Тогда он купит себе более молодую и привлекательную жену, завяжет с проститутками вроде "Бархатной". Ведь никакими законами не запрещено иметь привлекательную жену, это же один из законов природы.
Новая жена должна быть породистой. Он сам еще достаточно молод, чтобы вырастить второго сына.
Браунли остановился, оперся о стену. Второй сын! Он думает о замене! Как будто его пропавший мальчик был вещью, для которой можно найти замену. Драчун далек от совершенства, но все равно он был ЕГО сыном.
На полу валялась пластмассовая чашка для кофе, в которой плавали бумажки и раскисший окурок сигареты. Он раздавил чашку - пусть ночные уборщики поработают.
А что, если еще раз заглянуть в лабораторию Томса? Хелм ведь подумал, что там может оказаться что-то интересное. Этот Хелм и его подружка очень похожи на тех персонажей детективных историй, которые всегда находят виновника преступления. Их можно назвать "Слепой детектив со своей неустрашимой помощницей".
Браунли покачал головой. Нет; там не найти ни ключей к разгадке, ни неожиданных решений, которые приходят на ум после третьей трубки. Рано или поздно Томс проявит неосторожность, и они поймают его. Единственное, о чем Браунли был готов просить Бога, это то, чтобы больше не пострадал ни один сын. Пожалуй, возможна еще одна жертва, но он не хотел бы назначать эту жертву.
Лично он за то, чтобы Томс получил по заслугам. Он за то, чтобы Томс был наказан с помощью его собственной нити. Он бы первым записался в добровольные палачи. Но надо было помнить и о другом. Если даже эти специалисты по маркетингу правы только наполовину, все равно стоит оставить Томса в живых. Но только до тех пор, пока Браунли не узнает его тайну...
Он выпрямился, посмотрел на часы. Инга Андерс скоро будет здесь, ее дежурство в медицинском центре по оказанию экстренной помощи закончилось десять минут назад. У нее был ключ, охранники получили указания.
Браунли вышел из столовой. Он вспомнил, что в нижнем ящике стола в кабинете стояла полная бутылка виски. По его указанию в кабинет принесли и застелили кровать. Чтобы нормально работать завтра утром, необходимо вскрыть нарыв горя, который зреет у него в горле и мешает дышать. Для этого был всего один способ. За годы непрерывной работы у него внутри, кроме гнева, накопилось много разных эмоций. Чтобы дать выход этим эмоциям, человеку надо напиться и поплакаться в мягкую женскую грудь. Неважно, чья это грудь. Лия никуда не годилась, она сама страдала от собственного горя. Страдала в пьяном виде.
Во время утреннего разговора у него мелькнула мысль прекратить связь с Ингой и снова вернуть ту, которую звали Эми. У нее была грудь очень удобная для того, чтобы в нее поплакаться. Но если думать о будущем, Инга лучше. Браунли подозревал, что она обладает весьма ценным в его глазах свойством распущенностью. И грудь у Инги достаточно мягкая, он уже имел возможность убедиться в этом. Белая и мягкая грудь под накрахмаленным лабораторным халатом, похожая на белый зефир в жестком бумажном стаканчике.
Артур Борегар Браунли откупорил бутылку виски и поднес ее к губам.
Глава 24
У Джона Томса был списочек.
Он придумал новую игру. Если натянуть нить между кончиками мизинца и большого пальца и пользоваться ею очень осторожно, проводя рукой поперек стоек перил, то все на лестнице будет выглядеть как обычно. Когда он закончил свою игру, перила нескольких пролетов лестницы были готовы рухнуть от малейшего прикосновения. Джон решил, что обработанная таким образом лестница послужит ему вместо системы сигнализации. Если кто-нибудь заденет перила, чугунная решетка грохнется вниз, на каменный пол и предупредит об опасности.
Он приготовил уже много ловушек. Джон помнил их расположение, вернее, он помнил, где их не было. Он убедился, что легче запоминать безопасные маршруты.
Никто не застанет Томса врасплох. Любой, кто отважится на это, разделится минимум на две части.
В башнях были высокие узкие окна. В ходе капитального ремонта здания каждое окно изнутри было закрыто листом фанеры, выкрашенной в черный цвет. от этого снаружи окна имели самый обычный вид Если срезать головки гвоздей, листы фанеры легко отодвигались в сторону.
Томс прислонил лист фанеры к стене и открыл окно. На улице было уже темно. Через окно он опустил на землю кусок отрезанных перил и, используя его как лестницу, спустился вниз. Высота была небольшая, всего футов шесть. На земле, в кустах, он притаился и приготовил из нити очередную головоломку в форме корзиночки. Он знал, что в ИХ мире нельзя быть безоружным.
