— Ты должна верить мне, — сказал Стэнли. — Мне, а не соседям, проклятым сплетникам. Я говорю тебе правду, Ви.
— В самом деле? Да ты понятия не имеешь, что такое правда, Стэн. Правда или ложь — тебе все равно. А что, если я позвоню этому твоему Пилбиму и спрошу у него, ищете ли вы девушку для ведения дел?
— У него нет телефона, — пробормотал Стэнли. Господи, с утра не забыть бы предупредить Пилбима на тот случай, если она выполнит свою угрозу. — Я полагаю, тебе следует мне доверять, Ви.
— Почему? Ты когда-нибудь за всю нашу совместную жизнь доказал мне, что тебе можно доверять?
Этой ночью Вера спала в комнате, которую приготовила для Этель Карпентер.
Одна неделя сменяла другую, дела в магазине шли на лад. Наличность иссякла, и Пилбим по четвергам и пятницам становился за прилавок, а при нем торговля шла совсем по-другому. Стэнли получил возможность убедиться, что его компаньон хороший продавец, обладающий даром убеждения. Он продал, как подлинники, овальный стол и четыре кресла, где в каждом был вставлен кусочек «хепплуайта», женщине, с гордостью объявившей, что весь ее дом обставлен мебелью из светлого дерева, а какому-то подростку-сорвиголове всучил канделябр. Пилбим утверждал, что смог бы продать жителю Африки батарею центрального отопления, и Стэнли верил ему. Но когда он попросил свою долю из недельной прибыли, Пилбим заявил, что им еще долго не придется дотрагиваться до денег. Наличность нужна для приобретения вещей. Стэнли отправился домой с пустыми руками.
Отношения у них с Верой стали лучше, но не такими, как прежде. Как-то вечером, чувствуя себя увереннее и спокойнее, чем в последнее время, он обнял жену за плечи, но та шарахнулась, словно его рука была из раскаленного железа.
— Не пора ли нам перестать ворошить прошлое? — сказал он.
— Ты можешь поклясться, что эта девушка для тебя ничто — что она просто искала работу? Клянешься, что никогда не дотрагивался до нее?
— Да меня от одного ее вида воротит, — искренне ответил Стэнли, и после этого Вера стала почти прежней, расспрашивала его о делах, строила планы, что они будут делать с деньгами, но время от времени, когда они смотрели телевизор, или Стэнли занимался кроссвордами, он ловил на себе ее странный взгляд. В такие моменты она просто опускала глаза и молчала.
Теперь Вера сама с нетерпением ожидала денег, и, пока Стэнли решал очередную головоломку из «Дейли телеграф», она брала у него биржевую страницу и изучала, с удовлетворением отмечая, что курс «Евро-американского табака» и «Всемирной корпорации олова» неуклонно растет день ото дня. Мод хотела, чтобы она получила деньги, думала Вера, больше всего хотела, чтобы ее дочь могла купить себе все, что угодно. Вера увеличила одну из фотографий Мод и повесила ее в столовой, и теперь, глядя на нее, она часто вспоминала, какой осмотрительной и проницательной женщиной оказалась мама, когда сразу разглядела в Стэнли его сущность. Деньги не улучшат ее брак, Мод всегда это знала, но они смогут облегчить жизнь. Пусть жизнь у нее будет хоть и несчастливая, но зато с комфортом.
Ей нравилось, что теперь можно сидеть за столом, пока Стэнли занят своим кроссвордом, и выписывать чеки для оплаты электричества и газа, вместо того, чтобы опустошать жестянку, которую она держала в кухонном столе, и отдавать кассиру пригоршню мелочи. Как чудесно просто написать «восемь фунтов, десять шиллингов, три пенса», поставить подпись и не думать при этом, как бы в следующий раз сократить эту сумму, если выключать свет каждый раз, выходя из комнаты… В конце недели Стэнли принес домой десять фунтов.
— Могло быть и в пять раз больше, старина, — сказал Пилбим, — только нам нужен весь наш капитал для нового товара. Все дело в том, что, пока ты не раскошелишься, у нас подрезаны крылья.
И Стэнли, который сомневался в своем партнере вплоть до самого открытия магазина, теперь убедился, что любое предсказание Пилбима оказывалось верным. Пилбим действительно знал то, о чем говорил, действительно был знатоком антиквариата. Дело оказалось, как было обещано, по-настоящему золотой жилой, богатым месторождением руды, которую оставалось только выкопать, чтобы превратить в звонкую монету, но для этого нужно привлечь весомый капитал. Самое ужасное то, что этот капитал, его собственный законный капитал, вложен где-то там в ерундовое олово и табак и недосягаем до тех пор, пока Финбоу не скажет своего слова.
