Геннадий Паркин - Уран для Хусейна

— С кем конкретно? — Стас впился взглядом в покрасневшие от набежавших слез глаза жертвы.

— Ну… Не помню даже. С Мишкой, — вырвалось у Бэбика непроизвольно. Верного собутыльника впутывать он не хотел, само как-то получилось.

Стас вспомнил о досье на алкоголика Михаила, по словам Валентина Петровича, возможного соучастника нападения на Севу. Пара ударов, и Бэбик подтвердил, что речь идет об одном и том же человеке.

— Еще с кем? Баба у тебя есть?

— Она не баба! — возмутился Бэбик и тут же пожалел о сказанном. Но остановиться не смог: — Невеста моя, мы расписаться собрались.

— Кто она? Где вы познакомились? — вопрос Гном и Стас задали одновременно. Как профессионалы, они прекрасно понимали, что в такой замечательной афере без женщины не обошлось.

— Да она ни при чем. — Бэбик даже заплакал от собственной беспомощности. — Я ее сто лет знаю. Еще когда Мишка на ней…

Напряженные взгляды мучителей заставили его умолкнуть. Бэбик как-то враз понял, что они и до Лены доберутся, ни перед чем не остановятся. А разве она в чем-то виновата? Только в том, что полюбила такого слабохарактерного дурачка, как он.

На какие только подвиги не толкает человека великая сила любви. Бэбик и сам не понял, откуда что взялось, москвичи даже среагировать не успели, а он уже пулей пронесся через всю комнату, захлопнул за собой двери спальной и, метнувшись к кровати, вывернул из-под подушки газовый пистолет.

Налетчики замешкались лишь на какую-то долю секунды, через мгновение ввалились следом, но Бэбик дважды пальнул в их сторону, ногой высадил оконную раму и сиганул в холодную весеннюю ночь.

Веня, отиравшийся возле «девятки» на атасе, на выстрелы в доме среагировал безошибочно. Бэбик еще парил в воздухе, на лету сдирая с себя хлипкий оконный переплет, а он уже приготовился стреножить беглеца, отрезав тому единственный путь отхода.

Возникшая, из темноты фигура заставила Бэбика вскинуть пистолет, и Веня рисковать не стал. Шпокнул глушитель люгера, на лбу опустившегося на колени Бэбика расцвел красный бутон, и беглец мягко ткнулся лицом в куст крыжовника, раскровянив задергавшиеся в короткой агонии пальцы о влажные колючки голых веток.

— Готов? — высунулся в исковерканный проем Стас.

— Естественно. — Веня присел и перевернул труп на спину. — Хм, так он с пердунком газовым в атаку ходил. Ну, гер-рой.

Стас перемахнул подоконник и внимательно прислушался к тишине дачного поселка. Появиться на выстрелы никто не спешил.

— Гном, Веня, тащите его в дом. Потом устройте капитальный шмон и поджигайте все к чертовой матери. Крыша крышей, а следов оставлять нельзя.

Уединившись в кабинете, Валентин Петрович прослушивал запись разговора, возникшего между москвичами в машине на обратном пути с дачи Будиловского в Минск. Нет, не зря он распорядился вмонтировать в «девятку» радиомикрофоны и «маячок», доверять в таких делах можно только себе, да и то с оговорками. В принципе действовали наемники правильно, но, судя по разговору в машине, контролировать следовало каждый их шаг.

Насколько Черепцов понял, москвичи вышли на таинственных хулиганов, измордовавших Севу. В придачу те оказались аферистами и опередили конкурентов, изъяв у жиденка валюту и драгоценности. А сумма набежала изрядная — порывшись в архивах и кое с кем побеседовав, подполковник оценивал оставленное Львом Исааковичем Будиловским состояние в три-четыре миллиона долларов. Счастье еще, что москвичей интересовали не столько деньги, сколько знакомство Стаса с одним из аферистов. Как подтверждала запись, они решили не информировать заказчика о своем открытии, а сперва разобраться с этим самостоятельно. Особенно на этом настаивал Стас.

— Зачем спешить? Во-первых, если Серега и есть тот, кого мы ищем, на ура к нему не сунешься. Не подарок, да и дружок его, судя по всему, та еще бестия. Опять же, поймите меня правильно. Я с ним пять лет в училище дружил, потом Афган. И должок за мной — Серега меня на руках из такого пекла вытянул…

— Так что же, теперь мы его в одно место целовать должны? — донесся из динамика голос Вени. — У меня таких друзей две дивизии, а у Гнома вообще весь тихоокеанский корпус морской пехоты.

— Разве я о том толкую, — перебил его Стас. — Просто аккуратно надо. Найдем этого Мишку, выясним, как Сергей на Будиловского вышел… Если, конечно, это его рук дело.

— А чье? — хохотнул Гном. — Такой же, как мы, специально обученный. Вот и решил подзаработать.

