Кроме всего прочего, лично меня среди других интересных особенностей Златогорской особенно заинтересовало ее увлечение Таро: по отзывам многочисленных и вполне уважаемых современников, Софья виртуозно «читала» расклады карт, со стопроцентной точностью предсказывая дальнейшее развитие событий – будь то в судьбе отдельного лица или в истории города, а то и целой страны.
Конечно, и эта деталь нас также очень роднила: я, начиная каждое новое дело, непременно бросаю кости, а Софья делала расклад для себя лично, прежде чем принять какое-либо важное решение или отправиться в поездку. Стало быть, и здесь мы с ней были как две капли воды.
Завершая тот день, я достала мешочек с костями, чтобы по давней своей традиции узнать, что скажут мне эти самые кости по поводу предстоящего дела. Выпали цифры семерка, восьмерка и четверка, а соответственно ответ на мой запрос звучал примерно так: верь и надейся, будь терпелива – все зависит от твоей способности вовремя проявить себя.
Да уж, что ни говори, а это мистическое дело начиналось с самого мистического совета, от которого веяло холодком опасности. Кто-то другой, может, и отказался бы подобру-поздорову от этого подозрительного дельца. Другой – но не я. В конце концов, при всем явном внешнем сходстве с Софьей Златогорской мне предоставлялась блестящая возможность доказать, что, создавая меня, Бог-батюшка тоже не отдыхал мозгами и я, Татьяна Иванова, частный детектив города Тарасова, ничуть не хуже знаменитой адептши.
Я аккуратно убрала кости назад в мешочек и отправилась спать.
Сразу отмечу: в ту ночь мне ничего не снилось, абсолютно ничего! Это я к тому, что спустя несколько часов Ольга Кооп вцепилась в меня, требуя ответить, слыхала ли я во сне ее воззвания! Она лично была убеждена, что я чисто из вредности это скрываю, а на самом деле все прекрасно слышала. Во-первых, потому что я – ментальное продолжение Златогорской, ее второе «я» на Земле, во-вторых, потому что она лично всю ночь отправляла мне мощнейшие сигналы, а в-третьих, потому что я сама явилась в их дом.
Но все это было позже. Утро было таким же, как всякое другое утро позднего октября. Я проснулась от звука дождя: он монотонно бил по стеклам окон и по подоконникам, ненавязчиво и мягко будил меня, давая понять, что новый день уже начался. На самом деле об этом было не так просто догадаться: за окном царила еще и не думавшая рассеиваться тьма, которую нарушали лишь тусклые пятна фонарей вдоль улиц да свет многочисленных окон там и тут в домах напротив.
Я посмотрела – часы на тумбочке показывали шесть сорок. Я ощущала себя вполне выспавшейся и полной сил, а потому поднялась и, набросив на плечи халатик, отправилась в ванную принимать утренний бодрящий душ.
После душа, полностью повторяя свой ежедневный сценарий, я начала колдовать над кофе на кухне, а заодно сунула в микроволновку булочки с маком – чуток подогреть, потому как, сами понимаете, в такие вот сырые осенние дни каждый из нас особо ценит все горяченькое да согревающее.
Столь подробное описание моего утра также не случайно – я опять-таки хочу лишний раз подчеркнуть, что начиналось это мистическое дело самым банальным образом, несмотря на то, что Ольга Кооп с первых шагов моего расследования пыталась упорно доказать обратное.
Надо быть практиками, господа! Единственным, что хоть как-то увязывалось с мистикой в тот день, была моя мысль во время завтрака – я просто вспомнила высказывание одной своей старой (и безобразно толстой) знакомой, которая как-то заметила, злобно поглядывая на мою талию, что «жрать все подряд и оставаться при этом стройными могут только ведьмы», а я тут же ответила ей в том же духе: «Да, я ведьма и горжусь этим». Вот и все – больше ничего ведьмовского или мистического в тот день и близко не было.
Я уже говорила, что буквально накануне полностью рассчиталась со своим предыдущим клиентом. А за завершением дела у меня, как правило, всегда следует генеральная уборка в доме и стирка – во время следствия времени на это не хватает.
Времени до встречи с Германом Коопом оставалось достаточно, а потому я, подвязав волосы платочком, зарядила бельем стиральную машину, а сама взяла в руки пылесос и принялась от души наводить блеск-красоту во всей своей милой и уютной квартире.
