Ознакомительная версия.
Короче, только я устроился как следует, со вкусом позавтракать, раздался звонок в дверь. Я чуть не поперхнулся. Ну вот, так и есть, проситель. Кто еще может явиться с утра на квартиру к одинокому мужчине? Пожалуй, все-таки не открывать. Или открыть?..
Я подождал. Звонков больше не последовало. Мучимый любопытством, я прокрался в коридор, стараясь, чтобы паркетины не скрипели. Заглянул в глазок и вздрогнул. На лестничной клетке стояла Наталья Шишкова, сложив руки на животе и кротко ожидая, пока я соизволю выйти. Даже звонить не стала во второй раз. По ее виду можно было догадаться, что стоять она так может аж до второго пришествия. Есть все-таки женщины в русских селеньях… А если я не выйду сейчас – она станет лагерем напротив моих окон, и получится вовсе неудобно – должен же я хоть в магазин за продуктами сбегать, если уж не на работу?
Мысленно поздравив себя с тем, что успел облачиться с утра в довольно приличный спортивный костюм, в котором можно было принимать знакомых – и малознакомых – женщин, я торопливо отпер дверь, изобразив на лице дружелюбную и легкомысленную улыбку. Не люблю, когда люди догадываются о моих истинных чувствах…
– Здрасте-здрасте, проходите… Какими судьбами? – запел я сразу что-то тошнотворно примитивное, в то же время мучительно соображая, как она меня нашла, а потом вспомнил, что сам же, по обыкновению, дал ей на всякий случай адрес.
– Добрый день, Юрий… – замялась Наталья, явно вспоминая мое отчество. Я не собирался ей помогать. Не вспомнив, она решила не заострять на этом внимание. Вот и хорошо, это нам на пользу, легче будет перейти на «ты». – Я не рано? Вы уже позавтракали, я вас не отрываю?
– Да, – соврал я, – давно позавтракал. (Надо будет незаметно спрятать остаток бутерброда.)
– Можно пройти?
– Проходите, – засуетился я, – пока на кухню, один момент… Не взыщите, холостяцкий беспорядок… Чайку?
– Спасибо.
Наталья прошла и, оглядываясь, подождала в коридоре, пока я закрою дверь. Я проводил ее до кухни, усадил, зажег огонь подогреть чайник, а сам ретировался. Когда вернулся на кухню, я был образцом денди: благоухающий одеколоном, с прилизанными на пробор волосами, в добротных, хоть и не вызывающих, брюках и весьма приличной сорочке. Все это заняло у меня не более пяти минут – недаром я в детстве тренировался одеваться по будильнику – хотел, видите ли, стать пожарником. Ну да ладно. Адвокат тоже благородная профессия. Девушкам нравится.
Гостья моя за это время несколько пригорюнилась. Некоторым гостям только на пользу идет, если их оставишь минут на пятнадцать одних – соберутся с мыслями, потом подрасслабятся, подрастеряют запас агрессии… На Наталью, однако, это произвело совсем иное действие: она разнервничалась. Вот и сейчас она сидела, комкая в ладонях платочек. Я знаю, что это такое: это у нее ладони потели с перепугу. Неужели я такой страшный? Ну ничего, сейчас чайку…
Я шикарным жестом закурил сигарету, спросив предварительно разрешения – на женщин такие мелочи очень действуют, тут нельзя пренебрегать хорошим тоном. Люди должны доверять своему адвокату. А фигурка у нее ничего… Так, это после.
– Ну-с, я вас слушаю, – сказал я и проникновенно поглядел ей в глаза. Наталья смутилась, посмотрела в пол, потом, совершая над собой усилие, но все же достаточно твердо произнесла:
– Я пришла, чтобы просить вас спасти моего мужа.
Вот, как я и предполагал, удивляться нечего – ради чего она еще могла ко мне прийти, не ради же моих красивых глаз? Хм… Я кивнул осторожно, стараясь этим кивком выразить только внимание, но отнюдь не согласие. Впрочем, такое отношение мне польстило – давненько на меня не смотрел никто как на спасителя и рыцаря. Как бы ее не слишком разочаровать…
Наталью же было уже невозможно остановить. После того как главная цель визита была обозначена, произнесена на словах, получила, так сказать, вербальное подтверждение, Наталья оживилась и, наклоняясь ко мне через стол, заговорила горячо, поспешно, словно на меня можно было воздействовать непрерывным потоком слов. Не знает, что в моем случае напирать бесполезно. Я порадовался собственной нечувствительности, натренированной годами государственной службы.
– Я верю, что вы можете нам помочь, – говорила моя нежданная, но прекрасная посетительница. – Вы производите впечатление человека порядочного – что я говорю! – вы наверняка человек порядочный, и, кроме того, мне больше не к кому обратиться, доверяю я только вам, ситуация у нас исключительная, а вы человек бывалый, у вас знакомства, только вы можете нам помочь. Вы ведь уже один раз нам помогли!..
