решительно пресекла развитие данной темы.
– Мне тоже очень жаль, – заявила вполне искренне, – примите мои соболезнования, но я здесь по другому поводу. Меня интересует другая ваша пациентка, Вероника Гаврютина.
– Гаврютина? – врач недоуменно пожал плечами. – А что Гаврютина? Насколько мне известно, она жива и относительно здорова, насколько возможно при ее отношении к собственному самочувствию. Или она тоже…
Не договорив фразы, врач вопросительно посмотрел на меня.
– Полчаса назад, когда мы расстались с Гаврютиной, она была жива, – сообщила я доктору, умолчав, правда, о состоянии здоровья Гаврютиной. Я бы не рискнула назвать даже относительно здоровым человека, способного на столь внезапную гневливость. Судя по реакции врача, мой ответ его явно порадовал. То ли одной проблемой меньше, то ли добросовестный врач действительно переживает за своих пациентов, пусть даже и выписавшихся из стационара без каких-либо эксцессов.
– Так чем могу служить? – Мой собеседник благодушно посмотрел на меня, сложив перед собой на столе пухлые руки.
– Для начала я хотела бы знать, когда именно Вероника Гаврютина поступила в ваш стационар, – начала я с расстановкой, давая понять, что вопросов у меня много и беседа может затянуться.
– Мариночка, дайте, пожалуйста, карту Гаврютиной, – ласковым тоном обратился он к медсестре. Требуемый документ в мгновение ока оказался на столе, и врач, мельком пробежав глазами последнюю страницу, сообщил:
– Поступила она в этот раз три недели назад. Ну а выписалась, как я уже сказал, вчера.
Я мысленно чертыхнулась. Исходя из этих сведений, Гаврютина никак не могла убить Камиллу, если неотступно находилась в стационаре. Правда, был еще слабенький шанс, что Гаврютина отлучалась из больницы. Насколько я знаю, в некоторых несложных случаях персонал больницы позволяет пациентам ненадолго отлучаться из стационара под расписку в течение дня. Например, прогуляться, если сутками находиться в больничных стенах совсем уж невмоготу.
– Скажите, а Гаврютина никуда не уходила из больницы, например, на два-три часа? Ну, чтобы погулять или домой заехать?
Но тут врач и медсестра одновременно принялись отрицательно качать головами, причем так энергично, что я всерьез обеспокоилась за сохранность их шейных позвонков. Я ведь собиралась еще кое-что выяснить.
– Мы не позволяем пациенткам покидать стационар, – подала голос Марина, тон у нее был решительный. – К тому же у нас процедуры одна за другой буквально по часам. А Гаврютина вообще из-под капельницы не вылезала. Да вы можете у наших специалистов спросить, в какое время она проходила терапию. И у медсестер, когда они ей капельницу ставили. Да вот хотя бы я, тоже ведь вчера от нее почти не отходила. Завершающий курс перед выпиской.
В ответ на красноречие медсестры я лишь вяло кивнула.
– Но почему Гаврютиной приходилось столь часто лежать в вашем стационаре? – не смогла я удержаться от вопроса, затрагивающего сферу медицинской этики. Мне хотелось выяснить, не подвергалась ли Вероника побоям или издевательствам иного характера. Очень уж подозрительными показались мне ее испуг и агрессия при виде зажигалки. Может, Вероника все же знает убийцу Камиллы, и он все это время продолжал ее запугивать и подвергать издевательствам. – Ведь она начала лечение больше года назад?
Врач строго сдвинул брови.
– Видите ли, – веско произнес он, – это касается врачебной тайны, и с моей стороны не только неэтично распространяться на эту тему, но в некотором роде даже преступно.
Доктор отреагировал на мой вопрос именно так, как я и предполагала, однако мне не составило труда с этим справиться.
– Мне хорошо известно, с чем именно связана эта врачебная тайна, – заверила я эскулапа. – У Гаврютиной был выкидыш на фоне сильного стресса. А у вас я хотела бы уточнить, не замечали вы на теле пациентки следов побоев?
Врач вздохнул и покачал головой:
– Нет, никаких побоев не было. Как и прочего… Ну, если вы все знаете, я немного поясню. У Гаврютиной действительно был выкидыш, причем, судя по клинической картине, в стационар она обратилась не сразу, что осложнило дело. К тому же чистку ей сделали очень неудачно, словно коновал какой-нибудь потрудился. Чуть было до сепсиса не дошло. Гаврютину направили к нам, мы ее, конечно, подлатали. Но вы сами понимаете, с такими осложнениями она еще долго будет нашей частой гостьей. Кстати, именно поэтому она не только не покидала стационар, но и из палаты почти не отлучалась.
– Хорошо, я вам верю, – уныло произнесла я, окончательно убедившись, что Вероника Гаврютина вылетела из состава подозреваемых. – А саму Гаврютину кто-нибудь посещал?
Услышав этот вопрос, врач и медсестра закивали так же энергично, как только что отрицательно качали головой.
– Молодой человек к ней приходил, – сообщила медсестра. – Несколько раз.
– Что за молодой человек? – насторожилась я. – Как его звали?
– Звали его, кажется, Ярослав, – медсестра нахмурилась, припоминая. – Да, кажется, так.
– Какие у них были отношения, сможете пояснить? – попросила я. – Романтические?
Медсестра раздумчиво покачала головой.
– Нет, особой романтики я не заметила. Скорее уж, деловые. Они все время что-то обсуждали с серьезным видом. Правда, парень приносил Веронике продукты, лекарства. Но знаете, это выглядело как-то по-товарищески, что ли. Никаких букетов там или поцелуев…
Я кивнула. Действительно, романтикой тут и не пахнет. Так что вряд ли этот самый Ярослав ухажер Вероники или влюбленный поклонник. Тогда кто же он?
– А как выглядел этот парень, вы сможете описать? – обратилась я к медсестре. Та пожала плечами:
– Обычный парень, ничего особенного. Рост чуть выше среднего, худенький такой. Волосы русые, короткая стрижка. Глаза, кажется, светлые, точнее не скажу.
М-да, негусто. Понимая, что о роде занятий и тем более о месте жительства Ярослава у медсестры и врача спрашивать бесполезно, я поднялась и, поблагодарив медработников за оказанную помощь, направилась к выходу. Сопровождаемая их недоуменными взглядами, я вышла из ординаторской.
Ну и куда дальше? Я откинулась на сиденье машины и задумалась. Пока никаких ниточек не нащупала. Во всяком случае, ничего такого, за что можно потянуть – и распутать это дело. Подружки несчастной «ромашки» – они такие подружки! Или девица и впрямь не так проста, как представляла ее моя клиентка. По крайней мере, с точки зрения Гаврютиной, покойная Камилла – настоящее исчадие ада, специально подстроившее смерть своего пока еще мужа. Веронику