Я вытягивала пыль из щелей и с поверхностей, а заодно избавлялась от лишнего в памяти и голове, постепенно и неторопливо настраиваясь на новое дело. Новое дело – новые люди, их жизнь и привычки, в клубок переплетающиеся судьбы. Вот почему так важно с первых же шагов найти контакт с клиентом и его окружением. Между тем в данном конкретном случае меня с самого начала едва не вывела из себя жена этого клиента – жертва, в чьих интересах я и должна действовать…
В сущности, и что же меня так раздражало в этой Ольге Кооп? Я сама, лишь мельком ознакомившись только с основными вехами судьбы Софьи Златогорской, отдавала себе отчет, что это была действительно неординарная, во многом фантастическая личность. А данные Интернета и моего приятеля Мити таковы, что и сегодня, спустя столетия, по всему миру множество вполне здравомыслящих людей почитают себя ее поклонниками и последователями.
Во всем есть свой резон. Кто-то увлечен физикой, кто-то – эзотерикой, а если смотреть в общем и целом, то вполне возможно, что и та и другая науки говорят примерно одно и то же, просто на разных языках. И потом, я ведь и сама не начну новое дело, не бросив кости для предсказания. Что это – суеверие? Или просто вера в высшие силы, посылающие мне свои мудрые ответы на самые простые, если не сказать банальные, вопросы?
Я выключила пылесос и осмотрелась – шик, блеск, красота! Мой милый дом, моя надежная крепость! Если выражаться фигурально, то мой дом – это в какой-то мере я сама, мы – одно целое. Чтобы лучше понять, представьте себе улитку: свой дом она несет на своих собственных плечах, то прячась вовнутрь и мирно засыпая, то выглядывая наружу и продолжая свой путь. Разумеется, я не могу таскать повсюду за собой свою двухкомнатную квартиру в центре Тарасова, но ощущение дома всегда со мной, оно дает мне силы и энергию, поддерживая и при необходимости защищая.
Вот так в ходе неторопливого рассуждения я пришла в принципе к затертому и сто раз до меня сделанному другими выводу: все мы грешны, кто более, кто менее, а потому надо относиться друг к другу с долей снисхождения.
Сами понимаете, к встрече с клиентом я была вполне готова, а потому, приняв согревающе-ободряющую порцию кофе, который всегда немного ароматнее и чудеснее именно в такие вот серые и мрачноватые утренние часы поздней осени, я по-быстрому сделала макияж, надела теплые брючки и свитерок без затей (и то, и другое – благородного цвета индиго), сапожки, удобный анорак, спустилась к своей «девятке» и вырулила из двора. Мой курс был прост: набережная, памятник святому Валентину, по соседству с которым как раз находилась удобная парковка.
В любой другой день я бы отправилась к месту встречи пешком, чтобы заодно проветриться, но холодный нескончаемый дождь за окном совершенно не вдохновлял на романтические прогулки, а потому я с удовольствием рулила, включив вполсилы радио, где пела Селин Дион. Мелодия песни удивительно совпадала с этой дождливой меланхоличной погодой.
Приближаясь к набережной, глядя, как трудяги-«дворники» на ветровом стекле безостановочно работают, не успевая очищать его от дождевых капель, я подумала, что если мой клиент не дурак, то немного подкорректирует свои планы и пригласит меня в какое-нибудь кафе или ресторан, коих вдоль всей набережной видимо-невидимо.
На деле все получилось еще роскошнее: он пригласил меня в свой дом. Да уж, что ни говори, а я быстро поняла, что он далеко не дурак.
Герман Кооп встречал меня, неподвижно стоя под огромным черным зонтом у ног каменного святого Валентина, замершего с голубем на плече под небесными потоками. Герман тут же заметил меня за рулем автомобиля, подбежал и распахнул дверцу, тут же принимая под свой зонт.
– Какая погода, а? Не дождь, а целый потоп. Настоящая пушкинская осень! Сказать по правде, я с самого детства безумно влюблен именно в осень с ее бесконечными дождями и золотыми листопадами.
Это были его первые приветственные слова. Я, невольно ощущая себя грубоватым и сухим прагматиком, тут же захотела изречь что-нибудь в духе «Батенька, да вы поэт!», но вовремя придержала язычок, тут же напомнив самой себе свои же собственные выводы этого утра: все мы грешны, кто более, кто менее. Другие изъясняются ненормативной лексикой, попросту говоря, матюгаются, а вот наш Герман чуть ли не стихи мне читает – и что в том плохого?
Мы стояли с ним под его зонтом, и я в очередной раз пыталась понять саму себя: отчего меня так раздражает это молодое семейство Кооп? Супруга Ольга – своей святой страстью к ее Учителю Софье, Герман – высоким, если не сказать поэтическим, слогом. Я еще раз мысленно погрозила самой себе пальчиком, наказав не глупить и не раздражаться по пустякам.
