— Кстати, о жутком. Я принесла тебе обещанное.
Шило выполнил заказ быстро, сконструировал тревожную кнопку из старого сотового телефона. Нажатием любой кнопки он просто соединялся с моим. Шило усилил чувствительность аппарата, и при включении я могла слышать все, что делалось в спальне Марины. Это было удобнее, чем просто звуковой сигнал. Если Марина только подозревала угрозу, но не была в ней уверена, она могла держать меня в курсе событий до определенного момента, а потом либо отменять тревогу, либо звать на помощь. Ей надо было лишь прикрепить аппарат так, чтобы он находился всегда под рукой, и время от времени проверять зарядку аккумуляторов. Теперь нужно подстраховаться на случай, если я не успею.
— Куда выходит окно твоей спальни?
— В сад.
— А что на первом этаже?
— Глухая стена веранды с козырьком.
— Вы часто пользуетесь садом?
— Только я и садовник. Вадиму некогда, Тонику неинтересно, мужу тоже. А я люблю почитать в гамаке, иногда загораю.
— Значит, под твоими окнами никто не ходит. Попроси садовника поставить лестницу к козырьку веранды, когда никого не будет дома. Изменения привычной картинки сада никто не заметит, а у тебя на крайний случай будет путь к отступлению. Правда, спать придется с закрытым окном.
— Ничего, я все равно его закрываю. Ночью деревья так жутковато качают ветками.
— А вообще, подруга, мы с тобой нагнали страху на пустом месте. В этой семье никому не выгодна твоя смерть, так что спи спокойно.
— Я понимаю. Просто боюсь, что Тони начнет требовать, чтобы я подписала отказ от «Седьмого неба», и зайдет далеко. Он же наркоман, а они бывают неадекватны.
— Считай, на этот случай мы подстраховались.
* * *
В офисе «Седьмого неба» по-прежнему не происходило ничего интересного. Я немного притормозила темп работы, чтобы не закончить ее раньше времени, половину дня занималась систематизированием юридических документов, половину — самообразованием. Вадим Синдяков грозил мне, что будет по мере надобности подкидывать текущие дела, вот я и повышала свой профессиональный уровень. Потянуть время мне было необходимо: история увольнения прежнего юрисконсульта не давала мне покоя, слишком много было в ней недоговоренностей. В любой организации любят обсуждать подобные ситуации, кто-то принимает сторону начальства, кто-то заступается за пострадавшего. В «Седьмом небе» же все как воды в рот набрали. Будто и не было человека.
Вчера вечером дядя Сережа сообщил мне, что гражданин с нужными мне данными в Горовске не зарегистрирован. Странно. Получается, человек либо был прописан в нашем городе, либо жил под другой фамилией, либо просто не существовал. Ну, ладно. Вы меня вынудили. Придется идти в отдел кадров.
— Дайте мне, пожалуйста, все личные дела, — строгим тоном потребовала я у заведующей, — в том числе и дела уволенных по разным статьям.
— Вадим Владимирович мне такого указания не давал, — заупрямилась дама.
— Вадим Владимирович уполномочил меня проверить юридическую грамотность ведения всех дел организации. Будьте добры, выполняйте распоряжение.
Дама надулась, но папку с личными делами мне дала. Как ни хотелось мне быстрее уйти с добычей, я все-таки заставила себя проверить содержимое папки. Так и есть. Личные дела уволенных сотрудников она мне так и не дала.
— Я же просила все личные дела! — рявкнула я. — Саботируете распоряжение руководства? Не понимаете, что именно несоблюдение статьи закона при увольнении является нашим самым уязвимым местом? А если было нарушение, если уволенный подаст в суд, как вы думаете, чья голова полетит первой? Правильно, ваша.
Кажется, я говорила убедительно. По крайней мере, требуемое все-таки получила. Плюхнула пухлые папки на стол в своем кабинете и погрузилась в изучение. Для начала следовало все-таки выполнить свою работу, поэтому я бегло просмотрела правильность оформления личных дел и добралась наконец-то до стопки документов уволенных. Нужная мне папочка лежала внизу. Безликая, отвратительного качества черно-белая фотография, личные данные. Степы в кабинете не было, я быстро переписала адрес и телефон. Незнакомый мне район, почти пригород, кажется, частный сектор. Ничего, созвонимся, найдем. Если человек сильно обижен на уволившее его начальство, он не станет деликатничать и молчать. На данный момент только уволенный юрисконсульт может помочь мне найти слабое звено в бизнесе Синдяковых. Значит, ехать надо сегодня, по горячим следам.
