— Хотите сказать, что это мои штаны и вы их украли?
Мистер Пибоди задохнулся от гнева. Брызгая слюной, он завопил:
— Ваши брюки! Вы… Знаете, что произошло? Эту пару брюк прислал мне Хагеманн! Эту и еще одну — размером с палатку…
— Обижаете, — пробормотал Сэм.
— Знаете, что сказал посыльный от Хагеманна? — продолжал Пибоди. — Он сказал — вчера в спешке они забыли приложить к моим костюмам запасные брюки. Но я никаких костюмов не заказывал! Это сделал кто-то другой. Использовал мой счет и мою фамилию! — В своем благородном негодовании мистер Пибоди возвысил голос до визга.
— Это ваши штучки, Флетчер! Заказывали костюм себе и своему громиле дружку за мой счет… Брюки точь-в-точь подходят к вашему новому костюму…
— Успокойтесь, Пибоди, — величественно произнес Джонни. — Я уверен, произошла ошибка. Ее легко исправить. Но потом. А сейчас мне надо…
— Нет, вы никуда не пойдете! Я звонил Хагеманну. Он сейчас пришлет сюда посыльного для опознания. И тогда… я собираюсь отдать вас под суд за воровство и мошенничество!
Легонько, но твердо Джонни толкнул мистера Пибоди ладонью в грудь:
— Извините, старина, но я ужасно спешу.
Он обошел Пибоди и направился к двери.
— Эдди! — завопил мистер Пибоди. — Держи его! Вызови полицию!..
Оглянувшись, Джонни увидел старшего коридорного, который не спеша брел к телефону.
Сэм Крэгг еле поспевал за Джонни.
— Ну все, мы испеклись! Пибоди только и ждал чего-то в таком роде. Он выдвинет против нас столько обвинений, что мы рады будем, если живы останемся!
— Влипли круто, — согласился Джонни. — Но я что-нибудь придумаю. До сих пор нам еще не грозили тюрьмой.
— Да? А как же Миннесота?
— То совсем другое дело. Ладно, Сэм, отвяжись. Мне надо подумать.
— Подумай лучше о запасных брюках!
— Это тебе надо было про них помнить! Невозможно удержать в голове все мелкие детали.
Они пересекли Таймс-сквер и направились к Восьмой авеню. На ходу Джонни соображал, что делать, что предпринять. Они увязли по горло, и спасти их может только чудо. Чудо — это крупная сумма денег, получить которую можно лишь одним способом — разгадав загадку «Говорящих часов».
Джонни не сомневался: разгадка появится только после того, как он узнает, что говорит человек в три часа.
У здания «Часовой компании Квизенберри» прохаживались взад и вперед двое пикетчиков с плакатами на груди и на спине, из которых явствовало, что компания нарушает трудовое законодательство в целом и пункт 87 Устава профсоюза работников часовой промышленности в частности.
— Эрик попал в переплет, — посочувствовал Джонни. — У него всего шесть месяцев, чтобы поставить завод на ноги, а тут еще вот это! Ладно, пойдем проверим, все ли в порядке у него с памятью.
Секретарша сообщила Эрику Квизенберри по телефону, что к нему посетители, и спустя секунду они уже входили в дверь кабинета под цифрой «1».
Квизенберри выглядел озабоченным и, казалось, не особенно им обрадовался.
— Что у вас за важное дело?
— Зависит от того, сможете ли вы ответить на мой вопрос. Мистер Квизенберри, «Говорящие часы» находились у вас в доме долгое время. Обращали ли вы когда-либо внимание на то, что именно они говорят?
— Нет, не обращал. Часы меня вообще не интересуют. Это всего лишь идиотское хобби моего покойного отца. В доме полно часов с причудами — бьют куранты, собаки гонятся за зайцами, дюжина балерин вскидывает ноги… Никогда не обращал на «Говорящие часы» внимания больше, чем на любые другие.
— Очень жаль, мистер Квизенберри, потому что эти часы, кажется, совершенно необыкновенные. А последние два дня — когда вы узнали, что «Говорящие часы» весьма ценные и когда вам стало известно, что у вас не осталось никакого другого имущества, не припомните, в эти два дня вы не слушали часы?
— Должно быть, слушал, но не обращал внимания, что они там говорят. Не видел в этом смысла. И все-таки, что у вас за дело ко мне? Я тут по уши в работе. Это еще куда бы ни шло, но приходится разбираться с профсоюзом.
— Я видел пикеты на улице. Все работники бастуют?
— Нет, пока лишь некоторые. Это дело рук Теймерека, потому как я его уволил…
— Неужели он сумел организовать забастовку? По-моему, он был здесь менеджером по реализации.
— Коммерческим директором и управляющим отделом сбыта! — поправил его Квизенберри. — Пролаза он, с хорошо подвешенным языком. Всегда подыгрывал отцу. Мне было на него наплевать.
