Ознакомительная версия.
– Витя, мужик на то и есть мужик, чтобы думать за себя и за свою женщину, так как она слабее, эмоциональнее, более ранима и зависима по своей природе. А Марину воспитывали родители так, потому что готовили к встрече с такими, как Валера, зная, что их пруд пруди, – Борцов наставительно вещал, повернувшись лицом к Зайцеву. Машина в это время стояла на обочине шоссе, по которому мимо них носились автомобили от жигулей и малышек типа старой Оки до дорогущих джипов.
– Я понял, Григорий Михайлович, – произнёс Витя.
Зайцев раньше обычного прибыл в общежитие, его сосед по комнате ещё не пришёл с работы. Витя набрал номер Марины и услышал: «Привет, Вить».
– Марин, мне приехать сегодня к тебе?
– Я пока на работе. А ты уже освободился?
– Да, Борцов пораньше сегодня отпустил. Как себя чувствуешь?
– Да что с тобой? Почему ты спрашиваешь про моё самочувствие? Ты не рассказал Борцову про наш разговор?
– Нет, – ответил Витя, и ему показалось, что девушка облегчённо вздохнула. – Марин, ты нужна мне, очень.
– И ты мне нужен, Витя, очень нужен. К сожалению, сегодня я задержусь на работе, а ещё вечером мне предстоит долгий разговор по телефону с родителями. Тётя собирается возвратиться на Родину раньше, мы пока не знаем, оставит она меня у себя или придётся снимать жильё. Давай проведём вместе ночь завтра, ладно?
– Конечно. Марин, мне неловко говорить тебе об этом, понимаешь, я не смогу пока полностью оплачивать съёмную квартиру, но вместе мы могли бы…
– Спасибо, Вить. Но, зная свою тётю, думаю, она ещё не раз передумает со скорым возвращением.
– Позвони, когда соберёшься выходить, я тебя хотя бы встречу и провожу до дома, если ты не против.
– Хорошо, – Марина была счастлива. Несмотря на внешнюю неустроенность и волнительные ожидания, в душе поселилось долгожданное счастье. Она скучала по Зайцеву ежеминутно, засыпала и просыпалась с мыслями о нём, это было похоже на одержимость. Ей казалось, что никто в мире не может быть счастливее её, никому так сильно не повезло, как ей.
Витя, лёжа на своей койке в общежитии, ломал голову над тем, как он будет решать жилищный вопрос, кем, где и когда подрабатывать. «Если ситуация припрёт, поменяю профессию», – думал он, – «на фига нужна такая работа, которая не позволяет жить достойно». Но Борцов жил достойно, уж это Зайцев знал точно. К его наставнику обращались по совершенно разным вопросам и платили ему, поговаривали, немало, хотя официально частных клиентов он не имел, так как работал на государство. Среди его знакомых были учёные, политики, судьи их города, а также большие люди из столицы. Считалось, что сам начальник их отделения милиции смотрел на Борцова снизу вверх. А ещё, Григорий Михайлович Борцов был народным героем, его все в городе знали, о его подвигах слагали легенды, и его славе Зайцев завидовал больше всего, но, конечно же, белой завистью, так как очень уважал своего коллегу и гордился, что работает с ним бок о бок. Но при этом никогда не лебезил перед ним.
Витя Зайцев рос гордым мальчиком, быстро научился ни перед кем не пресмыкаться. В четвёртом классе он с родителями переехал в новый район и сменил школу. Ребята играли с его портфелем как с футбольным мячом, перебрасывая его из угла в угол, от стены до стены по школьным коридорам чуть ли не каждую перемену. Стеклянные термосы с чаем, заботливо приготовленным его мамой, то и дело разбивались. Как-то раз, Витя едва не проглотил осколок стекла. Мама начала его ругать, что никакой зарплаты им с папой не хватит покупать ему новые термосы, на что Витя, ничего не объясняя, грубо ответил: «купите металлический», пошёл и сам записался в секцию по боксу. Ему повезло, он попал в группу к классному тренеру и научился всему, чего должен знать и уметь настоящий боксёр. Из мальчика для битья Витя быстро превратился в лидера класса, да и не только класса, но и всей школы. На межшкольных соревнованиях по боксу он одерживал одну победу за другой, каждый обиженный знал, к кому надо обращаться за помощью, и кто сможет защитить. Слухи про Витькины быстрые удары и фирменные приёмы разнеслись далеко за пределы школы, и одного его слова бывало достаточно для усмирения хулиганов. На школьных дискотеках девочки выстраивались в очередь на медленный танец с ним. Витя стал звездой! Первый сексуальный опыт юный боксёр получил в четырнадцать лет и стал активно его накапливать. Его называли везунчиком. Но в институте Зайцеву некому стало показывать свои боксёрские умения, так как никто не собирался с ним драться. Девушки интересовались модными парнями в дорогой одежде, подъезжающими к институту на иномарках, купленных, разумеется, на родительские деньги. Да и учёба давалась Вите тяжело. На первом курсе он по коллективной привычке ориентировался на товарищей по группе, которые не торопились сдавать зачёты и тянули до последнего, но прямо перед экзаменами вдруг выяснилось, что ребята практически все зачёты самым волшебным образом уже получили в зачётную книжку, а Витя остался с носом. Тот первый год в институте он запомнил на всю жизнь, прекратив наивно верить, что все равны и каждому по труду, каждому по способностям, как всегда назидательно вдалбливали ему в голову родственники и учителя. С трудом сдав первую сессию, тоже не без помощи, родители спешно отыскали нужных людей, он, прежде всего, перешёл в группу, где не было блатных, к тому же там учились в основном ребята из небогатых семей. Очутившись в своём кругу, Витя почувствовал себя гораздо свободнее, начал спокойно заниматься, стараясь не накапливать хвостов, приобрёл друзей и даже влюбился. Но любовь длилась недолго, девушка переехала в другой город, они год переписывались, и всё закончилось письмом, где она сообщила, что собирается замуж «за перспективного парня». К тому времени Витя поменял уже трех подружек и не особенно переживал.
