Мы вылезли из машины и подошли к воротам. Навстречу вышел здоровяк в черной кожаной куртке. Увидев Шаха, он вдруг расплылся в улыбке.
— Витек! Вот так встреча! — Парень расставил руки и чуть ли не лез обниматься к Шаховскому.
Мы со Светкой ничего не понимали, да и сам Шах, пожалуй, был удивлен не меньше нашего.
— Слушай, а мне пацаны говорили, что ты куда-то пропал.
— Да нет, я…
Но тот не давал ему сказать и слова.
— Ну как ты, где, чем занимаешься?
— Кручусь помаленьку, — не очень уверенно ответил Виктор.
— А к нам с чем пожаловал?
— А ты теперь здесь?
— Ну да, коммерческий директор. — Здоровяк похлопал себя по груди и поднял вверх указательный палец.
— Димон, мы вообще-то к Вавилову, по делу, — импровизировал Шаховский.
— К Вавилову? — Димон явно огорчился. — Так он же того…
— Что «того»? — изобразил недоумение Шах. — Мы же договаривались встретиться. А когда будет?
— Да он совсем того. Умер, значит. — Коммерческий директор поведал о гибели в ДТП своего босса. — Странная история, — подытожил он.
— Надо же, — сокрушался Витек. — Только чего странного? Обычное ДТП.
— Не знаю, не знаю, — покачал головой Дима. — Как раз накануне они сильно ругались с Карпушиным из-за денег.
— Из-за каких денег? — не выдержал я, вспомнив информацию из нашего досье: Карпушин значился соучредителем «Феникса».
— Я только слышан разговор из-за двери. Степаныч обещал большие день-. га на выборы какому-то кандидату, а у Карпушина в этой теме свои интересы. У него какие-то дела с Ломом и его людьми, которые тоже участвуют в выборах. Он, кстати, только что здесь был. Вот Карп и говорил Вавилову, чтобы он не лез в эти дела, а Степаныч уперся…
Мы с Шахом переглянулись. Вот и ответ на наши вопросы. По крайней мере, очевидный мотив.
— Дим, а Карпушин здесь?
— Конечно, он же теперь директор.
— Мальчики, мой выход, — шепнула нам Завгородняя, когда секретарша в приемной заявила, что директор никого не принимает.
Светка решительно направилась к двери в кабинет и дернула ее на себя.
Ни мы, ни секретарша даже не успели среагировать.
— Господин директор, нехорошо обижать прессу, — начала с порога Завгородняя.
Это был беспроигрышный ход. Сраженный наповал Карпушин сидел, открыв рот, и вслед за Светой мы просочились в кабинет. Следом влетела разъяренная секретарша, но босс лишь махнул ей рукой.
— Чем обязан? — наконец нашелся Карпушин. На вид ему было около сорока, и, похоже, он еще не до конца освоился в новой должности. Ему явно мешали костюм и галстук на могучей шее, а на среднем пальце левой руки блестела массивная печатка, наводившая на размышления о перипетиях жизненного пути директора.
— Мы из «Золотой пули», слышали о такой? — Завгородняя вплотную приблизилась к столу. И, не давая опомниться Карпушину, продолжила:
— Готовим статью о гибели Вавилова.
— И что же вы собираетесь писать?
Я наступил Завгородней на ногу, но было поздно. «Остапа понесло».
— Вероятно, он погиб из-за денег на выборы! — выпалила Светик.
Карпушин дернул на себе узел галстука и привстал, упираясь руками в стол. Это был уже не тот растерянный господин, обалдевший под Светкиным натиском.
— Мой вам совет: не ищите забот на свои задницы. — Он говорил это медленно и уверенно, и лично у меня возникло вполне естественное желание прислушаться к совету доброго человека. Завгородняя тоже поняла, что переиграла, и слегка отступила назад.
— Ну, нам пора. До новых увлекательных встреч. — Шах подхватил меня и Свету под руки и потащил к выходу.
— Дура! — выдохнул он, когда, выскочив за забор, мы плюхнулись в машину.
Светка жалобно пропищала что-то невнятное.
Мы с Шахом закурили.
— Ладно, не обижай барышню. — Я хлопнул его по спине. — Главное — результат. Доказательств, правда, у нас нет, но можно изложить версии, не называя конкретных имен. Вавилов хотел поиграть в политику, но его убрали компаньоны, которым тоже понадобились деньги на выборы. Тактически это оказалось на руку демблоку. Едем в контору.
Мы проехали всего метров двести, когда Шах, посмотрев в зеркало заднего вида, забеспокоился и прибавил газу.
— По-моему, нас не хотят отпускать.
