Поняв, что эта канитель надолго, я быстренько сказала Жоре:
– Ну, мы больше не нужны?
– Нет, – махнул тот рукой, и мы с Бобровым пошли в машину.
– Ну что, ваша душенька довольна? – устало спросила я, заводя мотор.
– Не знаю, – одними губами ответил задумчивый Бобров. – Я не уверен, что это он убил Мишку.
На следующее утро я позвонила майору Авдеенко и выяснила, что концерт в ДК «Россия» был полностью сорван, что Арсений Торквадзе после всего случившегося даже не появился на сцене, что естественно, а также, что сумма ущерба составляет несколько сотен тысяч рублей – так, во всяком случае, оценила его администрация ДК. И все получается очень удачно с взятием Заварзина, поскольку на безмозглых сопляков вешать возмещение этого ущерба бесполезно, а у Заварзина средства имеются. К тому же в его доме был обнаружен героин, и майор радостно потирал руки: закрыв Заварзина, он оказывал хорошую услугу городу и мог рассчитывать на благодарность начальства. И все бы хорошо для майора, только вот по убийству Михаила Боброва Заварзин никак не колется, и это значит, что до окончания моей работы по охране Боброва-старшего еще неизвестно сколько времени…
С утра мы с Бобровыми поехали навестить Камиллу. Подходя к палате, увидели выходившего из нее Вадика в накинутом белом халате.
– Ну как она? – спросил Всеволод Евгеньевич.
– Нормально, – кивнул тот. – Думаю, скоро выпишут. Она сама уже просится домой.
Всеволод Евгеньевич толкнул дверь в палату. Камилла лежала на широкой полированной кровати с сине-голубым постельным бельем. Возле нее на тумбочке в широкой банке стоял огромный букет роз от Вадика, на этот раз они были белыми.
– Катюша, ну как ты? – целуя дочь в щеку, спросил Бобров.
Лариса подошла следом и тоже поцеловала Камиллу.
– Все нормально. Папа, я хочу домой! – со слезами в голосе проговорила та. – Я не могу больше здесь оставаться! Мне скучно и плохо, и у меня уже ничего не болит!
– Покажи ноги! – попросила мать.
Камилла откинула одеяло. Ступни ног ее были забинтованы. В этот момент в палату вошел врач.
– У нее небольшое нервное потрясение, вызванное стрессом, – принялся перечислять он. – Ожоги нетяжелые, первая и вторая степень. В принципе можно ее и домой забрать. Но можете и оставить – как пожелаете.
– Домой, домой! – сейчас же запросилась Камилла.
– Ну хорошо, хорошо! – махнул рукой отец. – Домой так домой.
Сам же он, подумав немного, посмотрел на часы и повернулся к жене:
– Лара, значит, ты забирай Катюшу и езжайте домой. Справитесь?
– А ты опять куда? – с тревогой спросила жена.
– В магазин, – вздохнул тот. – Что поделаешь, нужно же там появляться. Бизнес есть бизнес.
– Только будь осторожен, – попросила Лариса, помогая одеться Камилле, которая уже сидела на постели.
Мы же отправились в «Золотые нити». По дороге Бобров достал какие-то бумаги из портфеля и принялся просматривать.
– Практически два дня отсутствовал, – пояснил он мне. – Теперь все лично проверять… И кассу, кстати, за оба дня проверить! В общем, нужно нормально поработать.
Однако день сложился так, что нормально поработать не удалось. Поначалу все шло как обычно. Заходили покупатели, примеряли украшения, покупали… Охранник спокойно стоял у входа, продавцы рекламировали товар. Но какое-то ощущение смутной тревоги не покидало меня. И настроение девушек было каким-то мрачноватым. Шутки почти не слышались, и даже обедать девчонки пошли молча и поодиночке, хотя обычно предпочитали вдвоем. Видимо, осенняя хандра постепенно распространялась на всех.
Особенно я обратила внимание на Наташу Кравцову. Лицо ее было озабоченным и каким-то чересчур серьезным, к тому же бледным. Да и накраситься Наташа сегодня то ли не успела, то ли не захотела. Одежда же ее совсем не соответствовала лицу: Наташа надела серебристое платье на тоненьких бретельках, абсолютно не по сезону, и переобулась в ярко-красные туфли на высоких шпильках.
– Что это ты так вырядилась? – подозрительно спросила Виктория.
– Лето вспомнила, – не глядя на нее, ответила Наташа.
– Тогда бы уж хоть губы накрасила, – продолжала Вика, но Наташа не стала ничего отвечать.
– Ты не заболела, часом? – обратилась к ней другая девушка.
Наташа лишь отрицательно замотала головой. Когда подошло время обедать, она отказалась от еды и прошла в туалет. Оттуда она вышла совершенно другой: со свежим, даже несколько ярковатым макияжем и уложенными с помощью геля волосами.
