среди которых стояли пожелтевшие томики Стивена Кинга и Джилли Купер. Чтение — отличное средство для того, чтобы отвлечься от той жизни, которую клиентки вели до прихода в клинику.
Литературой Ребекка разжилась в старой библиотеке, а вот все найденные на ее стеллажах журналы решила сжечь. Многие из них были выпущены полвека (а то и больше) назад: заляпанные кофейными пятнами, захватанные жирными руками листы… На страницах, посвященных путешествиям в Сен-Тропе и Алгарви [2], виднелись черные следы от сигарет. Рассказы о далеких странах не столько развлекали, сколько дразнили болезненное воображение бывших пациентов.
Пять лет назад психиатрическая лечебница закрылась. Выселение обитателей оказалось таким внезапным и поспешным, будто они просто кинулись в супермаркет за хлебом и сигаретами. Кровати так и остались аккуратно заправленными, в металлических чайниках плавали чайные пакетики, а на тумбочках лежали назначенные к приему лекарства.
Совет округа начал принимать предложения от лиц, заинтересованных в помещении «Соснового края», предупреждая, что обстановка в здании ни на йоту не изменилась со времени его функционирования в качестве «желтого дома». Застройщиков подобный проект отпугнул: никому не хотелось заниматься утилизацией металлических кроватей и пропахших по́том матрацев. Другое дело — доктор Кавендиш, прельстившаяся исторической ценностью здания. Ее захватила идея посильного сохранения доставшегося от государства имущества и придания ему новой жизни.
Далеко не все обрадовались, когда Ребекка победила в конкурсе на право аренды. Те же самые застройщики кусали локти, исходя слюной при мысли о прибылях, которые сулил земельный участок на холме. Уж кто-кто, а они со своими экскаваторами не питали не малейшего уважения к древнему наследию. Для них бывшая лечебница была всего лишь грудой камней из ушедшей эпохи, которую следовало снести и построить на ее месте нечто современное. Мнения совета разделились, однако в конце концов пришли к выводу, что клиника красоты внесет лепту в формирование имиджа умирающего города, ранее испытывавшего зависимость от наличия рабочих мест в «Сосновом крае». Не было никакого смысла строить жилые дома, если городу нечем привлечь новых жильцов.
Три года трудные подростки устраивали дикие оргии в морге пустующей лечебницы, и наконец совет определился: клинике быть. Доктора Кавендиш торжественно уведомили о предоставлении права аренды. Еще несколько месяцев одурманенные алкоголем и наркотиками рэйверы и охотники за привидениями упорствовали: били окна, размалевывали заброшенные помещения странными символами — и все же поняли, что с амбициозной Ребеккой Кавендиш тягаться не стоит. Хотя застройщики не решались вступить в открытый конфликт с доктором новой формации, Ребекка постоянно ощущала их неприязненное отношение, нависшее над головой, словно древнее проклятие.
Ее предшественница, бывшая смотрительница «Соснового края» миссис Доусон, не смогла противостоять закрытию лечебницы. Ребекка была уверена, что сможет отогнать жадных застройщиков от здания, чего в свое время не сумела сделать Доусон.
* * *
Подняв валяющуюся на полу газету, доктор Кавендиш прошла в вестибюль и замедлила шаг, увидев нежданного гостя.
— Привет! — поздоровался тучный мужчина, зажав в левой руке планшет и ручку, а другую протянув доктору.
Помедлив, Ребекка ответила на рукопожатие, ощутив твердые, царапнувшие ее нежную кожу мозоли на ладони толстяка. Мельком отметила забавный галстук с Бартом Симпсоном — должно быть, подарок к предстоящим праздникам.
— Добрый день. Признаюсь, не ждала сегодня посетителей.
— Ну, наверное, сегодня их и не было? У вас тут настоящая глухомань. Надеюсь, ваши клиенты имеют при себе хорошие карты. Мне и самому следовало бы взять проводника.
