Такая перспектива Владу явно не понравилась.
– А нельзя решить вопрос как-нибудь по-другому? – с жалостливой улыбкой на лице спросил он.
– В принципе можно, – сказала я. – Если всю опасную работу я возьму на себя, а ваша бригада в знак благодарности будет слушаться меня, как родную маму.
– Ничего себе, – выдохнул Влад. – Надо будет отпрашиваться, чтобы выйти в туалет, или это не обязательно?
– Обязательно и необходимо, – суровым голосом произнесла я. – Человек должен чувствовать момент, когда можно что-либо сделать, а когда нельзя.
Парень тут же прикинул, что со мной спорить бесполезно и, в общем-то, небезопасно, поэтому примолк и приготовился слушать дальнейшие инструкции. Девушки сидели, раскрыв рты.
Продюсер решил ретироваться.
– Ладно, вы тут разбирайтесь, что к чему, но не забудьте, что через пять минут начнется второе отделение.
И вышел из гримерки.
Я повернулась к «таймершам».
– Можно считать себя нанятой на работу? – спросила я девушек.
– Да, конечно, – выдохнула Татьяна, – вне всякого сомнения!
– Хорошо, – кивнула я. – Где я могу поговорить с вашими охранниками с глазу на глаз?
Девушки пожали плечами.
– Где угодно, хотя бы здесь.
Этого мне не хотелось, в комнатушке повернуться негде, еще четверых мужиков сюда приводить.
– Ладно, найдем, где поговорить… Теперь мне нужно перемолвиться парой слов с вами наедине.
Никто не возражал.
– Мне выйти? – спросил Влад.
– Будь добр, Владик… – извиняющимся тоном произнесла я. – Прежде чем приступить к своим обязанностям, мне надо кое-что выяснить.
– Без проблем.
Шеф охраны выскользнул из помещения, и мы остались впятером в душной гримерке.
– А теперь быстренько введите меня в курс дела – что происходит, – сказала я и посмотрела на часы. Скоро начнется второе отделение, а мы еще не успели поговорить по душам. – В принципе, кое о чем я догадываюсь, но желательно знать больше, чтобы моя помощь была эффективна.
– Это маньяк! – выпалила Ира. – Хочет нас всех убить к чертовой матери.
– Вы уверены? – спросила я. – Что навело вас на эту мысль?
– Записка, которую нам подбросили…
Это уже интересно.
– Можно взглянуть на нее?
Ира повернулась к подругам.
– Девочки, у кого записка?
– У меня!.. – пискнула Ольга, – я сохранила ее.
– Давай записку сюда, – сказала рассудительная Татьяна.
Ольга полезла в кучу реквизита, вытащила на свет сумочку из черной блестящей кожи, с трудом открыла замочек и наконец извлекла на свет измятый листочек бумаги.
– Возьмите… – девушка протянула мне записку.
Я развернула листок.
– Судя по всему, этот бестселлер зачитан чуть ли не до дыр. Вы хотя бы заламинировали его, что ли. Все-таки вещественное доказательство.
– Это еще зачем? – сквозь зубы процедила Маша. – Нам делать, что ли, нечего?
Среди всех четверых эта девушка была самым большим скептиком.
– Шутка, – сказала я. – Кстати, предупреждаю, что в моем арсенале таких шуток около десяти тысяч и еще парочка сверху.
Дав девушкам возможность поразмыслить над моими словами в полной тишине, я стала изучать содержание записки, которое было тривиальным до скукоты:
«Я убью тебя, тварь! Ты не имеешь права жить на этом свете».
Подняв глаза на девушек, я спросила:
– Вы знаете, кому эта записка адресована?
Девушки молчали, опустив головы. Совсем как в школе: учитель ведет дознание, кто разбил стекло, а ученики сидят и глаз не кажут.
– Давайте признавайтесь, кто из вас эта самая «тварь», – продолжала я. – Здесь обращаются к одной из вас в единственном числе.
Продолжалось гнетущее молчание, из чего я сделала вывод, что так можно назвать любую из присутствующих тут девиц.
– Уже за одно то, что мы раздеваемся на виду у публики, можно нас назвать тварями, если не похлеще, – сказала Татьяна.
– Хотя это всего-навсего шоу-бизнес! – начала речь в свое оправдание Ира. – Надо же как-то привлекать публику в зрительный зал, иначе мы не обеспечим сбора.
– Наша нагота – всего лишь театрализация, что-то вроде сценического костюма, – поддержала подруг Ольга.
А Маша выдала очередной шедевр:
– Жрать захочешь – на улице разденешься, если деньги заплатят.
– Значит, вы не знаете, кому адресовано это послание? – настаивала я.
– Не знаем…
– Тогда скажите вот что – к кому именно из вас попала эта записка?