Воспоминания прервались звонком мобильного. Марина позвонила, как договаривались, сказать, когда она выходит с работы. Витя быстро оделся и поехал к ней на работу. Марина выглядела усталой и при этом радостной. Они поцеловались. Как обычно, проехали несколько остановок на автобусе и вышли раньше, чтобы прогуляться пешком. Дождь к тому времени уже закончился, воздух был влажный, и дышалось легко, но тропинку местами размыло, и Витя поддерживал Марину под локоток, чтобы она, поскользнувшись, не упала. Перед дверью квартиры, где она жила, влюблённые долго не могли выпустить друг друга из объятий. Им обоим вспомнилось сегодняшнее утро. Марина собралась с силами и, открыв дверь ключом, буквально втолкнула Зайцева в квартиру. Душа Вити пела и плясала.
Телефонный разговор Марины с родителями продолжался минут двадцать пять, за которые Витя успел заварить чай, подогреть ужин в микроволновке и принять душ.
Марина долго не могла завершить разговор, у мамы почему-то накопилось много вопросов и пожеланий: «Надеюсь, ты не водишь в тётину квартиру мужиков?.. Не позорь нас с папой… веди себя интеллигентно».
После общения с родителями Марине понадобилось полчаса, чтобы прийти в себя. Она никогда не могла понять смысл этих напутствий, хотя откуда-то из глубоких недр души доносился едва слышимый голос: «Они так выражают свою любовь, тревогу, боль, они так скучают…». Марине ничего не оставалось, как обманывать родителей, отвечая: «Конечно-конечно, не беспокойтесь, у меня всё по-прежнему». Маме и папе становилось легче от этого вранья, как будто только это они и ожидали услышать, а не правду.
– А собственно, что такое, правда, и какой она должна быть? – последние мысли Марина почему-то произнесла вслух и в это время увидела Витю в дверях комнаты босиком и с одним полотенцем на бёдрах.
– А правда в том, что я никак не могу дождаться девушку-СЕКСмедэксперта! – с улыбкой сказал Зайцев.
– Зайцев, что у тебя с рубашкой? – Борцов с интересом смотрел на помощника.
– А что такое, товарищ майор? – удивился Витя, разглядывая белоснежную рубаху под пиджаком.
– Где ты пуговицы потерял? И вон там немного разорвано. У тебя одна рубашка, что ли? Или не заметил? На тебя тоже напал загадочный зверь? – улыбался Григорий.
– Я не из дома… – уже было начал Витя, вспоминая сегодняшнее утро. Он уже был при полном параде, когда они с Мариной принялись целоваться, посмотрели на часы и решили, что время у них ещё есть. Марина, торопясь снять с него одежду, буквально порвала её, пара пуговиц, вероятно, отлетели. – Я, Григорий Михайлович предпочитаю носить вещи из натурального материала, а стопроцентный хлопок очень рвётся.
– Понятно. И ничто естественное нам не чуждо!
– Вы о чём? – покраснел Витя.
– О сексе, Витёк. Надеюсь, спина у тебя не поцарапана? – продолжал издеваться Борцов.
– А я знаю?! – смеялся в ответ Зайцев, вспоминая недавно пережитые страсти. С утра у всех в отделении милиции настроение было лучше обычного, этому немало способствовал тот факт, что в здании наконец-то затопили. Борцов с Зайцевым решили столь значимое событие отметить сладким чаепитием, по случаю чего Витя сбегал за тортом и лимоном. Во время чайной трапезы в окне вдруг появилось солнышко, а на душе заиграли радостные нотки. Чудесное начало дня было омрачено появлением в отделении обеспокоенного Евгения Кустовского. Он ворвался в кабинет Борцова с самым разнесчастным выражением на лице. Григорий Михайлович, как только его увидел, первым делом придвинул к нему полную кружку чёрного чая. Евгений сел, посмотрел на чай и принялся его пить, собираясь с мыслями, потом его рука потянулась к нарезанному торту, он поднял глаза на Борцова, последний кивнул, и поставил перед оголодавшим блюдце, в котором быстро оказался аппетитный на вид бисквитный кусок.
Ознакомительная версия.
