Выдвинув ящик и нащупав углубление, я убедился, что бумаги лежат на прежнем месте. Вынув их и развязав ослабший узел на свертке, я открыл первый конверт. О боже!..
Частное сыскное агентство «Брулар»,
17 ноября 1939 г.
Расследования, слежка
Тайна расследований гарантируется
Конфиденциально
Мадам!
Данным письмом имеем честь сообщить Вам результаты расследования, которое мы провели по Вашему запросу касательно мсье Бернара Прадалье, проживающего в Сен-Флу, департамент Канталь, в настоящее время мобилизованного.
Интересующий Вас человек родился 22 октября 1913 г. С наступлением совершеннолетия он вступил во владение лесопильным заводом и предприятием по рубке и заготовке леса. Несмотря на определенные производственные трудности, появившиеся в последние месяцы, дела его, похоже, процветают. Стоимость обоих предприятий, по приблизительным оценкам, доходит до миллиона франков. Серьезный, трудолюбивый и порядочный человек, мсье Бернар Прадалье пользуется прекрасной репутацией. Никаких сердечных привязанностей за ним не замечено.
Что же касается семьи мсье Прадалье, то она состоит из двух человек: старшей сестры Жулии-Альбертины, с которой, судя по полученным данным, мсье Прадалье порвал всякие родственные отношения, и дяди по материнской линии — Шарля Метера, проведшего большую часть своей жизни во Французской Западной Африке, где он и находится по настоящее время.
Мы готовы и впредь предоставлять Вам информацию по интересующим Вас вопросам.
Примите наши искренние заверения в глубочайшем уважении к Вам.
Мои глаза возвратились к началу письма:
Частное сыскное агентство «Брулар»,
17 ноября 1939 г.
Расследования, слежка
Тайна расследований гарантируется
От волнения я никак не могу извлечь из конверта второе письмо.
11 февраля 1940 г.
Конфиденциально
Мадам!
В ответ на Ваше письмо от 20 ноября мы рады сообщить Вам информацию, которую нам удалось собрать о Шарле Робере Метера, дяде мсье Бернара Армана Прадалье по материнской линии.
Обосновавшись более пятидесяти лет назад во Французской Западной Африке, интересующее Вас лицо проживает в настоящее время в Абиджане (Берег Слоновой Кости) и является хозяином крупных лесоразработок (древесина ценных и обычных пород). Помимо этого, с 1936 года он главный акционер и уполномоченный директор акционерного общества, занимающегося перегонкой эфирных масел для производства духов. В начале войны дело господина Метера процветало. Его состояние оценивается примерно в 15–20 миллионов франков.
В течение двадцати лет господин Метера сожительствовал с некой мадам Луизой-Терезой Муро, ныне умершей вдовой администратора колонии. Из официального источника нам стало известно, что мсье Метера, состояние здоровья которого внушает серьезные опасения, своим единственным наследником сделал племянника Бернара Армана Прадалье.
По-прежнему в Вашем распоряжении.
Примите наши искренние заверения в глубочайшем к Вам уважении.
Какой же удар нанесет мне третье письмо?
6 марта 1941 г.
Конфиденциально
Мадам!
Узнав о Вашем желании получить дополнительные сведения о мсье Шарле Робере Метера, сообщаем вам, что последний скончался в Абиджане 9 декабря 1940 г, в возрасте 73 лет.
Весьма сожалеем, что не смогли известить Вас раньше, но Вам, наверное, нетрудно представить, как нелегко сейчас производить поиски за пределами страны.
Еще раз подчеркиваем, мадам, наше глубочайшее к Вам уважение.
Подумать только! Это письмо датировано 6 марта 1941 года! Я уже не испытываю ни страха, ни отвращения, ни ненависти. Я сражен. И тем не менее под веками я ощущаю какое-то жжение, будто под ними скопились слезы. Аккуратно вложив письма в конверты, я, несмотря на дрожь в руках, завязываю узел и вновь закрываю ящик. Теперь все лежит на прежнем месте. Когда я встаю, меня пошатывает, потому что, словно при свете молний, я наконец увидел истину. Я стою, словно окаменев, и пытаюсь рассуждать, убеждая себя в том, что вовсе не ошибаюсь. Нет, не может быть никаких сомнений. Разве я уже не догадывался обо всем?..
