Умбро взял бутылку и закупорил; дескать, хватит на сегодня.
— Убийства, — тихо сказал он. — Чушь собачья.
— Э-эжен Ионеско, — выговорил Фредрик, пытаясь встать. — Пойду-ка я к своим мо-монахам и лягу, пусть эта Эм-эмпедоклова шайка растерзает меня. Чтобы ты и этот пу-пузан Нурагус пере-пересчитывали лиры и надеялись на мягкую кару в аду. Спа-пасибо за водочку, ворона ты ощипанная.
Он заковылял к двери.
— Синьор Дрюм? — Умбро поднялся с кресла, и голос его звучал уже не так агрессивно. — Постой, я провожу тебя до ворот.
Он помог Фредрику спуститься с крыльца, провел его через двор. Уже стемнело. В воротах Фредрик остановился, опираясь рукой о каменную стену.
— Н-не вижу пу-пути, как сказал Гарибальди, когда прибыл на материк с Сицилии. Мне идти прямо, к обрыву?
— Иди медленно и ступай осторожно, тогда с тобой ничего не случится. Но, синьор Дрюм… — Умбро замялся. — Мы могли бы… встретиться завтра утром за ленчем в кафе синьора Ратти и обсудить твои странные подозрения, а? Я и сам еще не во всем разобрался, а эта чертова история с Джианной…
Он говорил совсем тихо.
— Во-вот именно, соколик. Завтра встретимся за ле-ленчем! Buona notte! — Фредрик помахал рукой и побрел по дороге.
Отмерив в ночи десять шагов, он остановился. Посмотрел назад. Проводил взглядом удаляющегося Умбро. «Порядок», — сказал он себе, нисколько не заикаясь.
Притворялся? Отчасти. Пожалуй, даже перестарался, изображая сильное опьянение. Однако и совсем трезвым его не назовешь… Как бы то ни было, он не шатался и мог говорить нормально. О том, чтобы возвращаться по этой дороге, не могло быть и речи. Кто-нибудь поджидает его внизу…
Он постоял, соображая, как быть. Как, минуя дорогу, спуститься вниз в такой темноте? Вернулся к воротам. Прошел по тропинке направо вдоль стены, пока не очутился, по его расчетам, в тылу усадьбы, там, где за стеной росли ядовитые травы Умбро. В безоблачном небе мерцали звезды, и внизу светились вдалеке чьи-то окна.
Фредрик стал осторожно спускаться. Кажется, и тут что-то вроде тропы? Порой он спотыкался и скользил по склону, два-три раза сильно поцарапался о колючки шиповника, но в целом все шло нормально, пока он вовсе не застрял в густом кустарнике. Выбрался оттуда на узкую тропинку, но тут же споткнулся о камень и скатился на осыпь. Где и остался лежать.
Высоко над ним, чуть южнее, ярко горел Сириус.
10. Хозяин гостиницы подстригает волосы и бороду, Фредрик Дрюм видит ангелов с трубами и затыкает уши стеарином
Его ноздри расширились, затем сжались. Острый запах… потом кто-то провел по его щеке мокрой шершавой тряпкой — раз, другой, третий.
Он приоткрыл один глаз.
Прямо на него в упор глядел большой желтоватый глаз с овальным зеленым зрачком. Фредрик сел рывком, испуганный козленок отскочил от него на негнущихся ногах и остановился блея.
Он протер глаза и осмотрелся. Площадка, где он приземлился, была со всех сторон надежно прикрыта кустарником и оливами. Два синих каменных дрозда с ржаво-рыжей грудью беспечно пели на ветке у него над самой головой. Где-то внизу кукарекал петух. Одежда была грязная, местами разорванная, сам он основательно поцарапался и ушибся, в правом боку сильно кололо.
— Бе-е-е! — Козленок подошел ближе, и Фредрик машинально протянул к нему руку.
Козленок понюхал ее, облизал. На цветок чертополоха чуть выше на осыпи спустилась оранжево-коричневая бабочка.
Он посмотрел наверх — туда, откуда скатился ночью. Потрогал голову. За ухом справа выросла огромная шишка, боль отдавала в шею, на шишке запеклась кровь. Здорово он трахнулся…
Фредрик моргнул. Сотрясение мозга? Вряд ли. Но сильно хотелось пить. И кололо в боку. Сломал ребро? Очень похоже. Он поглядел на часы. Без четверти восемь. Ишь ты, сколько проспал.
— Гарибальди, — произнес он вслух. — Тебя звать Гарибальди?
Козленок насторожил уши и утвердительно заблеял.
Фредрик определил, что находится на противоположном от селения склоне холма. До подножья оставалось совсем немного. Судя по положению солнца, следовало идти налево, чтобы добраться до Офанеса. С великим трудом он поднялся, опираясь на дерево. Козленок убежал в кусты. Так, ноги идут… Прижимая руку к ушибленному боку, чтобы умерить боль, он высмотрел тропку, ведущую в нужном направлении.
