— Надеюсь, вы не пострадали?
— Нет. В меня стреляли резиновой пулей, но не попали. По-моему, рассчитывали, что подозрения падут на вас.
— И вы действительно подумали, что я на такое способен?
— Нет, я поняла, что мне навязывают игру, и не спешила с выводами. На следующий день было продолжение: меня подкараулила у подъезда журналистка, чтобы взять интервью. Ее вопросы касались вашей причастности к убийству Натальи.
— Неслыханная наглость! Я догадываюсь, из какой она была редакции…
— Если вы думаете, что из «Вестника Тарасова», то ошибаетесь, хотя Роман Афанасьевич Запорошин имеет к этому непосредственное отношение. Сотрудники его предвыборного штаба развернули «черную» пиар-кампанию. Вот, полюбуйтесь, какие они готовили мероприятия. — Я вынула из сумки смятый листок с отчетом Вероники Громушкиной.
Басманов пробежал его глазами, ухмыльнулся и сказал:
— Все-таки без нее здесь не обошлось. Я всегда говорил Наталье, что не стоит общаться с Громушкиной, а она меня не слушала. Да, но здесь ничего не говорится о покушении…
— Хватило ума не фиксировать на бумаге откровенное нарушение Уголовного кодекса.
— Возможно, возможно. — Басманов призадумался, а потом достал из ящика стола сто долларов и положил их передо мной. — Это вам за отчет Громушкиной. Что касается основного задания, то окончательный расчет будет после того, как вы предоставите доказательства вины не только непосредственного исполнителя — того, кто воткнул нож в спину Натальи, но и Турилкина как заказчика убийства моей жены.
— Извините, Андрей Георгиевич, но у меня по ходу следствия возникают расходы. — Я не спешила брать со стола несчастную сотню баксов, рассчитывая, что Басманов все-таки расщедрится и добавит к ней хотя бы еще одну купюру.
— Не надо со мной торговаться. Ваша работа будет высоко оценена, но потом. Поймите, у меня сейчас просто нет наличных ни в рублях, ни в валюте. — Клиент смущенно опустил глаза вниз. — Пойдемте, я вас провожу. Мне надо побыть одному.
«Ну ты, Андрюша, и жмот! Я разложила перед тобой все карты, ты их просмотрел, а платить не стал. Впрочем, нечто подобное я от тебя и ожидала». Я почувствовала себя так, будто об меня вытерли ноги, и, честно говоря, пожалела, что продала ему за бесценок отчет Громушкиной.
Когда мы вышли на крыльцо, я демонстративно посмотрела налево, потом направо и с издевкой спросила:
— Я слышала, что Запорошин — ваш сосед. Интересно, где он живет: в этом краснокирпичном теремочке или в том бело-желтом особняке?
— В бело-желтом, — буркнул себе под нос Басманов и скривился, давая понять, как его тяготит такое соседство.
Возвращаясь в город, я испытывала чувство неудовлетворения от визита к клиенту. Он хоть и не разорвал со мной контракт, как грозился, но практически не заплатил за последние два дня работы. А сколько времени я потеряла на эту поездку! Ни много ни мало, а два с половиной часа!
Я зашла в свой подъезд и, поднимаясь по лестнице, вдруг увидела Авельянова, сидящего на ступеньках и обхватившего руками голову.
— Дима, что ты здесь делаешь? Что случилось? — спросила я, доставая из сумки ключи от квартиры.
Авельянов поднял голову, и в его взгляде, полном отчаяния, я прочитала, что случилось нечто ужасное. Еще никогда мне не доводилось видеть его таким расстроенным и потерянным. Даже тогда, когда я уличила его в хакерстве и могла передать в руки правосудия, глаза Димы смотрели на меня более оптимистично.
Я открыла квартиру и жестом пригласила его зайти. Авельянов поднялся со ступеньки, и только тогда я поняла, что при нем нет его сумки с ноутбуком.
— Ну, рассказывай! Что же приключилось: тебя обидел твой важный клиент? — живо поинтересовалась я, хотя подумала, что, не закончив одно дело, не хотелось бы браться за другое.
— Я до него не дошел. Татьяна Александровна, меня ограбили, — дрожащим голосом сообщил Дима. — Сумку с ноутбуком и сотовым телефоном увели.
— Как это увели? Кто? — недоумевала я.