– Ни к кому… – пожала плечами Татьяна.
– То есть как?.. – не поняла я.
– А вот так! Мы работали в ночном клубе примерно месяц назад и обнаружили ее в такой же гримерке, как эта. Пришли переодеваться, а она висит, приклеена скотчем на зеркале.
– А как эта записка оказалась в вашей гримерной?
Маша махнула рукой.
– Это был не ночной клуб, а проходной двор. Ни дежурных, ни охраны, двери не запираются. Самые ценные вещи мы уносили с собой на сцену – деньги, украшения. Пока мы работали – этот маньяк мог спокойно войти и оставить записку.
– А как же ребята, которые охраняют вас в настоящее время?
– Они недавно с нами, мы их наняли как раз после того, как нам стали угрожать.
Надо же, подивилась я. Скоро по Интернету будут угрозы рассылать, если уже не начали это делать.
– Итак, висит себе эта записочка, никого не трогает, а вы сделали вывод, что у вас начались неприятности.
– Да какой там вывод! – взорвалась Маша. – Мы чуть не погибли в ту ночь.
– Это как? – подивилась я.
– Наша «Газель» чуть в аварию не попала, тормозной шланг был перерезан.
Вот тебе новости.
– Откуда такие точные сведения? – насмешливо спросила я. – Вы хорошо разбираетесь в технике?
– Мы в технике ничего не понимаем, – сказала Ира. – Наш водитель Александр сказал об этом после того, как удалось избежать катастрофы.
– Мы ему жизнью обязаны, – произнесла Ольга. – Едем, понимаешь, а тормоза не работают. Саша каким-то образом заблокировал двигатель, и машина остановилась прямо перед самым парапетом.
– Где это вы парапет нашли? – удивилась я.
– Ночной клуб «Пьеро», – сказала Татьяна. – Он расположен на набережной.
Тогда понятно.
– А сегодня в вас стреляли… – то ли про себя, то ли для девочек произнесла я. – Куча народу в зале… Надо обладать большой выдержкой и – как бы это поточней назвать? – наглостью, чтобы решиться на подобный поступок в таком людном месте…
– Вот именно, – хмыкнула Маша. – Я бы этому козлу…
И в этот момент в динамике раздалось:
– Девушки, готовьтесь, ваш выход. Играем «Ватерлоо»…
Исполнительницы поднялись со своих мест.
– Теперь на сцену страшно выходить, – всхлипнула Ольга.
– Я думаю, что сейчас ваш «маньяк» далеко отсюда, – сказала я. – Вряд ли он предпримет вторую попытку. Единственное, о чем я сожалею…
– О чем? – спросила Маша. – О бесцельно прожитых годах?
– Да нет, – терпеливо произнесла я, подавляя в себе раздражение, – о своих годах я не жалею. А жалею я о том, что на вас нельзя надеть бронежилеты.
– Это почему? – наивным голоском спросила Ольга.
– Потому что вам все равно придется их с себя снимать во время шоу. Вместе с прочими тряпками.
Я собрала охранников, всем своим видом показывавших, что они не очень довольны изменением обстоятельств, то есть не испытывают большого желания быть под началом у девушки, которая оформила лицензию и назвала себя частным телохранителем.
Грешно говорить, но в тот момент мне было совершенно наплевать на их чувства, потому что речь шла о жизни и смерти, а отнюдь не о банкете по поводу выхода в свет очередного хита на тему безответной любви.
Я проводила разъяснительную работу за левыми кулисами, так, чтобы девушки были в поле моего зрения. Вряд ли злоумышленник повторит свою попытку совершить покушение – два раза в одном месте ни один дурак не будет палить по людям без риска для собственной безопасности.
Познакомившись с парнями поближе, я узнала, что розовощекого зовут Михаил, он отслужил свои два армейских года в мотострелковых войсках, был водителем на БТР-70. Это меня не очень-то вдохновило, потому что водитель – это не стрелок и не командир. Его я тут же послала в фойе, заглядывать во все щели, за занавески, короче, не стоять на месте и быть постоянно в движении.
Коренастый парнишка добился большего: проучился целый год в школе милиции, откуда был отчислен за хроническую неуспеваемость и от нечего делать пошел в охранники. Его звали Геннадием. По моему распоряжению он контролировал правые кулисы.
И последний малыш, которого природа сделала похожим на собаку-бульдога, свой армейский опыт получил в отдельном разведывательном батальоне одной из мотострелковых дивизий Закавказского военного округа. Правда, ничем, кроме караульной службы, там не занимались. Иногда для разнообразия копали ямы. Он торчал у гримерки со строгим наказом никуда не отходить и никого не впускать в комнату, даже обслуживающий персонал театра. Парнишку звали Сергеем, и отчество у него было Сергеевич, друзья называли его просто – СС. Коротко и понятно.