Вскоре вышел на более широкую тропу, натоптанную людьми. Отсюда было видно серое здание школы, которую заняли Эмпедесийские сестры. Тропа явно соединяла их обитель с Офанесом. Сейчас ему было не до этих сестер.
Тропа не петляла, и он прикинул, что она должна вывести его на ведущую к замку дорогу несколько выше клиники.
Он верно рассчитал. Отшагав с полкилометра, очутился вдруг на автостоянке, где накануне видел два автомобиля. Они и теперь там стояли — серебристый «лэнсиа» и прокатный «форд эскорт».
Странно. У Ромео Умбро был гость, который не показывался вчера? Или гость приезжал к Джианне Умбро? Впрочем, не обязательно связывать эту машину с замком. Тропа, ведущая к монастырю Эмпедесийских сестер? Да мало ли какие еще варианты возможны. Но по следам от колес видно, что «эскорт» стоит тут давно, не один день, а то и не одну неделю. «Лэнсиа» много раз пересекал его следы.
Фредрик осмотрелся кругом. Ни души. У клиники тоже никакого движения. Вроде бы сейчас ему ничто не угрожает, и он благополучно пережил еще одну ночь. Вот только вид такой, словно его пропустили через соломорезку.
Он посидел на камне, отдыхая. Пощупал пальцами запекшуюся кровь за ухом. Все чувства будто атрофировались. «Кастрюлька», Тоб, закупка хороших вин — все отступило куда-то вдаль, стало совсем неинтересным. Женевьева… Мысли о ней ранили душу, однако, не вызывали нестерпимой жалости к себе. Фредрик Дрюм не задумывался о своем будущем. Вдохновляющие блики кристаллической звезды — где вы? Он стал твердым, твердым, как зеленый гранит. Чуть больше недели назад приехал в Офанес. А кажется, прошел не один год.
Стоик, неподвластный действию времени. Действию перас и апейрон. Филиа и нейкос — дружбы и ненависти. Единственное, что для него сейчас существовало — Эрметика Хирон, послание смерти, царящая здесь в Umbilicus Telluris, пупе земли, бесшумная смерть, царящая уже свыше двух тысяч лет.
Он посмотрел на крепость наверху. Ромео Умбро безумен, но не настолько, чтобы не соображать. Что-то понял, если назначил Фредрику встречу на сегодня. За ленчем.
Может быть, подумал Фредрик, вставая. А может быть, нет.
Внезапно его осенило. Вдруг дошло значение одного замечания, которое как бы вскользь сделал владелец замка. Фредрик отчетливо представил себе подлинную причину неистового гнева Умбро. Так просто, так банально. И так очевидно! Но неужели это возможно?
Возможно.
Он быстро зашагал по дороге вниз. Заглянул в ворота клиники. Тихо, никого не видно. Спустился к разрушенному зданию, решительно перелез через упавшие блоки и вошел внутрь. Проследовал к спуску в подземелье. Прислушался. Ничего — только мухи жужжат.
Спустился вниз по ступенькам. Постоял, давая глазам привыкнуть к темноте. Пошел вдоль прохода, придерживаясь рукой за одну стену. Добрался до двери. Той самой, которую он сжег и которую синьор Пугги отремонтировал. Пугги заверил его, что дальше проход прочно закрыт. Сейчас он бы этого не сказал: несколько досок было оторвано, так что человек свободно мог пролезть внутрь.
Фредрик не стал этого делать. Повернулся и пошел назад.
Выйдя на волю, прокрался к боковой стене. Мертвые животные по-прежнему лежали там. Зловоние и рои мух свидетельствовали, что трупы начали разлагаться.
Фредрик перевалил через бугор за гостиницей. По-прежнему ему никто не встретился. Двери «Альберго Анциано Офани» были открыты. Он вошел.
В вестибюле сидел синьор Гаррофоли, листая какие-то журналы. При виде Фредрика вскочил на ноги и ошарашено уставился на своего постояльца. Пальцы правой руки нервно скребли подбородок.
— Giorno, — поздоровался Фредрик, улыбаясь.
— Клянусь башмаком Святого Петра! Андреа с пяти утра ставит свечи, рыдает и бормочет какие-то непонятные изречения. Я сошел с ума — или вокруг меня все сумасшедшие. Вижу, тебе крепко досталось, синьор, это кто-нибудь здешний?.. — Он не сразу нашел на доске ключ от номера Фредрика.
— Ничего страшного, синьор Гаррофоли. Надеюсь, никто не покушался на мою комнату, я хотел бы отдохнуть несколько часов. И принять душ. Могу я попросить тебя прислать мне завтрак часа через два, скажем, в половине одиннадцатого? — Он подмигнул хозяину.
— Разумеется, синьор Дрюм, у меня респектабельная гостиница, хоть у вас и могут быть сомнения на этот счет. — Он удалился, кланяясь на ходу.
Фредрик тщательно исследовал комнату. Убедился, что Андреа вчера приносила «священника», но кроме нее никто не заходил. Тяжело вздохнув, сел на кровать. Спрятал лицо в ладонях. Скоро, сказал он себе, скоро.
