Я подошел к Элейн и обнял ее. В груди у меня все кипело, с трудом верил своим ушам и боялся узнать, что с ней произошло еще кое-что и похуже.
– Он тебя изнасиловал? – тихо спросил я, отчаянно надеясь услышать отрицательный ответ.
Она покачала головой и отняла руки от лица, но по-прежнему на меня не смотрела. У меня слегка отлегло от сердца.
– Он сделал… другое, – вздрогнув от отвращения, произнесла она. – И когда он кончил, презрительно взглянул на меня и велел выметаться вон. Как будто я была вещью, Макс' Никто… в жизни никто меня так не унижал! – Элейн потрясла головой, будто хотела освободиться от воспоминаний. Она выглядела несчастной и потрясенной, и вот тогда я понял – я не хочу ее терять. Честно говоря, именно пребывая в этом состоянии растерянности и ярости, я почувствовал, что люблю ее. Конечно, это слишком скоропалительно, но иногда и так бывает.
Мы довольно долго сидели обнявшись, минут пять, десять, а может, и дольше. Наконец она вздохнула и отпила глоток бренди.
– Мне нужно закурить, – сказала она.
– Сейчас найду. – Я выдвинул ящик ночного столика достал пачку сигарет и зажигалку, раскурил две сигареты и одну протянул ей.
– Только ничего не делай, Макс, ради Бога! Я хочу поскорее обо всем забыть. По крайней мере теперь я не работаю в клубе не думаю, чтобы после этой истории они стали ждать от меня заявления об увольнении.
– Как?! Ты собираешься оставить без последствий то, что с тобой сделал этот грязный подонок Крис Хольц?! – Я старался сдержать возмущение, понимая: ее нельзя винить в желании забыть инцидент, но мне это не удалось.
– Но подумай, ведь он сын самого Стефана Хольца! Что мы можем сделать?
Я покачал головой;
– Наплевать! Я все время слышу про этих Хольцев и про то какие они неуязвимые. Но поверь мне на слово, неуязвимых людей не существует. И хотя меня разыскивает полиция, я не собираюсь убегать из Лондона, как последний трус. И я ни шагу не сделаю из города, пока не разберусь с этим делом.
– Это ничему не поможет.
– Зато поможет мне самому! – воскликнул я, встал и пошел а кухню за оставшимся бренди.
Кровь во мне так и бурлила, мне нужно было выпить, чтобы успокоиться. Я налил себе стакан, захватил в спальню бутылку и добавил бренди Элейн.
– Ты знаешь, я никогда не встречался ни со Стефаном Хольцем, км с его обширной семейкой, никогда не имел с ними дела, но, похоже, эти гады делают все, чтобы испортить мне жизнь.
– Они погубили очень многих.
– Есть один способ, которым я могу им отплатить. И отомстить за тебя. Я разорву задницу этой сволочи Крису.
– Не валяй дурака, Макс!
– Элейн, я опытный солдат, я вполне могу это сделать. И мне станет гораздо лучше.
– И что тогда? Тебе придется всю жизнь скрываться от полиции.
– Я все равно скрываюсь, так какая разница? Но я заставлю их заплатить за все: за себя и за тебя. Крис умрет, а его папаша пусть себе живет и дальше с сознанием, что потерял сына. И если я сделаю все как надо, никто и не узнает о моей причастности к убийству.
Ее лицо застыло.
– Его не так просто будет убить, Макс. У него много врагов, поэтому он повсюду ходит с телохранителями.
Я пожал плечами. Меня не пугала мысль об убийстве и этих телохранителей. Я мог это сделать. К тому же я видел, что Элейн начинает соглашаться с этой идеей. Мы смотрели друг на друга, размышляя, как далеко мы можем зайти.
– Я ненавижу этого подонка, – наконец призналась она, – но я не хочу, чтобы нам с тобой стало еще хуже. Ты понимаешь меня?
Но я уже все решил.
– Он умрет. Элейн, – только и сказал я.
Она затянулась и пытливо посмотрела на меня сквозь дым. Потом в первый раз после своего возвращения слегка оживилась.
– Кажется, есть занятие получше. – И она усмехнулась.