– Вот теперь совсем другое дело! – похвалила ее Виктория, глядя на коллегу немного удивленно.
Наташа тем временем прошла в кабинет Боброва и попросила:
– Всеволод Евгеньевич, можно я сбегаю в аптеку через дорогу? У меня раскалывается голова.
– Возьми у меня «Пенталгин», – тут же отодвинул ящик стола Всеволод Евгеньевич.
– Нет, спасибо, мне он не помогает, – отказалась Наташа. – К тому же мне нужно кое-что еще.
– Ну иди, – пожал плечами Бобров. – Ты же ненадолго?
– Спасибо, – ответила Наташа с печальной улыбкой. – Вы очень добрый человек…
Бобров смутился, покачал головой и сказал лишь:
– Оденься потеплее, там холодно.
Наташа кивнула на ходу, не оборачиваясь. Бобров, вздохнув, вновь погрузился в свои бумаги. Наташа накинула куртку поверх тонкого платья и вышла из магазина. Я прохаживалась по торговому залу и бросала взгляды на охранника, игравшего в какую-то игру на сотовом телефоне.
День опять был дождливым, и посетителей было немного. Однако даже при небольшой загруженности девушек я вскоре обратила внимание на то, что Наташа что-то долго отсутствует. Подождав некоторое время, выглянула на улицу. Девушки не было, дверь аптеки через дорогу была открыта.
– Наталью не видел? – спросила я охранника.
– У-у, – отрицательно отозвался он.
Я вздохнула и решила пройти в аптеку посмотреть. Дошла до угла и остановилась, дожидаясь, когда красный сигнал светофора сменится зеленым. Я уже прошла до середины дороги, как вдруг увидела тень, скользнувшую откуда-то сверху, со здания двенадцатиэтажного НИИ, что рядом с аптекой. Затем послышался отчаянный женский крик, а следом о землю ударилось что-то темное и тяжелое и застыло на черном от дождя, мокром тротуаре…
– А-а-а! – продолжала голосить женщина, прижавшись к стене здания. – А-а-а!
Я рванула туда, оказавшись на месте в две секунды. С тревогой вглядываясь в раскинутое на асфальте тело с неуклюже подогнувшейся внутрь ногой в красной туфельке на шпильке, уже понимала, что ошибки нет: на тротуаре лежала Наташа Кравцова… Капли дождя падали на ее бледное лицо, размывая только что нанесенный макияж, темнело, намокая, красивое открытое платье, куртка съехала набок, обнажая голое плечо…
Быстро проверив пульс и дыхание и убедившись, что все признаки жизни отсутствуют, я медленно выпрямилась и пошла вдоль тротуара, бросив на ходу одному из прохожих, остановившихся возле тела:
– Вызовите милицию. «Скорая» уже не поможет…
В магазине я прямиком прошла в кабинет Боброва. Он был снабжен жалюзи, которые сегодня были задернуты, так что видеть происходящее на улице Всеволод Евгеньевич не мог. Однако он сказал мне, едва я появилась:
– Что там за крики на улице? Машина, что ли, кого сбила?
– Нет, – плотно закрывая дверь и поворачивая замок, ответила я. – Боюсь, что хуже…
И я рассказала ему о том, что только что наблюдала своими глазами. У Боброва вытянулось лицо, он приподнялся со стула и выглянул в окно через жалюзи, словно надеясь, что я все придумала. А там уже стояла милицейская машина и «Скорая помощь». Послышался робкий стук в дверь. Бобров встал и открыл ее. Показалось испуганное лицо охранника.
– Всеволод Евгеньевич, – шепотом сказал он. – Там это… Вроде Наташка…
– Вроде в огороде! – взвился Бобров. – А ты что, спишь, что ли, и ничего не видишь?
– Я магазин охраняю! – оправдываясь, произнес охранник, но Бобров уже не слушал его.
Он подбежал было к дверям, высунулся на улицу, потом резко остановился и задумался.
– Всеволод Евгеньевич, пока лучше туда не ходить, – ухватила я его за плечо. – Сами придут, когда узнают, что она здесь работала.
– Что вообще произошло? – Закрывая магазин, повернулся Бобров к сотрудникам: – Что с ней случилось?
Девушки испуганно переглядывались и пожимали плечами.
– Она с кем-нибудь делилась? Рассказывала что-то? – продолжал вопрошать директор.
– Она с утра плохо себя чувствовала и была грустная, – сказала одна из девушек-продавцов.
– Она что же, сама, что ли, спрыгнула? – спросил у меня Бобров.
– Не знаю, я не видела самого прыжка. Но боюсь, что да, хотя нельзя исключать и другой вариант. Где ее вещи?
Бобров посмотрел на девушек.
– Вот ее сумка. – Вика достала из-под прилавка лакированную алую сумку.
– Кассу проверьте! – немедленно приказал Бобров, и Вика тут же метнулась к кассовому аппарату, за которым работала Наташа.
