Я лифчик и комбинацию в магазине примеряла, а Наташа пригласила посмотреть своего адъютанта. Сказала, что в этом деле мужской взгляд нужен.
Лукреция кивнула все еще в ступоре, потом посмотрела на Ладову в озарении. Полковник в ответ на ее взгляд многозначительно подняла брови.
— Вот именно! Кто еще о моей крестнице так позаботится? Или собираешься всю жизнь ее возле себя сиделкой гнобить?
— Сколько ему лет? — спросила Лукреция.
— Двадцать шесть. Закончил приборостроительный техникум с красным дипломом и пошел в военное училище. По окончании болтался полгода в информационном центре Минобороны, оттуда я его и выдернула, пока не заплесневел. Завербовала, так сказать, на счет «три». Сейчас учит языки и юриспруденцию на заочном в университете. В Службе числится в десятке лучших оперативников. И это при абсолютно беспогонных родителях.
— Откуда он?
— Смоленский. Думала, я тебе выкидыша мегаполисного предложу? С этим мальчиком никогда не будет проблем. И рост — метр девяносто два, что немаловажно для нашей дылды.
Лукреция кивнула, теребя скатерть.
— И ты… с ним?..
— Конечно, было!.. — хохотнула Ладова. — Я не подсуну Лайке неопробованный материал — за свои подарки отвечаю. Считай, что знак качества высшей пробы поставлен.
Лукреция посмотрела на дочь. Аглая ответила ей взглядом сильно объевшегося ребенка, которому скучно за столом со взрослыми.
— Она же еще ничего не понимает! — с досадой вздохнула Лукреция.
— А куда торопиться? Когда-нибудь и у нее тяга к размножению проявится. Вон тело какое наливается. Если намекнуть мальчику на такие перспективы, он до сорока лет девку ждать будет. — Полковник откинулась на спинку стула, осмотрела стол, поковырялась ногтем в зубах и подмигнула Аглае.
— Ну? Еще вопросы будут? Поняла, почему я ему залепила?
— Поняла, — Аглая потупилась.
Лукреция и Ладова переглянулись.
— Ну и чего ты поняла? — спросила Ладова снисходительно.
— Вы решили вашего адъютанта отдать нам с мамой, но вам самой его хочется, вот вы и сердитесь
Ладова застыла, внимательно вглядываясь в лицо девушки. Лукреция открыла было рот, но решила ограничиться улыбкой. Аглая смотрела спокойно и кротко, глаза Ладовой потеплели. Она встала, переместилась на диван. Развалившись без стеснения, постучала себя по ноге. Аглая подошла и селя рядом с диваном на пол.
— Любишь тетю Ташу?
— Люблю, — серьезно, без эмоций ответила Аглая.
— Тогда целуй сюда.
Девушка потянулась и прикоснулась губами к напудренной щеке.
— У меня есть еще полчаса. — Ладова затащила косу Аглаи на диван и щекотала ее кончиком себе подбородок. — Если не засну, конечно. Тогда уж не кантуйте, оставьте здесь. Хорошо день провела?
— Хорошо. Только… странно все. Почему я не живу на улицах и в магазинах, как эти люди?
— Потому что ты умственно отсталая на радость матери. Всем бы таких дочерей.
— А где вы с мамой берете деньги, чтобы бывать во всех этих местах?
— Ах да!.. Деньги. — Ладова села. — Я помню, обещала урок. Вот мы с твоей матерью, к примеру, делаем важную работу для государства, оно нам платит зарплату, а потом и пенсию… Черт, выпила много, а завтра важное заседание. Откуда государство берет деньги? Конкретно наше — продает свои полезные ископаемые. А людям выдает за работу бумажки, рассчитанные для прожиточного минимума. Так было не всегда. Древние, к примеру, богатством считали не условные бумажки, а драгоценные металлы, в основном — золото. А когда появились царства-государства, появилась надобность в казне. При царе до революции деньги России хранились в царской казне. После революции большевики рассовали их для надежности в зарубежные банки Европы. Когда у нас была революция?
Ознакомительная версия.