— Не знаю. Я вышел от вас и сразу же направился к заказчику. Он здесь недалеко живет, в двух кварталах отсюда… В общем, кто-то меня сзади по башке ударил, и я упал на газон в полной отключке… Пришел в себя — «котелок» кружится, все как в тумане, я даже не сразу сообразил, что сумки нет. А потом услышал голос сверху — девчонка лет двенадцати на балконе стоит и говорит мне, что видела, как дяденька, который на меня напал, сел в машину и уехал. Еще она мне номер машины назвала. Я сразу к вам пошел, а вы, Татьяна Александровна, уже уехали… Вот и сидел в подъезде, ждал вас и наконец дождался. Помогите мне вернуть ноутбук. — Дима смотрел на меня умоляюще. — Клиент, наверное, уже оборвал мой телефон. Да он просто убьет меня, если узнает, что информация, которую я для него расшифровал, попала в чужие руки! Помогите мне, пожалуйста.
— Так, Дима, успокойся! Присаживайся сюда. Давай будем анализировать…
— Давайте.
— Тебе не кажется, что сумку украл тот, кому была интересна расшифрованная тобой информация, то есть врагам твоего клиента? — подсказала я.
— Кажется, — согласился Дима.
— Попробуй предположить, кто это? Пусть не фамилии, а хотя бы род занятий…
— Татьяна Александровна, а может быть, надо от машины плясать? Девочка сказала, что это — белая «десятка» с номерным знаком: Е 323. Вы же можете выяснить, кто ее владелец?
— Дима, ты сказал: белая «десятка»? — вскрикнула я от мысли, что ограбление Авельянова, оказывается, связано с моим расследованием, а не с его серьезным клиентом.
— Да, девчонка так и сказала: «десятка» белого цвета, — подтвердил Дима, и я со всей серьезностью осознала, что ответственность за случившееся с ним целиком и полностью лежит на мне.
Я тут же позвонила Кирьянову и обрисовала ему ситуацию.
— Володя, может быть, ты попросишь своих коллег тормознуть эту «десятку» и обыскать на предмет ноутбука?
— Таня, ты просишь невозможное, — сказал Киря и пояснил: — Если бы мы знали, в каком направлении эта машина сейчас движется, то проблем бы не было. А как я, по-твоему, оповещу постовых по всему Тарасову? У меня нет таких полномочий. Надо, чтобы твой знакомый обратился с заявлением в милицию, и тогда, возможно, будет объявлен план «Перехват». Но, насколько я понимаю, времени прошло уже немало, к тому же твой пострадавший сам ничего не видел… А вдруг его разыграли?
— Володенька, неужели ничего сделать нельзя?
— Почему нельзя? Можно. Я могу выяснить, кому принадлежит эта машина.
— Киря, сделай это, пожалуйста, побыстрее.
— Хорошо, будь на связи, я тебе перезвоню, — сказал Кирьянов и отключился.
Я посмотрела на Диму: он снова обхватил голову руками и, казалось, не верил, что ситуацию можно как-то исправить. Мне хотелось приободрить его, и с моего языка едва не сорвалось, что в крайнем случае он получит от меня деньги на новые ноутбук и мобильник. Я вовремя спохватилась, как-никак компьютер да и сотик Авельянова были очень и очень дорогими, а мой нынешний клиент — из разряда скупердяев, поэтому еще неизвестно, получу ли я от него требуемую сумму в счет компенсации накладных расходов. Оставаться же самой без зарплаты не хотелось.
— Черт с ним, с ноутбуком! — пробормотал Дима. — Меня ведь убьют за утечку информации. Там такое, такое… Я даже вам, Татьяна Александровна, не могу об этом рассказать.
— А что ж ты, Дима, такой неаккуратный! Расшифровал суперсекретную информацию и ходишь с ней по улицам. Ты бы какой-нибудь свой код поставил, что ли, хотя бы от таких не слишком уверенных пользователей, как я!
— Я, конечно, ввел пароль, но это так, игрушка. Любой школьник, увлекающийся программированием, за десять минут вскроет. Послушайте, а ваша клиентка к этому грабежу, случайно, не имеет отношение? По-моему, она такая подозрительная…
— Дима, я буду с тобой откровенна. Мне кажется, что ограбили тебя вовсе не из-за той информации, которую ты для своего заказчика расшифровал, а из-за той, что была на дискете моей клиентки записана.
— Тогда вынужден вас огорчить: они смогут ее найти в «корзине», если догадаются туда заглянуть.
— Это не так-то для нас и страшно. Наши противники просто узнают, каким компроматом мы располагаем, и определят, опасно ли это для них или нет.
— А если они сунут нос в чужую информацию, а потом воспользуются ей? Тогда пиши пропало! Мой заказчик наверняка уже своих людей ко мне на квартиру послал. Знаете, он ведь бандит… Мне дома появляться нельзя.
— Хорошо, я отвезу тебя на свою конспиративную квартиру, эту ночь переночуешь там, а потом видно будет…
— Нет, крышка мне, точно крышка, — причитал Авельянов. — Не надо было мне в это дело ввязываться! Но как устоять, если такие хорошие бабки обещали?
— Эх, Димочка, ведь предупреждала же я тебя: не связывайся больше с криминалом!
