- Нет-нет, пожалуйста, воздержитесь от курения. Я не выношу сигаретного дыма, - непререкаемым тоном произнес он.
Сима вздохнула и спрятала сигареты обратно в сумку. Взяв со стола
ручку, она принялась теребить ее в руках. Она просто не могла сосредоточиться
без сигареты и сейчас чувствовала себя не в своей тарелке. Девушка
даже не подозревала, что Винаров намеренно запретил ей курить. Он
специально использовал ситуацию, чтобы сбить ее с толку. На сигаретный
дым ему было абсолютно наплевать: в верхнем ящике стола у него
лежала пачка "Ротманса". Георгий с интересом наблюдал за ее
движениями, за тем, как она автоматически открывает и закрывает ручку.
Затем он предложил ей рассказать о своей проблеме. Сима попыталась сосредоточиться, однако ей как будто что-то мешало. Она принялась сбивчиво объяснять, что ей нужна информация об Эвелине Гросс.
Георгий, сидя в кресле-вертушке, развернулся к компьютеру и невозмутимо защелкал мышью.
- Сейчас я вам дам краткую распечатку. Но должен вам сказать,
что Эвелина Гросс - не какая-нибудь шарлатанка. Она серьезно
занималась магическими ритуалами Ближнего Востока, Северной и Центральной Африки, Южной Америки. Можно сказать, мы с ней учились магии Вуду у одного и того же сантеро, просто в разное время. Она довольно влиятельна; ее салон посещают бизнесмены и политики и советуются, кстати, не только о любовных делах и бизнесе. Около нее вертятся несколько странных человечков. Например, ее помощник. У него психическое расстройство, которое Эвелина умело использует. А в целом она, по-моему, занята бизнесом, любовниками, путешествиями и вряд ли может быть замешана в чем-то криминальном. Кстати, запишите, как с вами связаться.
Георгий Валентинович протянул Симе плотный кусочек белого
картона, и она, не смея ослушаться, написала оба свои номера: служебный и домашний.
* * *
- Эвелина, телефон, - крикнул из коридора Станислав.
Эвелина подняла трубку и услышала голос Мохаммеда.
- Здравствуй, любовь моя, - поздоровался Мохаммед по-арабски, а затем перешел на французский: - Как твои дела? Ты все так же прекрасна?
В зависимости от настроения они разговаривали по-арабски, по-английски или по-французски. Эвелина убеждала себя, что выучила арабский вовсе не ради него, а для того, чтобы читать книги арабских мудрецов и великих колдунов прошлого в оригинале. Раз Мохаммед перешел на французский, значит, предстоял романтический разговор.
Эвелина тоже поздоровалась по-арабски, но продолжила беседу уже на языке Мопассана:
- Дорогой, у меня столько разных событий, но я не хочу сейчас говорить об этом. А что касается моей красоты, то она ждет того, кто бы мог насладиться ею.
По одобрительному смеху собеседника она поняла, что витиеватый, в восточном стиле ответ полностью удовлетворил его.
- Я так часто думаю о тебе. Все время вспоминаю нашу последнюю встречу, ту восхитительную неделю на Персидском заливе. Надеюсь, ты еще не забыла меня, ведь мы были так счастливы вместе...
"Ну еще бы, разве ты дашь себя забыть", - подумала Эвелина, вспоминая бессонные ночи, несбывшиеся надежды и свою безрассудную любовь к этому человеку. Он всегда появлялся, когда чувствовал, что Эвелина ускользает и связь с ней ослабевает. Она знала, что Мохаммед никогда не будет ей принадлежать, но и никогда не оставит ее. В принципе, она даже привыкла к этой мысли.
- Иногда я забываю о тебе, - ответила Эвелина и, немного помолчав, добавила: - так же, как я забываю, что у меня бьется сердце..
- Спасибо, милая. - Мохаммед был явно растроган. - Я сейчас в Париже. Не хотела бы ты присоединиться ко мне? Я очень скучаю, и мы могли бы чудесно провести время. Правда, здесь многовато и твоих, и моих соотечественников, а это несколько портит впечатление. Ну, я думаю, мы это как-нибудь переживем.
- Да, - поддержала разговор Эвелина. - Наших в Париже уже называют северными шейхами. Все-таки по менталитету мы больше тяготеем к восточным людям, чем к западным.
- Скажи мне, Эвелина, ты иногда носишь мой подарок?
Эвелина сразу поняла, о каком подарке говорил Мохаммед. Речь шла о необыкновенной красоты бриллиантовом колье, которое он преподнес ей когда-то. На самом деле она никогда не надевала его, потому что считала, что такого рода подарки делают женщину психологически зависимой от мужчины. Вслух она сказала:
- Конечно, Мохаммед, я его обожаю и всегда вспоминаю
о тебе. Есть только одна проблема - когда я его надеваю, мне требуются телохранители.