— Такой же, как мы, не уран продавал бы, а просто приехал и все, что есть в наличии, отобрал. Нет, здесь чувствуется рука опытного мошенника, а Серега человек прямолинейный. Решим так. Шефу доложим о гибели Будиловского, пусть следствие куда-нибудь в сторону направит. И о поисках неизвестной пока еще невесты, через которую аферисты вышли на сокровища. Тряхнем этого алкоголика Мишу, а потом уже с полной информацией к Сергею наведаемся. Не могу я друга пытать, а поймет, что проиграл, — сам все отдаст. Он же профи, проигрывать умеет…

Валентин Петрович выключил магнитофон и посмотрел на часы. Москвичи отсыпались в отеле, он обещал навестить их к обеду. Интересно будет выслушать их версию, фантазия у ребят, похоже, не ахти. Придется, правда, усилить за ними наблюдение, пристегнуть пару-тройку машин со своими гавриками. Пусть наемники пока порезвятся, сам-то он на явный криминал идти права не имеет. Выйдут на аферистов, приволокут тех вместе с ценностями — так и быть, получат вознаграждение и с миром вернутся в Москву. Нет — будут сурово наказаны. Черепцов пощелкал кнопками телефона и пригласил к себе командира антитеррористической группы КГБ, по совместительству начальника личной своей гвардии. Молчаливый майор с лицом египетского сфинкса, выслушав задание, коротко кивнул и удалился. Оставалось только запастись терпением и постараться, чтобы обо всей этой мышиной возне не пронюхали истинные хозяева Валентина Петровича.

Ослепительный луч утреннего солнца проник в узкую щель между шторами и поразил развалившегося поперек разложенного дивана Мишку точно в левый глаз. Яркий свет заставил его оторвать голову от подушки и убедиться, что за ночь в квартире существенных изменений не произошло. Тот же спертый, прокуренный воздух, стол, заваленный банками и бутылками, щедро осыпанный сигаретным пеплом ковер на полу. Запой как запой.

Дошлепав до окна, Мишка раздвинул шторы и распахнул форточку. Теплый апрельский воздух наполнил легкие приятной свежестью, но воздух воздухом, а для поправки здоровья требовалось нечто более химически активное. Пошарив по углам глазами, Мишка увидел под диваном початую бутылку водки, и… Пол поменялся местами с потолком, по затылку как дубиной ахнули, резкая боль, зародившаяся в груди, вынудила безвольно опуститься на колени.

Очнулся Мишка, лежа на боку под столом, перед глазами переливалась радуга, а руки-ноги словно онемели и ни в какую не желали слушаться. Такое с ним случилось впервые. Знал, что организм не железный, — сколько народу так вот передохло, теперь самому звоночек прозвенел. С огромным трудом Мишка дотянулся до бутылки, сгреб непослушными пальцами скользкое горлышко, зубами скрутил мягкую латунную пробку и, пересилив отвращение, сделал основательный глоток. Результат сказался через несколько минут. Боль отступила, сердце обдало приятным теплом, звон в ушах прекратился, и Мишка медленно поднялся на ноги. Рука поднесла к губам бутылку пива, но вдруг зависла в воздухе. В мозгу зажглась дикая, но удивительно ясная мысль — пора кончать. Причем прямо сейчас, немедленно. Иначе — труба.

Мишка вытащил из истерзанной пачки сигарету, прикурил и снова подошел к окну. Внизу, на оборудованной посреди двора детской площадке, носилась непоседливая ребятня. Молодые мамы, рискнувшие завести детей даже в эти тяжкие времена, расселись по лавочкам со своими колясками, соседка тетя Лида развешивала на турничке ковровую дорожку, мужик из соседнего подъезда с головой зарылся в моторный отсек ржавого «Москвича» — обычная жизнь обыкновенного городского двора, такого же, как сотни дворов по соседству. И Мишке как-то вдруг остро захотелось, чтобы там, внизу, вопил на качелях и его отпрыск, так же вот висел на перекладине и его половичок, а одна из раскачивающих коляски мам поглядывала бы на окно его квартиры, стараясь уловить за сверкавшим на солнце стеклом взгляд любящего и любимого супруга.

— Какая только дурь с бодуна в голову не лезет, — пожаловался Мишка своему мутному отражению, отступив от зеркала.

— Это от водки, это пройдет, — как-то криво подмигнуло отражение в ответ. Но не проходило. Наоборот, захотелось поскорее нырнуть в ванну, смыть липкий запойный пот, тщательно выбрить щеки и, одевшись во все свежее, бежать из затхлой проспиртованной берлоги куда глаза глядят. Хоть бы и к Игорю. Обещал же бывший однокашник взять к себе в фирму, уж он бы там развернулся. Столько идей, баран, в стакане утопил.