– Не думаю.
Странная реакция на вопрос, подразумевавший ответ «да» или «нет». Даже еще более скользкая, нежели «Не припомню». Дэнс также заметила, что Пелл при слове «родственники» положил руки с длинными чистыми ногтями на стол. Первое явное отклонение от исходного поведенческого уровня. Вовсе не обязательно признак лжи, но совершенно очевидный признак стресса. Вопросы начали нервировать его.
– Дэниэл, у вас есть родственники в Калифорнии?
Мгновение Пелл колебался, должно быть, понял, что с ней необходимо обдумывать каждую свою фразу – в чем и не ошибся, – и наконец ответил:
– У меня осталась только тетка. В Бейкерсфилде.
– Ее фамилия тоже Пелл?
Снова пауза.
– Да-а… У вас замечательная логика, офицер Дэнс. Могу поклясться, те, кто сделал ставку на убийство Херрона, украли молоток именно из ее дома, а затем подбросили его. Вот они-то как раз за всем этим и стоят. Почему бы вам с ними не побеседовать?
– Хорошо. А теперь давайте перейдем к бумажнику. Как он попал в колодец?.. А что, если он вовсе и не принадлежал Роберту Херрону? Что, если те же самые продажные копы, о которых мы ведем речь, просто купили бумажник, нанесли на него инициалы «Р.Х.», а затем вместе с молотком спрятали в колодце? Сказанное могло произойти месяц назад. Или даже неделю назад. Ну, каково ваше мнение, Дэниэл?
Пелл опустил голову – Кэтрин не видела его глаз – и промолчал.
Все шло по ее плану.
Дэнс заставила преступника принять наиболее правдоподобный вариант алиби, а затем обосновала его полную неправдоподобность. Ни один присяжный в здравом уме не поверит, чтобы полицейские стали фабриковать улики и воровать инструменты из дома, расположенного на расстоянии нескольких сотен миль от места преступления. И вот теперь до Пелла доходит суть ошибки, которую он совершил. Сейчас ловушка захлопнется.
Шах и мат…
Сердце Кэтрин учащенно забилось, и она подумала, что следующими словами Пелла может стать согласие на сделку о признании вины.
Она ошибалась.
Его глаза широко раскрылись и пронзили Кэтрин взглядом, наполненным необычайно откровенной злобой. Пелл рванулся вперед, насколько позволяли оковы. И только кандалы, которыми он был прикован к металлическому стулу, привинченному специальными болтами к кафельному полу, не позволили ему вонзить в нее зубы.
Кэтрин в ужасе отшатнулась.
– Чертова сучка! О, теперь я все понял. Ты тоже в этом замешана! Да, да, все валите на Дэниэла. Во всем виноват только он! Он один! Со мной ведь так легко расправиться. Приходишь сюда, притворяешься такой милой, такой доброй, задаешь мне простенькие вопросы. О Господи, а сама такая же, как они все!
Сердце у Кэтрин бешено колотилось, она на самом деле испугалась. Однако успела отметить для себя, что оковы надежны и убийца не сможет дотянуться до нее. Кэтрин повернулась к зеркалу, за которым полицейский, управлявший съемкой на видео, уже наверняка вскочил на ноги, чтобы прийти ей на помощь. Тем не менее она отрицательно качнула головой. Важно понять, что задумал Пелл.
Внезапно его ярость сменилась холодным спокойствием. Пелл откинулся на спинку стула, отдышался и снова устремил на нее пристальный взгляд.
– Вам уже за тридцать, офицер Дэнс. И я бы даже назвал вас хорошенькой. Готов биться об заклад, что у вас есть мужчина. Или был. – Третий взгляд на кольцо с жемчужиной.
– Ну, если вам так не понравилась моя теория, Дэниэл, давайте попробуем еще одну. Относительно того, что на самом деле случилось с Робертом Херроном.
Он не обратил на ее слова ни малейшего внимания.
– У вас ведь есть дети, правда? Наверняка есть. Я же вижу. Расскажите-ка мне о них. Расскажите о малышах. Могу поспорить, между ними не очень большая разница в возрасте.
Кэтрин вдруг сделалось страшно, и она вспомнила Мэгги и Уэса. Однако попыталась внешне никак не проявить чувств. «Ему не может быть известно, что у меня есть дети. Не может! Тем не менее он ведет себя так, словно прекрасно это знает. Возможно, в моем поведении было что-то такое, за что он смог зацепиться? Свидетельство того, что я мать».