Я оглянулся и увидел нагоняющий нас КамАЗ. Мы неслись по узкой неасфальтированной дороге. Видавшая виды «шестерка» то взлетала на ухабах, то ныряла в глубокие лужи. На одной из ям мы оставили глушак. По обеим сторонам тянулся бетонный забор, и расстояние между нами и грузовиком стремительно сокращалось. Я чувствовал, что мы не выиграем это ралли, и мне показалось, что Шах тоже подумал об этом.
— Поворачивай! — крикнул я, увидев впереди железнодорожный переезд и опускающийся шлагбаум.
— Нет! — Шах вдавил педаль газа до упора. — Пригнитесь! — крикнул он нам.
Что— то ударило по машине справа, мы подпрыгнули особенно высоко, я услышал крик Шаха «Проскочили!», визг тормозов… И ударился головой о «торпеду»…
— Пойдем. — Шах тряс меня за плечо.
Я поднял голову. Витька вытащил меня из машины. Рядом стояла Завгородняя, у нее из губы шла кровь. Сзади шел поезд. Машина въехала под шлагбаум и застряла. Изумленная железнодорожница с флажком в руке застыла на ступеньках своей будки.
— Классная будет статейка, — сказал я, ощупывая шишку на голове.
***
Я вспомнил о Захаре. С него причиталось. В штабе на Мойке царили суета и оживление. Десяток журналюг, причем некоторые из них были мне хорошо знакомы, сидели за компьютерами и строчили статейки.
— Вот, конвейерная система, как у Форда, — хвастался Захар. — С утра даем каждому по две темы, к вечеру собираем материалы и засылаем в газеты. Закупили столько площадей, что не успеваем осваивать.
— И как результат?
— Пока никак, — признался имиджмейкер. — Кабанов, по-моему, не проходит. Все думаю, что бы еще придумать. Может быть, покушение на него изобразить. А?
— Это пошло, Захар. Лучше скажи, твоя газета выходит?
— А как же. Завтра запускаем первый номер.
Я протянул ему дискету со статьей.
— Помнишь про бартер?
Он кивнул.
— Напечатай это, и мы в расчете.
Это мои личные счеты. Достоверность гарантирую.
После секундного замешательства Захар взял дискету.
— Да, кстати, у меня для тебя презент. Ты знаешь, что тебя возит машина человека Лома?
— Лома?! Это подарочек вашего Бодунова. Он отвечал за техническое обеспечение.
От машины я посоветовал не отказываться. Лучше знать шпиона, чем вычислять нового.
Надо отдать должное, статью Захар все-таки напечатал, укрепив меня в уверенности, что даже самые отъявленные циники могут быть не лишены чувства долга.
***
— Николай, здравствуйте! — Женский голос в трубке был мне незнаком. — Это Марина, мы с вами познакомились в магазине. Помните?
— Да, — оживился я, — рад вас слышать, Марина. Я, между прочим, не терял времени даром и раздобыл для вас автограф Обнорского.
— Спасибо, мама очень обрадуется.
Но я хотела бы просто встретиться с вами…
Мы брели по песчаному берегу Финского залива вдоль кромки льда, который потрескивал под солнечными лучами. Я уже знал, откуда в магазине оказалось злополучное свидетельство о смерти. У Марины есть хороший знакомый. Его фамилия Синьков, и он живет в том же доме, где расположен канцелярский магазин. Иногда он заходит и просит Марину снять ксерокопии с каких-то бумаг. Марина не отказывает, потому что Синьков очень интересный собеседник. Последний раз он заходил в конце марта сделать несколько копий документов. Какие-то страницы вышли бледные, и она оставила их на обертку…
Марина остановилась.
— Здесь я сидела прошлым летом.
Я вспомнил фотографию под стеклом: набегающая волна, длинные ноги, капельки воды на упругой груди. Честно говоря, я не смог удержаться и, взяв Марину за руку, потянул ее к себе. Она не сопротивлялась…
Рассказывает Виктор Шаховский
"Шаховский Виктор Михайлович (кличка Шах), 31 год, корреспондент репортерского отдела.
По некоторым данным, в начале 1990-х годов входил в бригаду рэкетиров, базировавшуюся в гостинице «Речная». С 1996 года занимался собственным бизнесом.
Б феврале 1998 года неустановленными лицами был взорван принадлежавший Шаховскому «мерседес».
В апреле 1998 года Шаховский В. М. предложил свои услуги Агентству. Установленный для него руководством Агентства полугодовой испытательный срок прошел без эксцессов.
В коллективе Агентства имеет место неоднозначное отношение к Шаховскому: бывшие сотрудники правоохранительных органов (Г. М. Зудинцев) не раз демонстрировали недоверие…"
Из служебной характеристики
1
— Витя! Проснись!