Ах, женщины. Как это типично. Как это вообще очень по-человечески – едва только ты помог кому-то один лишь раз, этот облагодетельствованный обязательно будет рассчитывать на тебя и в дальнейшем. Причем в следующий раз он попросит гораздо большего… Что характерно, ты и сам будешь уверен, что просто обязан давать ему все больше и больше, помогать снова и снова – такой, говорят психологи, уж стереотип закрепляется. Да, инициатива наказуема, а добрые дела – в особенности. Ничем другим нельзя вызвать на свою голову столько неприятностей, как небольшим добрым делом…
– Слушаю вас, – важно произнес я, потому что, осознав мое молчание (а может, просто дыхания стало не хватать), Наталья остановилась.
– Вы не беспокойтесь, деньги у меня есть, – сказала она, подумав. – Я не знаю, какие у вас гонорары… Я соберу! Я обязательно соберу столько, сколько понадобится. Может, взятку кому надо дать? Я знаю – судье там, прокурору? Вы же честный человек!
Ну и логика, подумал я. С ума сойти. И что она думает – я Рокфеллер? Она же сама только что мою квартиру осматривала, более того – она сидит у меня на кухне и все это видит. Какие гонорары? Или, по ее мнению, я тайно коплю на операцию по перемене пола?..
– Пожалуйста, спасите его. Тюрьмы он не выдержит. Он же не виноват ни в чем! Как кур в ощип мы попали, а все по доверчивости к людям. Такая грязь… Может, вы, конечно, боитесь, я вас понимаю, но поверьте – Бог видит добрых людей, он им помогает. Ну, в крайнем случае, отсидитесь где-нибудь, мы ж заплатим, я с ребятами поговорю…
О чем это она? Странно. Как будто знает – нет, все-таки у женщин есть интуиция! На самом деле, ничем меня нельзя так завести, как вот таким элементарным взятием «на слабо». Я боюсь?! Да позвольте, барышня, я ничего не боюсь, я могучий и сильный, я велик и ужасен, я гордый Гордеев – да, а кстати, неплохо бы уточнить, чего именно я не боюсь? То есть чего я должен бояться-то?
– Деньги не главное, – шикарно и покровительственно заявил я, сам засовывая голову в петлю и прося потуже затянуть узелок. – Обрисуйте ситуацию…
И она обрисовала. Лучше бы я молчал… дельце оказалось препаршивое. В нем, как я понял, был замешан прокурорский сынок, Бутусов-младший. Никогда не нравилась мне эта фамилия, по ассоциации – певца я тоже не люблю. Ассоциации меня не подвели, но и помочь ничем они мне сейчас не могли. Предстояло ввязываться в неприятную авантюру. С одной стороны, кто такой этот Бутусов? Подумаешь, фигура. Я, как близкий друг Турецкого, как, можно сказать, кореш… Однако все же неприятно.
То, что мне придется взяться за это дело, я понимал. Во-первых, не могу устоять перед настойчивыми просьбами прекрасной дамы – всегда мне свинью подкладывало это мое доморощенное рыцарство. Во-вторых, чисто по-человечески – я чувствовал, что должен помочь этому бедолаге Шишкову – все-таки он и денег тогда с меня не взял, и вообще – хороший парень… Хорошо. Значит, сегодня с утра у нас по расписанию подвиг. Разгон облаков и установление хорошей погоды… Отправляюсь, как мифический Геркулес, чистить авгиевы конюшни государственных служб. Флаг мне в руки… Однако я не мог забывать и о других делах – о том же Рожкине…
– Вот черт, – сказал я, когда Наталья кончила изъявлять восторг по поводу принятого мною положительного решения. Восторг этот, честно говоря, вперемешку с благодарственными объятиями навел меня на мысль, что стоило хоть чуть-чуть рискнуть карьерой. Я воодушевился, настроение исправилось, плечи распрямились. Главное, чтобы она не зарыдала и не испортила мне новый пиджак. Посмотрел – нет, ничего, рыдать Наталья не собиралась. Молодец, держится… Еще неизвестно, как бы я вел себя, если бы был женщиной и оказался в подобной ситуации…
Восклицание мое, таким образом, относилось не к ее проявлениям чувств, а вызвано было тем, что я вспомнил – машина моя сломана, бедный старый, долготерпеливый «жигуль», и с места ее ничто не стронет. А мне, если честно, давно разонравилось ездить на метро – я от этого зверею. Я сообщил свои мысли Наталье – просто так, в порядке дружеской беседы. Однако оказалось, что очень правильно сделал.
– Возьмите нашу машину! – воскликнула благодарная женщина, так и сияя от возможности сделать мне приятное. – Пожалуйста! Конечно, я понимаю, сейчас нельзя терять ни одной минуты, и скорость передвижения…
Ознакомительная версия.