Они изучают вас с не меньшим интересом, чем вы их…
– Послушайте, Дэниэл, – произнесла Кэтрин спокойным тоном, – подобные вспышки ярости не помогут нам вести беседу.
– У меня есть друзья на свободе, знаете ли. И они у меня в долгу. Они бы с удовольствием наведались к вам. Пообщались бы с вашим муженьком и детишками. Да, вижу, тяжеловато быть полицейским. Малышам приходится подолгу оставаться одним. Ведь так? Им нужны друзья для игр.
Дэнс ответила ему прямым спокойным взглядом.
– Не могли бы вы рассказать мне о ваших отношениях с тем заключенным в «Капитоле»?
– Да, конечно, мог бы. Но не стану. – Своими словами, лишенными всяких эмоций, он словно высмеивал Кэтрин, намекая на то, что для профессионального следователя она слишком небрежно формулирует вопросы. Тихим голосом Пелл добавил: – Пора бы мне вернуться в камеру.
Глава 2
Алонсо Сандовал по прозвищу Сэнди, прокурор округа Монтерей, был красивым дородным мужчиной с густой шевелюрой черных волос и шикарными усами. Он сидел в своем кабинете, двумя лестничными пролетами выше камеры временного содержания, за столом, заваленным бумагами.
– Привет, Кэтрин. Ну как наш парнишка? Бил ли он себя в грудь, кричал ли: «Меа culpa»? [1]
– Не совсем. – Дэнс села и уставилась на чашку кофе, которую оставила на столе сорок пять минут назад. На черной поверхности напитка собрался молочный порошок. – Видимо, придется отнести сегодняшний допрос к числу самых неудачных за всю мою карьеру.
– У тебя еще тот видок, босс, как будто тебя сильно тряханули, – заметил невысокий жилистый молодой человек с веснушками, рассыпанными по всему лицу, и курчавыми рыжими волосами.
В джинсах, майке и спортивной куртке в клетку Ти-Джей ничем не напоминал следователей, работавших в Калифорнийском бюро расследований – самом консервативном правоохранительном учреждении штата. Впрочем, в Ти-Джее практически все было исключением. Ти-Джей Скэнлон, холостяк в свои почти тридцать, жил на холмах Кармел-Вэлли, и дом его представлял собой странную развалюшку, которую можно было бы принять за диораму в музее контркультуры, посвященную Калифорнии шестидесятых. Ти-Джей имел склонность работать в одиночку в отличие от большинства других сотрудников КБР, действующих, как правило, в паре. Однако в данный момент постоянный коллега Дэнс находился в Мексике по делу об экстрадиции, и Ти-Джей не преминул воспользоваться шансом, чтобы помочь ей, а заодно познакомиться со знаменитым «Сыном Мэнсона».
– Не тряханули, а просто удивили. – Она рассказала им, как шел допрос до того момента, когда Пелл вдруг бросился на нее. В конце концов под скептическим взглядом Ти-Джея Кэтрин не выдержала: – Ладно, ты прав, он меня действительно немного тряханул. Конечно, мне и раньше угрожали. Но его угрозы были значительно страшнее.
– Значительно страшнее? – переспросил Хуан Миллер, высокий смуглый молодой детектив из следственного отдела УШОМ – Управления шерифа округа Монтерей, располагавшегося неподалеку от здания судебных заседаний.
– Да, потому что это были очень спокойные угрозы, – ответила Дэнс.
– Радостные угрозы, – вмешался Ти-Джей. – Всегда понимаешь, что ты делаешь что-то не так, когда они перестают орать и начинают говорить шепотом.
Малышам приходится подолгу оставаться одним.
– И что же случилось? – спросил Сандовал, которого больше занимало продвижение расследования, нежели угрозы в адрес Кэтрин.
– Когда он стал отрицать факт знакомства с Херроном, я не заметила никаких признаков стрессовой реакции. И только когда я завела его насчет заговора полиции, Пелл начал демонстрировать подчеркнуто негативные эмоции. Ну и телодвижения, отличные от исходного уровня.
Кэтрин Дэнс часто называли детектором лжи в женском теле, но эта квалификация не совсем точна. На самом деле она так же, как и многие успешные специалисты в кинесике и следователи, была детектором стресса. А стрессовая реакция – главный признак лжи. Как только Кэтрин замечала стрессовые характеристики у допрашиваемого, она начинала копать до тех пор, пока допрашиваемый не сдавался.