Мохаммед рассмеялся и спросил:
- Ну так как, ты приедешь?
- Да. Я только узнаю насчет билета, а шенгенская виза у меня
есть. Куда я могу тебе перезвонить?
- Ничего не надо узнавать, я обо всем позаботился. Только получи свой билет, который я оплатил, в офисе "Эр Франс". Встретимся в аэропорту.
Эвелина положила трубку, несколько задетая тем, что Мохаммед, судя
по всему, был уверен, что она не откажется. И она поедет! Обязательно поедет, и всего через несколько дней они будет вместе.
ГЛАВА 14
Москва, 1999 год
Сима сидела за единственным на три кабинета компьютером и, пока никто на него не претендовал, самозабвенно "мочила" монстрообразных пришельцев из космоса. При каждом "выстреле" раздавался страшный грохот, но она не знала, как отключить звук, чтобы не привлекать к себе внимания. Сима с такой силой лупила по клавиатуре, что в любую минуту могла разнести ее вдребезги. Из-за шума она не заметила, как на пороге появился ее начальник, крупный мужчина с седыми волосами, который терпеть не мог компьютеры вообще, потому что ничего в них не понимал, и компьютерные игры в частности. Он неоднократно приказывал сотрудникам стереть все игры, но местные хакеры навставляли туда столько паролей и хитростей доступа, что его верный заместитель Ерохин, начальническая подлиза, с задачей не справился.
Когда Сима заметила своего начальника, было уже поздно. Он возвышался над ней и с негодованием смотрел на экран. Сима съежилась под этим взглядом и лихорадочно нажала клавишу "Эскейп", забыв, что выход в "игрушке" через меню, и вместо того, чтобы исчезнуть, монстр безжалостно добивал беззащитного и лишенного Симиной помощи космического рейнджера.
Начальник приготовился было зачитать инструкцию о служебных обязанностях, но, взглянув на виноватую Симу, передумал.
- Ну, что нового по твоему делу? - спросил он подчиненную.
- Ой, все так запущено, - непосредственно ответила Сима, благополучно избежавшая начальнического гнева. - Одна из главных свидетельниц, на чьи показания можно было рассчитывать, скорее всего шизофреничка. Другая свидетельница, кстати, тетка этой шизофренички, преспокойненько умотала за границу.
- Ну, этого запретить невозможно. - По сожалению,
звучавшему в его голосе, было понятно, что, будь его воля, он бы запретил всем все на свете. - Ну ладно, Серафима, займись делом. Нечего в игрушки играть, не маленькая!
Но Серафима и так уже потеряла интерес к игре и выключила компьютер. Вытащив из письменного стола распечатку, которую ей дал Винаров, еще раз внимательно перечитала ее. Ничего особенного: биографические данные, родственники, круг общения, род занятий и доходы. Было очевидно, что Эвелина отнюдь не бедствовала (это пусть интересует налоговую полицию), при этом особенно не перетруждаясь, хотя ее "род занятий" Сима находила весьма своеобразным. Свободное время проводила в поездках и развлечениях. Часто встречалась с друзьями, среди которых немало иностранцев (это пусть интересует ФСБ). Но что-то в прочитанном насторожило ее. Сима еще раз пробежалась по тексту и остановилась на одном имени: Джон Гершович. Она определенно слышала его раньше. Но от кого?..
Вечером, когда они с матерью пили чай на маленькой кухоньке,
Сима, размешивая в чашке сахар, как бы невзначай спросила:
- Мам, тебе имя - Джон Гершович ничего не говорит?
- Конечно, говорит, - уверенно сказала Марина.
Это тот американец, которого взорвали в Тель-Авиве. К тому же, Марина сделала паузу, - он и есть американский муж Алениной матери.
Марина наслаждалась произведенным эффектом, наблюдая, как потрясенная Сима чуть не выплеснула на себя чай. Cима перевела дух и с нескрываемым торжеством произнесла:
- А что бы ты сказала, если б узнала, что его имя я нашла в списке "контактов" Эвелины, который я получила в ФСБ?
- Ты уверена, что это тот самый Джон Гершович?
- Ну, если ты знаешь десяток американцев с именем Джон Гершович, то, может быть, и не он, - не удержавшись, съязвила Сима.
Обе женщины сразу потеряли интерес к вечернему чаепитию и принялись бурно обсуждать новость. Больше всего Марину задевало то, что Эвелина умолчала о знакомстве с Гершовичем. Она подробно пересказала Симе их разговор в тот вечер, когда они увидели по телевизору репортаж о его гибели в Тель-Авиве.
