— А если бы вы захотели с ним связаться? Пинту с трудом подавил горький смешок.
— С Тревисом? Господи, да тут и думать не о чем, — это дохлый номер! Остается только ждать, когда он сам постучит в мою дверь и скажет «Привет!», как если бы мы расстались накануне… Так я всегда и поступал, и это срабатывало…
Анита позволила себе улыбнуться.
— Тревис непредсказуем. Да он и сам не знает, что будет делать на следующий день. Ничем не могу помочь, сожалею…
— Ничего страшного… Вы были на редкость внимательны, я вам очень благодарна… Господин Пинту, вы говорили, что Тревис был одновременно и вашим сотрудником, и другом… Объясните, что вы имели в виду?
— Объяснить что?
— Ну… Как вы познакомились, чем он в то время занимался… Любые детали, мелочи… Вижу, вы не очень расположены…
— Да нет, не в том дело… просто это довольно длинная и непростая история, не знаю, с чего начать.
— Начните с самого начала — этот метод отлично работает.
Они рассмеялись почти одновременно, и обстановка разрядилась.
— Да, вы правы. Ладно. Я сам из Бразилии, родился в Рио, мать — португалка, отец — бразилец. Я встретился с Тревисом здесь, в Алгарве, пятнадцать лет назад, мы одновременно сюда приехали. В семьдесят восьмом, в сентябре семьдесят восьмого… Я тогда работал капитаном и привез канадцев в Фару. Тревис приехал из Барселоны. Два-три месяца мы снимали вместе хибару, пока подыскивали постоянное жилье. Он был блестящим моряком британского флота и одним из лучших шкиперов, каких я знал в жизни.
Анита тут же поймала его на слове:
— Был?
Глухое молчание, снова тяжелый вздох и тут же, следом, загадочная ностальгическая улыбка и взгляд, обращенный в себя, в прошлое.
— Да, чертов славный шкипер… Но потом все пошло не так…
Анита затаила дыхание, обратившись в слух. Мужчина кинул на нее косой взгляд, вздохнул, встал и отошел к окну.
— Думаю, он тогда уже был знаком с той женщиной, во всяком случае, мне он рассказал о ней почти сразу. Они встретились в Барселоне…
— Что за женщина? Ева Кристенсен?
— Да… она. Голландка… как и вы… Я думал, вы приехали из-за нее, так? Из-за этого хренова развода? Тревис сделал какую-нибудь глупость? Забрал маленькую Алису, да?
Пинту резко обернулся. Лицо его было очень серьезным.
Очевидно, он очень хорошо знал Тревиса, гораздо лучше нее.
Анита взмахнула рукой, давая понять, что он ошибается:
— Нет-нет, не беспокойтесь, уверяю вас, с Тревисом все в порядке. Давайте вернемся к разговору. Вы познакомились с Тревисом в Фару, позже — с той женщиной…
— Да. Ева Кристенсен приехала не сразу. Кажется, впервые она здесь появилась месяца через четыре после приезда Тревиса и пробыла не больше недели. Они тогда почти не выходили из комнаты.
Во взгляде Жоакина Пинту сверкнул огонек. Анита никак не отреагировала, и он продолжил:
— Потом она стала приезжать чаще, и… в семьдесят девятом, да, в сентябре, она обосновалась здесь окончательно. Купила Тревису две яхты, очень скоро, в восьмидесятом родилась Алиса — по-моему, в Швейцарии… они вернулись сюда…
У Пинту снова нервно дернулись уголки губ.
Вздох.
— Ева Кристенсен изменилась. Неуловимо. Мы с Тревисом стали настоящими друзьями, и я часто бывал в их великолепном доме, который она купила к западу от Лагуша.
— Где это? — Анита приготовилась записывать адрес в блокноте.
— Ла-Каса — Асуль. Теперь там центр талассотерапии… Вы его без труда найдете.
Каса — Асуль. Лагуш.
— Продолжайте, я слушаю…
— Алисе не было и двух лет, когда отношения между ними стали портиться. Что-то не ладилось. Помню, на Алисино двухлетие в Каса-Асуль устроили грандиозный праздник, и с Тревисом невозможно было говорить, понимаете, он не был, как обычно, немногословным, нет… Ему было явно не по себе, он избегал общения, не смотрел в глаза, таким я его никогда не видел… Меньше чем через год они уехали в Барселону… Потом большой дом продали, через моего маклера избавились от яхт, и тогда я понял: они сжигают мосты, больше я с Тревисом не увижусь…
Пинту замолчал и вернулся к столу. Казалось, он вызывает из глубин памяти воспоминания, давно и навечно там похороненные.
— Но Тревис все-таки вернулся? — Да.
Голос Жоакина внезапно охрип.
— И что дальше?