— По моему мнению, уединение работает только в том случае, если пациент полностью отстраняется от стрессов повседневной жизни. Так что чем дальше, тем лучше. «Сосновый край» — идеальное место.
— О да! Всегда считал, что с этим зданием надо что-то придумать после краха лечебницы…
— Итак, чем могу быть полезна? — бросила доктор Кавендиш, стерев с лица фальшивую улыбку.
— Простите, что не уведомили заранее. Мы получили информацию, которую необходимо проверить, так что я проезжал мимо и… — Посетитель окинул взглядом Ребекку, явно завороженный ее изящной фигурой. — Должен сказать, что ожидал увидеть самого обычного доктора, а тут — такой приятный сюрприз!
— Что за информация?
— Простите, простите, — заволновавшись, мужчина отвел глаза. — А… как насчет мистера Кавендиша? Он тоже здесь?
— Никакого мистера Кавендиша в природе не существует. Это моя клиника, мистер…
— Я Гривз, из совета.
Он достал из кармана визитную карточку, и доктор Кавендиш, внимательно прочитав текст, широко улыбнулась.
— Чашечку чая?
— Надеюсь, у вас не цветочные чаи, которые обожает моя жена? Меня от них просто выворачивает, — сказал Гривз, выразительно положив пухлую руку на живот.
— У нас большой выбор, Фрэнк. — Ребекка улыбнулась.
— Откуда вы знаете, как меня…
— Визитка, — перебила она, похлопав по кармашку пиджака.
— Ах да!.. А вас как зовут?
— Доктор Кавендиш.
— Верно, верно… спасибо за предложение, доктор Кавендиш. Найдется самый обычный крепкий чай — буду благодарен. Если, конечно, вас не затруднит…
— Вовсе нет. Пройдемте в мой кабинет? Что ж мы так официально…
Мужчина открыл было рот, готовясь запротестовать, однако Ребекка помахала рукой, успокаивая его, и подняла трубку телефона на столе администратора. Рядом на стойке красовалась маленькая рождественская елочка; металлические игрушки мягко позвякивали на холодном сквозняке, поддувающем в неплотно закрытую входную дверь.
— Тина, пожалуйста, две чашки чая в мой кабинет. — Прикрыв микрофон рукой, она шепнула: — Сахар? — Фрэнк кивнул, и Ребекка повторила в трубку: — Да-да, с сахаром. Спасибо, Тина.
Положив телефон, она подошла почти вплотную к мужчине и ощутила резкий запах дешевого одеколона. По всей видимости, Гривз пытался замаскировать выпитое за обедом пиво. Ребекка положила руку ему на локоть, ощутив, как напрягся толстяк, и легонько потянула его к коридору.
— Кабинет рядом, там все и расскажете.
* * *
Гривз примостился на краешке дивана в эркере [3]. Его волосатое брюхо, проглядывающее в разошедшейся рубашке, свесилось между мясистых ляжек. По карнизу стучал дождь, и Гривз слегка повысил голос.
— Сегодня утром нам поступил странный звонок. Звонивший представился как… э-э… — Он покопался в портфеле, вытянув наружу планшет. — Джефф Коннер.
Мужчина вопросительно глянул на Ребекку, и та медленно кивнула, постукивая ноготками по краю стола.
— Насколько я понимаю, этот Коннер — дизайнер. Сообщил, что работал у вас на прошлой неделе.
— Да-да, точно, — с улыбкой подтвердила Ребекка, покачав головой. — Извините, Фрэнк, так много забот, просто мысли разбегаются…
— Понимаю, доктор. Не стоит извиняться. Но… знаете, Джефф говорит, что видел у вас в приемном отделении молодую женщину, азиатку. Рассказал, что та была перепугана и у нее лилась кровь из раны на лбу. Ему показалось, что девушка в очень плохом состоянии: кричала, звала на помощь… И вот здесь