Что-то темное, не слишком большое кинулось на него. Собака была уже в прыжке, но Томс успел сделать защитное движение рукой, в которой была только что сплетенная корзиночка. Доберман-пинчер ткнулся в ноги Томсу, не издав ни звука. Голова собаки была похожа на конец разорвавшейся ракеты, используемой для фейерверка.
Томс взял труп собаки за хвост и оттащил под куст. На траву из трупа лилась какая-то жидкость, она была еще теплая, в ночном воздухе от нее поднимался пар.
Так, ворота заперты на замок. Он знал, что раньше ворота никогда не закрывались на ночь. Если бы ему не мешала маска, если бы на лице сохранились кости и необходимые мышцы, он посмеялся бы над их ухищрениями. Стальные запоры! Они до сих пор не поняли, с кем имеют дело!
У Джона Томса был списочек.
Это произошло четыре года тому назад Он проводил свои исследования дома, и они еще не были связаны с идеей мономолекулярных нитей - эта страсть пришла позже. Тогда он занимался растворителями, к сожалению, ничего не получалось. Десятки литров жидких отходов от экспериментов он выливал в туалет. Закончилось все тем, что были вызваны ремонтные рабочие, которым пришлось вскрыть трубы под дорогой.
Начались разговоры об уголовной ответственности, но он согласился уплатить штраф. Вся их вонючая система канализации не стоила восьми тысяч долларов, которые ему пришлось выложить! Уже тогда ОНИ начали выполнять свои планы, чтобы разорить его. Пришлось уплатить, поскольку разбирательство выявило бы сомнительные источники, из которых он брал реактивы для экспериментов. Джон не смог уплатить весь штраф сразу, он был еще должен тысячу двести долларов. Пусть теперь попытаются получить свои деньги!
В четырех кварталах от здания "Пластикорпа" он нашел первый контрольный колодец системы канализации. У него не было ключа от замка на люке колодца, но зато у него были его нити.
Джон спустился по лесенке в стенке колодца и натянул нить поперек зловонной трубы на высоте шести футов. Затем он вылез и перегородил несколькими нитями входное отверстие колодца. Первый же дурак из санэпидемслужбы, который захочет спуститься в колодец, полетит вниз гораздо быстрее, чем ему хотелось бы. Мысленно он представил, каким будет звук от падения двух отдельных частей разрезанного тела.
- Будет два всплеска, - прошептал он.
Джон Томс кружил по городу, как ядовитый скрюченный паук. За ночь надо было многое сделать. В его списке уже было вычеркнуто несколько имен, но появлялись все новые и новые. Он вспоминал вредных учителей, задиристых товарищей по играм, чопорных чиновников, нахальных водителей автобусов, занудливых соседей, продавца сосисек, который высмеял Томса за то, что он хотел положить на свою сосиску сразу перец, хрен, горчицу, кетчуп и майонез.
Имя им было легион, а он припомнил обидчиков только до девятого класса.
У Джона Томса был списочек.
Балансовые отчеты в сберегательном банке города Ридж Ривер всегда сходились до цента. Служащие долго вспоминали случай, когда Карл Дюррант оставил всех после работы, чтобы установить, почему у кассира Эми Пратт не хватает одного доллара. Проработав полтора часа, Дейл Воррен смял в кулаке собственный доллар и объявил, что "нашел" его в корзине для бумаг. На следующий день в кассе Эми Пратт оказался лишним один доллар. Все походило на какой-то детектив. Этот лишний доллар до сих пор хранится в специальном конверте в сейфе Карла, но никто пока не пришел и не заявил свои права на него.
Если вы взяли в банке заем и задержали уплату хотя бы на один день, ваша фамилия тотчас же появлялась в желтом блокноте, лежащем на левой стороне письменного стола Карла. Фамилия Томса регулярно появлялась в этом блокноте. Долг Джона Томса составлял тысячу двести семьдесят четыре доллара и двадцать два цента.
Во время медового месяца Карл пошел в универсам в Панама-Сити вместе со своей женой Кристой Дюррант, урожденной Брант. Кассирша закончила подсчет и сказала:
- С вас шестьдесят восемь долларов и тридцать девять центов.
Карл посмотрел на Кристу, предупрежденную заранее, что она может тратить не больше пятидесяти долларов. Не вынимая бумажника из кармана, он спросил:
- Вы принимаете чеки?
Поскольку еще продолжался медовый месяц, Карл решил воздержаться от нотаций, он просто не разговаривал с женой в течение трех дней. Он решил, что три дня молчания за перерасход восемнадцати долларов и тридцати девяти центов будут нестрогим наказанием. Все-таки Карл был влюблен, а медовый месяц, как известно, смягчает нравы.