— Я начал кое-что подозревать незадолго до их отъезда, и шесть лет спустя понял, что не ошибался. Черт, если это не из-за малышки, значит… Господи…
Анита смотрела не понимая:
— Простите, Пинту, но я..
— Я должен был сразу догадаться — как только узнал, что вы из полиции Амстердама…
— Что вы хотите этим сказать, господин Пинту? Он взглянул ей прямо в глаза:
— Можете не юлить: я был уверен, что рано или поздно так и будет.
Анита с трудом держала себя в руках. Стараясь не сорваться, она мягко спросила:
— Может, все-таки скажете, что вы имеете в виду? Я не улавливаю…
— Неужели?
— Слушайте, вы сказали либо слишком много, либо слишком мало. Итак?..
У Пинту дернулись губы. На лице читались удивление и отчаяние.
— Вот дьявольщина, надеюсь, я его не заложил?
— Вот что я вам скажу, Пинту: если скроете от меня важные факты — сами окажетесь в дерьме!
Они больше не смеялись.
— Я думал, это из-за… Амстердама… Анита недоуменно приподняла бровь.
— Из-за наркотиков, понимаете?
Анита переваривала информацию, стараясь не выдать волнения. Холодно и жестко она переспросила:
— Наркотики? Тревис был наркоманом? Вы совершенно уверены?
— Еще бы. Впервые я заметил у них дома. Он был под кайфом. В другой раз, перед самым их отъездом, я видел следы уколов на его руках… Он больше месяца не выходил в море. Для такого человека, как он, это свидетельство неминуемой катастрофы. Обычно стоило ему один день не пройтись на яхте вдоль побережья, и он уже чувствовал себя несчастнейшим из смертных. Я ничего не смог сделать, не хватало времени, отреагировать… не знаю… Он уехал, а когда вернулся… Боже… Это был совершенно другой человек, понимаете?
Анита читала в его взгляде жгучее бешенство. Ярость, окрашенную ненавистью.
— Он по-настоящему подсел?
— Полностью. — Он был уничтожен. При разводе его лишили родительских прав и заткнули рот алиментами.
Все та же холодная ненависть во взгляде.
— Понимаю, — почти прошептала Анита. На лице Пинту было написано ожидание. Аните понабилось секунд десять, чтобы понять.
— Хочу вас успокоить, господин Пинту… я не могу поделиться с вами сведениями, но уверяю — мы НЕ разыскиваем Тревиса за сбыт наркотиков, если вы этого опасаетесь.
Мысленно она прокручивала в памяти информацию, полученную от инспектора Оливейры. Тревис общался с темными личностями, членами синдиката, связанного с итальянской мафией. Одним словом, с дилерами.
Впрочем, это вовсе не означало, что Тревис был одним из них. С дилером связываешься, когда тебе нужен порошок.
— Вы часто виделись после его возвращения? Задавая этот вопрос, Анита хотела выяснить, не видел ли Пинту одного из них.
— Как вам объяснить… мы увиделись не сразу. Встретились случайно, год или больше спустя после его возвращения, я тогда отправился по делам в Вила-Реал, это на границе с Испанией. Он был в плачевном состоянии. В прошлом Тревис мне очень помог, подыскал мне работу, когда я кончил плавать (Пинту решительно подавил болезненные воспоминания)… И я решил им заняться, чтобы он вылечился, нашел ему работу в маленькой мастерской по ремонту яхт и катеров, которую наша компания приобрела в Лагуше.
— Получилось? Пинту колебался.
— Не особенно… Первый раз он продержался около года, потом снова подсел, уволился с работы и исчез — месяца на три. Потом вдруг позвонил и сказал, что купил дом рядом с Албуфейрой. Мне тогда сразу пришло в голову, что он провернул какое-то дельце — иначе за такой короткий срок большую сумму не соберешь, но закрыл на это глаза. Время от времени мы встречались… Я видел, что он все еще употребляет, хоть и уменьшил дозу и даже набирал вес… Но потом он снова исчез… как я вам уже рассказывал… И опять появился с куском денег, и снова уехал… Так продолжалось до декабря прошлого года. Тогда он продал дом и исчез, позвонил только раз — поздравлял с Новым годом, но с тех пор я о нем ничего не слышал…
«Эти маленькие, но такие выгодные путешествия по-настоящему подозрительны», — решила Анита.
— Спрошу откровенно: вы хоть раз видели кого-нибудь из тех, кто поставлял Тревису порошок?
— Ни разу, это правда! Таким было наше молчаливое соглашение. Если к нему должен был прийти поставщик, он давал мне понять, и я не навещал его.
— Он зарабатывал только так?
— Нет… ну… я точно не знаю. Мы никогда не задавали друг другу вопросов, понимаете?