Прошаркав по полу мягкими туфлями, я добрался до кухни, чтобы выпить стакан воды. Вернувшись, остановился в нерешительности. Царящая вокруг тишина пугает меня. Никто больше не может мне помочь. Впрочем, теперь я нуждаюсь не в отпущении грехов, а в отмщении. И я приступаю к нему, не медля ни минуты. Но как? К кому мне обратиться? Я долго размышлял, отбрасывая приходившие мне в голову возражения. В конце концов в левом ящике я обнаружил бумагу и конверты, но вот ни ручки, ни чернил мне так и не удалось найти. Впрочем, мне, пожалуй, хватит и карандаша. Пребывая по-прежнему в нерешительности, я подумал, что мне потребуется весь мой былой ум, чтобы сжать до нужного объема свой рассказ. И я начал:
Господин прокурор!..
А может, мне следует обратиться не к нему? Да, но если я буду останавливаться на таких мелочах, то наверняка так никогда и не выполню своей задачи. А время поджимает…
Пишет Вам умирающий. Через несколько дней меня не станет, так как, без сомнения, моя жена медленно отравляла меня. Я хочу, чтобы Вы знали всю правду. История моя проста: зовут меня Жервэ Ларош. Родился 15 мая 1914 года в Париже. Если Вы наведете обо мне справки, то без труда узнаете все интересующие Вас подробности. Добавлю лишь, что имя моей матери — мадам Монтано и что она была известной актрисой. Теперь перейду к главному. В июне 1940 года я вместе со своим товарищем Бернаром Прадалье попал в немецкий плен. Нас переводили из одного лагеря в другой. Бернар был владельцем лесопильного завода в Сен-Флу. Если Вы наведете о нем справки, то легко узнаете, что из всех родственников у него осталась лишь сестра Жулия (между собой они были в ссоре и давно не виделись), а также старый дядя Шарль Метера, проживающий в Африке, в Абиджане. Этот дядя владел довольно солидным состоянием, а своим единственным наследником он объявил Бернара.
Тут мне пришлось прерваться — до такой степени я разволновался. Глотнув воды, я почувствовал, как жидкость опускается по моему горлу. Теперь я знаю, что облегчение продлится недолго, и, пользуясь им, надо продолжить письмо. Лишь бы успеть его закончить!
Итак, еще в самом начале войны, ответив на объявление в газете, мой друг Бернар вступил в переписку с мадемуазель Элен Мадинье, проживающей в Лионе на улице Буржела, и стал ее «крестником». У меня имеется доказательство, что Элен не случайно ответила именно на письмо Бернара — поместив объявление в газету, она, вероятно, получила не один ответ. Видимо, она знала, что делала. В ее секретере я обнаружил три письма от частного сыскного агентства «Брулар», доказывающих, что вышеназванное агентство наводило справки о Бернаре Прадалье и подробно доложило своей клиентке о состоянии дел моего друга и о вероятности получения им огромного наследства…
Написав это, я начал терять нить, от меня ускользнули нужные слова. Зачем я пишу это письмо? Сколько у меня шансов, что оно дойдет до адресата? А впрочем, это не имеет значения! Я должен создать иллюзию действия — в противном случае мне остается лишь перерезать себе горло. А так, по крайней мере, я буду знать, ради чего терплю все эти муки!
…Почему Элен решила выйти замуж за Бернара (замужество прочно вошло в ее планы, как только она узнала о дяде-миллионере), она Вам, наверное, расскажет сама, если вы запасетесь терпением и как следует допросите ее. Элен хитра, у нее непростой характер. Ее отец, овдовев, вторично женился на женщине, впоследствии разорившей его. Попробуйте отработать эту версию; возможно, именно здесь и заложена психологическая мотивация поступков Элен…
Но вернемся к Бернару. В начале года он решил бежать из лагеря, взяв с собой меня. Он намеревался укрыться в Лионе у своей «крестной». О нем самом, его жизни и планах я знал абсолютно все. Прошу Вас, господин прокурор, обратить особое внимание на эту деталь.
Побег нам удался, и темной ночью мы наконец прибыли в Лион в вагоне товарного состава. Произошло все это в конце февраля — точной даты я не припоминаю. Очутившись на вокзале Ла-Гийотьер, мы заблудились, Бернар попал под локомотив и был раздавлен насмерть…
Карандаш выпал у меня из рук… К чему опять переживать все эти события? Я же отвратительно лгу, обвиняя во всем одну Элен. Разве на мне не лежит в равной степени вина? Разве мне не нужно рассказать кое-что о своем прошлом? И будь я мужчиной — я принял бы смерть как подобает — спокойно и с достоинством.
Сложив листок вчетверо, я попытался найти место, куда бы его можно было спрятать. Пожалуй, лучше всего в пианино, которое Элен уже никогда не раскроет! Позже я непременно продолжу это письмо, а впрочем — не знаю…