Я с трудом дождалась окончания рабочего дня. Телефонный номер не отвечал, придется явиться без приглашения. Домой решила не заезжать, чтобы успеть найти нужный мне дом засветло. В бардачке машины у меня валялась карта города. Я развернула ее и стала искать Третью Песочную улицу. Найти ее оказалось нелегко, она и правда находилась в частном секторе, и располагалось на ней всего четыре дома. Это на карте. Действительность же оказалась еще неприятнее. Частный сектор начинался на границе города, за трассой. Дороги не заасфальтированы, колеи пробиты тяжелыми машинами. Хорошо, что давно не было дождя, не хватало еще сесть на днище в этом безлюдье.
Уже полчаса колесила я по колдобинам, а таблички с нужной мне улицей все не попадалось. Какой-то мальчишка объяснил, что надо добраться до заброшенного кладбища, обогнуть его справа, подняться в гору и уже там искать все три Песочные улицы. Кладбище я нашла, но обогнуть его справа можно было только по узкой пешеходной тропинке. Пришлось бросить машину. Только через час блуждания по кривым улочкам я увидела криво нацарапанную на заборе надпись: «3-я Песочная». Первый дом, второй… и все. Дома № 3, указанного в адресе, не было. Вот это да! В тот же момент мне стало неуютно. На улице смеркалось, но свет в окнах не загорался. Странное место.
Я набралась смелости и постучала в калитку дома, на заборе которого было нацарапано название улицы. Может, хозяева подскажут, куда делся третий дом и где проживает его хозяин? На стук никто не отозвался, я рискнула открыть калитку и тут же отпрянула назад — прямо на меня кинулась огромная псина, помесь овчарки с дворнягой. Кинулась молча, не предупреждая, оскалив клыки. Чудом я успела закрыть калитку, налегла на нее плечом. С внутренней стороны брякнула щеколда, и тут же шаткую дверцу сотряс мощный толчок. Я отскочила. Если соскочит щеколда, калитку я не удержу, а так хоть убежать успею. Но оставался еще один дом, и я не могла уйти просто так. Во второй раз этот путь проделать я уже не смогу, так что надо идти до конца. Пес перестал бросаться на забор, только досадливо и громко фыркал. Скорее всего, он был на цепи или просто хорошо выдрессирован: прогнал незваного гостя, и ладно.
Наученная горьким опытом, я не стала заходить во второй двор, просто взяла палку и стала стучать по забору. Есть тут живые люди или нет? Калитка открылась внезапно и бесшумно, передо мной стоял вконец опустившийся тип в драной майке и линялых семейных трусах. Он стоял молча и пристально вглядывался мне в лицо. Я уже собралась задать ему свой вопрос, как он охнул, закрыл голову руками и закричал хриплым срывающимся голосом:
— Отыдь, отыдь, проклятая! Да сколько являться мне можно? Уж скорее забрала бы, чем мучить, смертушки, смертушки дай!
Я невольно оглянулась, нет ли за моей спиной смерти с косой. Все ясно, белая горячка. Ну, этот мне ничего не скажет, пора уходить. Внезапно пьяница упал на колени и пополз ко мне, простирая руки и бормоча слова молитвы, мне стало по-настоящему жутко. Было такое впечатление, что где-то я уже видела это лицо, искаженное болезнью и пороком. Может, на полотнах русских художников, увлекавшихся образами русской бедноты? Не помню. Я повернулась и побежала прочь.
Теперь ориентироваться было легче, я напрямую бежала к оставленному авто. Оказывается, подъехать к дому можно было и на машине, парнишка ошибся. Чтобы срезать путь, решила не огибать старое кладбище, а пройти прямо по нему, забор был ветхий, местами вообще отсутствовал. Кажется, за мной никто не гнался. Я немного успокоилась. Как, оказывается, может напугать в незнакомом безлюдном месте опустившийся пьяница! Сердце до сих пор билось рывками, ладони взмокли. Внезапно позади себя я услышала шорох. Показалось? Нет, похоже на тихие крадущиеся шаги. Лучше обернуться. Я досчитала до трех и резко повернулась — никого, только ветка сирени шагах в десяти от меня качается. Наверное, птичка взлетела. Птичка не птичка, можно успокаивать себя как угодно, однако даже самому отважному герою в сумерках на кладбище, наверное, жутковато. И чего я вздумала идти напрямик? Теперь шаги и шорохи слышались мне отовсюду. Наплевав на чувство собственного достоинства, я понеслась к просвету, обозначавшему выход, быстро преодолела пространство и вылетела прямо к своему родному «Мини Куперу».