В понедельник Беррин не вышел на работу по болезни. Вроде как у него обострился грипп, или чем он там заболел. Сказать по правде, он выбрал подходящий денек, чтобы не ходить на работу. В городе царила прежняя жарища и духота, и атмосфера в участке еще больше накалилась. Нокс собрал совещание группы, занимающейся расследованием убийства Шона Мэттьюза, на котором обсуждались события выходных дней, включая смерть возможного свидетеля Макбрайда. но в целом складывалось ощущение, будто дело сворачивают и Нокса занимают уже другие проблемы. Средь бела дня какой-то негодяй лет тридцати затащил на пустырь тринадцатилетнюю девочку (всего на год старше моей дочери!), когда она возвращалась домой из парка, и жестоко над ней надругался. Эта пытка продолжалась целых полчаса, кроме того, напавший зачем-то исполосовал ей руку ножом или бритвой, хотя она и не пыталась сопротивляться. Это отвратительное преступление шокировало и публику, и полицию, последовало требование немедленно найти преступника. А к половине десятого поступили два заявления о пропавших, в том числе о школьнице-подростке, и Ноксу пришлось в срочном порядке перераспределить людей. Все это означало, что сокращалась группа по делу Мэттьюза. Поскольку мы занимались этим убийством уже девять дней, а на участок все время сыпались все новые дела, Нокс ограничил эту группу собой, Каппером, констеблем Ханслоном, иной и Беррином (когда тот выйдет на работу). Но, принимая во внимание нехватку людей, мне тоже приказали принять участие в поиске пропавших, а именно пятидесятитрехлетнего бывшего солдата по имени Эрик Хорн, которого никто не видел с прошлого четверга.
К этому моменту на совещании все уже распалились, м я более открыто и настойчиво потребовал принять срочные меры для розыска Джин Тэннер: ведь если она жива, то могла бы существенно нам помочь. Одновременно я упомянул о своей версии относительно участия в преступлении Нила Вэймена, несмотря на происшедшую накануне стычку.
– Наверняка, если у нас появятся доказательства его виновности, мы не откажемся от возможности засадить за решетку это го самоуверенного и наглого негодяя.
Нокс попытался как можно более подробно ответить на мои вопросы, пообещал незамедлительно переговорить с инспектором Берли и узнать, удалось ли установить причину гибели Макбрайда, но добавил, что поиски мисс Тэннер теперь уже не наше дело, поскольку Макбрайд погиб не на нашей территории. По его словам, мы должны были попытаться определить, какие мотивы для убийства Мэттьюза могли возникнуть у Нила Вэймена, но, поскольку единственный человек, который назвал его имя в связи с этим делом, уже мертв, очень трудно будет доказать его причастность. Вероятно, на моем лице отразились серьезные сомнения, так как Нокс метнул на меня один из своих знаменитых предостерегающих взглядов, но я его проигнорировал. По моему мнению, все это становилось сплошным очковтирательством, а не серьезной работой. Если бы убийство Мэттьюза было простым, как большинство убийств, и не связано со сложной паутиной организованной преступности, тогда Нокс проявил бы больше заинтересованности в его раскрытии. А сейчас он явно решил, что оно вызывает больше трудностей, чем заслуживает, а шансы схватить настоящего преступника слишком ничтожны, чтобы тратить на него время. В наши дни это стало досадной практикой. Расследование сложных преступлений, особенно когда жертвой становится преступник вроде Шона Мэттьюза, всегда откладывается, а усилия сосредоточиваются на тех случаях, которые легко раскрыть. Эх, да что там говорить!
Совещание закончилось в начале одиннадцатого. Нокс каждому поручил конкретное задание, попытался уладить небольшую ссору между Бойд и Каппером, позволившим себе пренебрежительно с ней разговаривать, а затем пригласил меня зайти к нему в кабинет. Оба мы были в самом отвратительном настроении, и спертая духота в кабинете его не улучшила. Хотя оба вентилятора работали на полную мощь, они только гоняли по замкнутому пространству раскаленный воздух.
– Послушайте, Джон, я знаю, вы недовольны, так как считаете, что расследование этого дела продвигается не столь быстро, как вам хотелось бы, но вы же понимаете ситуацию. – Я молчал. – Я сегодня же поговорю со старшим инспектором Пеппардом, боссом инспектора Берли, узнаю, насколько далеко они продвинулись. Если им удалось найти Джин Тэннер, я добьюсь, чтобы нам дали возможность допросить ее по делу Мэттьюза. Мы также потребуем от них объяснения причин смерти Макбрайда и узнаем, какие версии у них имеются в отношении его убийцы.
– Инспектор Берли не очень-то стремится нам помочь, сэр.
– Да, он бывает слишком грубым.
– Он обращался со мной как с преступником. А мы с ним должны быть заодно.
Нокс побагровел. У него стал вид человека, которому навязывают роль адвоката.
– Вы не совсем правы. Просто Берли – типичный собственник. Ему не нравится, когда коллеги залезают на его территорию.
– А я и не залезал. Я пытался ему помочь.
– Я уверен, что он вас неправильно понял. Иногда он не очень сдержан с младшими по званию офицерами. – Он подбадривающе и отечески улыбнулся мне, хотя я ничего смешного в этом не видел и продолжал смотреть на него с каменным лицом.