Джонни задумчиво кивнул:
— Ему, похоже, нравится Дайана Раск. Не находите?
Эрик Квизенберри раздул ноздри.
— Скоро я положу этому конец. То есть… — Лицо у него внезапно залилось краской.
Неожиданно распахнулась дверь, и человек в нарукавниках крикнул:
— Мистер Квизенберри, один из забастовщиков швырнул кирпичом в окно!
— Что? — Квизенберри вскочил. — Я сейчас разберусь. Я вызову полицию…
Он вихрем промчался мимо Джонни и Сэма. Джонни посмотрел на друга и захлопнул дверь.
— Тебе не кажется, что нам пора уходить? — занервничал Сэм.
— К чему спешить? Хочу перекинуться с Квизенберри еще парой слов. Он занимает меня. Внезапно превратился в матерого волка. Забавная история. Вот что женщина может сделать с мужчиной.
Он обошел вокруг стола Квизенберри и опустился в кресло-качалку.
— Сэм, я похож на финансового магната? — Локтем он задел телефон. — Не позвонить ли кому-нибудь по межгороду? — Вдруг у него на лице появилось испуганное выражение. — Черт побери, как же я раньше не подумал? Конечно…
— О чем ты, Джонни?
— Дядя Джо из Коламбуса, помнишь? Когда мы пришли, он вынес «Говорящие часы»? Он еще сказал, мол, так их полюбил, что даже готов оставить их себе. Он наверняка знает, что именно они говорят в три часа.
Сэм Крэгг вытаращил глаза:
— Правильно! Наверняка помнит…
Джонни снял трубку. Сэм сказал хриплым голосом:
— Постой, не звони по межгороду!
— Почему? Соедините меня, пожалуйста, с внешней линией. Ну да, мистер Квизенберри попросил меня позвонить…
Спустя минуту он сказал:
— Будьте добры междугородную. Коламбус, Огайо. Ломбард «Друг в беде» на Франт-стрит, владелец — Джо. Дядя Джо… Все правильно.
Джонни слышал гудки, потом наступила пауза. На секунду связь прервалась, затем телефонистка произнесла:
— Пожалуйста, соединяю.
— Добрый день, — сказал Джонни. — Ломбард дяди Джо?
— Точно! Говорит дядя Джо. Чем могу быть полезен?
— С вами говорят из полицейского управления Нью-Йорка. Мы расследуем дело, связанное с одной вещью, которая несколько месяцев находилась в вашем заведении в виде заклада и недавно была выкуплена. Речь идет о «Говорящих часах».
— А-а-а, помню, — сказал дядя Джо. — Но ровно час назад я уже дал вам информацию…
— Нам? — воскликнул Джонни. — Какую информацию?
— Ну, от вас звонили и спрашивали, что говорили «Говорящие часы». Что там у вас за бардак?
— Рабочий момент, — сказал Джонни. — Ничего особенного. Вы беседовали с нашим лейтенантом Мэдиганом. Произошел несчастный случай… Его убили.
— Убили?! Силы небесные! Уж не из-за той ли информации, что я сообщил ему?
— Кто знает! Приходится начинать все сначала. Вспомните, что вы сказали лейтенанту, то есть — что говорили часы!
— Часы хранились у меня почти три месяца. Они так мне нравились, что я все время их подводил, и они говорили каждый час. За три месяца я запомнил все…
— Подождите, — прервал его Джонни. — Возьму карандаш и бумагу — записать. Ну, вперед! Начиная с двенадцати часов. Что они говорили в двенадцать?
— «Двенадцать часов. Полночь и полдень. Следи за часами. Время и направление никого не ждут». В час: «Удача ждет того, кто слушает часы». В два: «Час близится, удача рядом». В три…
— Продолжайте, — торопил Джонни, записывая с бешеной скоростью. — В три?
— Они говорили: «Три часа. Радуга простирается от трех до четырех». В четыре: «Рой, рой, рой — горшок с золотом открой». А в пять…
— Это уже известно, — остановил его Джонни. — Можете не продолжать.
— А в чем, собственно, дело? — спросил дядя Джо. — Неужели кто-то зарыл горшок с золотом?
— Тот еще горшок, — согласился Джонни. — Большое спасибо, старина! В следующий раз, как буду в Коламбусе, с меня причитается.
Он опустил трубку на рычаг и поднял глаза на Сэма Крэгга.
— Джонни, что там у тебя?
— Возможно, миллион баксов. Только кто-то нас опередил.
— Не может быть!
— Кто знал о дяде Джо из Коламбуса?
— Только Джим Партридж.
— А еще Дайана Раск. И возможно, и убийца.
— Кажется, Джим Партридж и есть убийца! Я все еще ставлю на него.
— Вот так так! Он ведь папаша очаровательной юной леди, по которой ты сохнешь!
