просто через край. Дом – это место, где отдыхаешь, а тут скорее музей или зал для приемов. Я понимаю, если площадь дома – двести-триста квадратных метров, а здесь раза в четыре больше. Утром вышел из спальни, к обеду дошел до столовой. Русские купцы первой гильдии побогаче этих олигархов были, но жили со вкусом и тактом и не во дворцах, а в домах. А тут скорее арабский блеск и пыль в глаза. Правда, в особняке Новохатского встречаются и стоящие вещи – например, люстра в стиле модерн с подвесками из бисера в столовой. Или бронзовая статуэтка ар-деко на консольном столике в холле».
Но вот мы наконец добрались до господина Новохатского.
Это был мужчина лет сорока трех – сорока пяти, небольшого роста и плотного телосложения. Его начинающие седеть волосы были коротко подстрижены, серые глаза смотрели пристально, но доброжелательно.
– Присаживайтесь, Евгения Максимовна. – Он жестом указал на антикварного вида кресло. – Сергей рекомендовал вас как весьма опытного телохранителя. Так вот, моя дочь Елизавета собирается путешествовать, и я не хочу оставлять ее без присмотра. Вы понимаете, что я имею в виду?
– Наркотики? – Я вопросительно взглянула на него.
– Да ну нет, – Новохатский поморщился. – Лизка, она хотя и бывает временами без царя в голове, но насчет этого у нас строго. Я сказал, что, если хоть раз поймаю ее на этом деле, она мне больше не дочь.
«Это хорошо, – подумала я, – это очень хорошо. А то ведь в моей практике уже были случаи, когда мне приходилось сопровождать дочек толстосумов в ночные клубы и следить за ними в оба, чтобы не накурились, не нанюхались и не наглотались наркотической отравы. Они, кстати, и безо всякого подобного допинга вели себя так, что и в страшном сне не приснится. Всем своим видом и своими поступками они демонстрировали полную вседозволенность и безнаказанность. Я решительно пресекала деятельность местных распространителей наркоты, поэтому к моим подопечным они уже потом не рисковали даже приближаться. Несколько раз, правда, случалось, что охраняемая девица успевала принять „дурь“. Такое происходило, когда к делу подключались ее друзья и все-таки тайком всовывали зелье. Тогда я, невзирая на протесты дочурки, волокла ее в туалет и там же промывала желудок, после чего отвозила домой, выслушивая по дороге в свой адрес нешуточные проклятия. Дома следовала слезливая сцена и жалобы родителям на мое жестокое обращение. После того как зареванная дочка, для виду поддержанная своими родителями, отправлялась в свою комнату, те благодарили меня и выплачивали мне мой гонорар. Однако в случае с дочерью Новохатского, похоже, этого не будет».
– От вас требуется просто проследить, чтобы Елизавета не вляпалась в какую-нибудь лабуду, – продолжал Новохатский, – иными словами, чтобы она не оказалась замешанной в какую-нибудь скандальную историю. Она любит всюду совать свой нос, а мне такая известность ни к чему, особенно за границей. У меня много зарубежных деловых партнеров, – пояснил он.
– Я вас поняла, Георгий Валентинович, – сказала я.
– Тогда я сейчас вам выпишу чек на текущие расходы. Нет, лучше я вам выдам кредитную карту для непредвиденных расходов, а чек будет в качестве аванса вашего гонорара.
Увидев сумму чека, я сначала не поверила своим глазам, но потом решила, что если людям некуда девать деньги, то я вполне могу им помочь потратить их. Нет, в самом деле, гонорар, судя по авансу, выходил весьма и весьма щедрый.
Но, может быть, не все так просто? Вдруг эта Елизавета обладает вздорным характером и мне предстоит с ней изрядно помучиться?
– Пойдемте, я познакомлю вас с дочерью, – сказал Новохатский.
Елизавета Новохатская оказалась симпатичной стройной девушкой с длинными белокурыми волосами и серыми, как у отца, глазами. У нее были пухлые губы и аккуратный маленький носик.
Елизавета полулежала на изящной кушетке в стиле мадам Помпадур и слушала музыку, судя по наушникам в ее ушах, украшенных серьгами с бриллиантами, и по тому, как она тихо подпевала.
– Лиза, – громко сказал Новохатский, – познакомься с Евгенией Максимовной. Она телохранитель и будет сопровождать тебя в поездке.
Елизавета сняла наушники и сбросила их на кушетку.
– Пап, зачем мне телохранитель?! – воскликнула она. – Я уже совершеннолетняя и вполне взрослая.
– Не спорь, – твердо произнес Новохатский. – Я так решил, значит, так и будет.
– Папочка, пожалуйста, – с мольбой в голосе попросила девушка, – уверяю тебя, мне совсем не нужны сопровождающие. К тому же в заграничной поездке необходимо знание иностранных языков, а Евгения Максимовна…
– Не беспокойтесь, Елизавета Георгиевна, – сказала я по-английски, – я уже неоднократно сопровождала вверенных мне лиц в заграничных вояжах. Так что опыт у меня есть, я вас не подведу, поверьте.
Эту фразу я произнесла по-французски, по-немецки, по-итальянски и по-испански. Дальше я решила не продолжать. Кажется, и пяти языков было достаточно, судя по изумленному взгляду Елизаветы.
Однако не прошло и минуты, как она снова начала ныть и уговаривать отца отпустить ее одну.
– В конце концов, я тоже имею право голоса, – заявила она. – Я не поеду за границу с ней!
– В таком случае ты останешься дома! – твердо сказал Новохатский. – Или ты едешь с Евгенией Максимовной, или ты не едешь вообще!
Сказав это, Новохатский вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Мы с Елизаветой остались одни. Девушка пожала плечами.
– Ничего не поделаешь, – констатировала она, – папочка сегодня не в духе, у дэдди это бывает. Так… Ладно… Ну, тогда… Может быть, мы с вами для начала пообщаемся, Евгения Максимовна?
Новохатская вопросительно взглянула на меня:
– Вы сможете ответить на интересующие меня вопросы?
– Нет ничего проще, Елизавета Георгиевна, спрашивайте – я отвечу.
– Давайте выпьем чаю, – предложила Новохатская и позвонила в золотой колокольчик.
Практически тут же – как будто она стояла за дверьми апартаментов Елизаветы – в комнату вошла горничная, миловидная молодая девушка в униформе.
– Элеонора, приготовьте нам чай, – приказала Новохатская, и горничная, кивнув, бесшумно удалилась.
Впрочем, буквально через пару минут она вошла вновь с сервировочным столиком на колесиках.
«Интересно, у них что же, все, что полагается к чаепитию, уже готово заранее?» – подумала я.
– Это настоящий кенийский чай, – сообщила