С нервами у Стэнли стало совсем плохо. Руки больше не тряслись, и приступов тошноты тоже не было, но с ним происходило нечто более удручающее. Глаз теперь дергался постоянно.
Началось все с того момента, когда Вера принялась расспрашивать его о визитах девушки. Задергался правый глаз. И теперь, когда Стэнли уставал, веко подпрыгивало вверх и вниз особенно сильно. Стэнли сходил в библиотеку и посмотрел симптомы в медицинском словаре, к которому впервые обратился, когда готовил планы относительно Мод. В словаре было сказано, что подергивание глаза, называемое в народе «живой плотью», чаще всего вызвано усталостью и беспокойством и через короткий промежуток времени обычно проходит. В противном случае это может быть более серьезный симптом, а именно — первый признак какого-либо заболевания центральной нервной системы.
Ну, а что такое «короткий промежуток»? Часы, дни, недели? Подергивание не уменьшилось и продолжается вот уже две недели. Оно прекращается, только когда он решает кроссворды. Недостатком такой терапии было то, что теперь он мог решить любой кроссворд за десять минут. Возможно, ему следовало заниматься кроссвордами по-другому — самому составлять.
Два или три года назад он попытался это делать, но в доме творилось невесть что из-за Мод, пришлось оставить затею. Сейчас совсем другое дело. Сидя в магазине, коротая время между покупателями, Стэнли набрасывал заготовку для кроссворда в блокноте, который они с Пилбимом использовали для счетов. Иногда Пилбим уезжал ю деревням, иногда возился в маленькой мастерской позади магазина. Глаз у Стэнли не дергался, пока он изобретал слова и вписывал их в квадратики, потому что такая задача бросала вызов его умственным возможностям. Она занимала его целиком, часто отключая от окружающей действительности, и он мог часами подыскивать слово, подходившее для «пусто», «Р», «О», «Г», «пусто», «пусто», «З», прежде чем наконец находил решение: «ПРОГНОЗ».
Для него это стало навязчивой идеей, но Стэн был уверен, что она покинет его точно так же, пройдет дерганье глаза, когда появятся деньги. Вот тогда он всю энергию направит только на магазин, зная, что Пилбим не будет появляться минуту из мастерской, чтобы отпустить очередное саркастическое замечание по поводу людей, которые не выполняют своих обязательств, пока он мог мирно заниматься кроссвордами, чтобы не думать о деньгах и успокоить непослушный глаз.
Письмо из банка пришло спустя месяц после того, как они открыли в нем общий счет. Стэнли уже отправился на работу, бормоча под нос: «В, пусто, пусто, Е, пусто, пусто». Вот уже три дня, как он был не в состоянии найти это слово из шести букв. Стэнли прошел мимо почтальона, но был слишком поглощен своей явно неразрешимой загадкой, чтобы даже предположить, что тот несет известие от «Финбоу и Крейг».
Письмо было адресовано мистеру и миссис Мэннинг, и Вера поэтому сомневалась, стоит ли ей распечатать конверт одной, но потом наконец решилась и содрогнулась от ужаса, глазам своим не поверив.
«Уважаемые мистер и миссис Мэннинг.
С сожалением должен сообщить вам, что ваш кредит превышен на сумму 35 фунтов. Я уверен, что вы захотите незамедлительно исправить это положение, и убежден, что в ближайшие несколько дней получу от вас денежный перевод для погашения недостающей суммы.
Искренне ваш, Артур Фрейзер, управляющий».
Но этого не могло быть! Она выписала чеки только за холодильник и стиральную машину и оплатила несколько счетов. Из пятисот фунтов, лежащих в банке, должно было остаться, по крайней мере, триста семьдесят. Она сказала Стэнли купить себе костюм, но он не сделал этого. Быть может, произошла ошибка? Да, скорей всего, так. Неужели банки допускают ошибки? Каждый когда-нибудь ошибается, банки, наверное, тоже.
Вера снова почувствовала себя беспомощной. Она не знала, как поступить, хотя для обычного человека найти решение в подобной ситуации не составило бы большого труда. Возможно, она неправильно выписала какой-нибудь чек, добавила лишний ноль. Но неужели служащие в электрической или газовой компании воспользовались ее оплошностью? Вцепились в то, что получили, как когда-то поступил Стэнли, получив от бакалейщика сдачу не с одного фунта, а с пяти?
Веру особенно волновал вопрос, имеет ли банк право привлечь ее к суду. Она где-то слышала, что выписать чек, который нечем оплатить, это значит пойти против закона, совершить преступление. Если бы только она могла к кому-то обратиться за помощью, расспросить кого-то.
