Он не испытывал большого уважения к романтическим или идеалистическим представлениям о войне. Такие формулы, как "сражаться до последнего солдата", "пренебрегать собственной безопасностью" или "отражать превосходящие силы противника" представлялись ему всего лишь воплями проигравших. Он знал массу классических примеров, начиная с античных времен, и большая их часть служила напоминанием о неверном планировании, идиотской гордости или неправильном расчете: атака легкой кавалерии, Аламо, атака Пикетта, Фермопилы. Одни военные ошибки. Держаться до последнего солдата означало, что сражение уже проиграно; пренебрежение собственной безопасностью просто без всякой нужды умножало потери; отражать превосходящие силы противника означало невозможность маневрировать (израильтяне, правда, выиграли шестидневную войну, но они свели к нулю численное превосходство противника, оказавшись более подготовленными). Для своей маленькой команды он вовсе не отвергал мысль о том, чтобы принести кого-то в жертву, но только ради достижения тактического преимущества, а отнюдь не ради славы.
Его "команда" — причудливое и весьма иронично звучавшее название для банды неудачников, которых он набрал совсем случайно. Если не считать Лонгмена, он их почти не знал. Это были всего лишь тела, которым надлежало занять соответствующие места. Вопрос же о том, он выбрал Лонгмена или Лонгмен его, оставался открытым. Видимо в какой-то степени имело место и то и другое, разница состояла только в том, что он охотно шел на дело, а Лонгмен упирался. Страх Лонгмена порой оказывался сильнее интереса, но уступал сумме интереса и жадности. Это привело его в команду и удерживало в её рядах.
Уэлкама и Стивера Райдер включил в команду в какой-то мере для того, чтобы уравновесить Лонгмена — интеллигентного труса с богатым воображением. Он нашел их при посредстве человека, который продал ему оружие. Тот, как и он, был наемником, которому пришлось оставить службу после тяжелого ранения. Теперь он торговал оружием, держал склад в нижней части Ньюарка и похожую на дыру в стене контору на Пирл-стрит. Прикрытием его бизнесу служила торговля шкурами и кожами, и его контора вдобавок к допотопному письменному столу с телефоном и канцелярскими принадлежностями была от пола до потолка заставлена коробками со шкурами, с которых он ради пристойного внешнего вида раз в месяц стирал пыль.
Достать автоматы для него не составило труда. Если это действительно было нужно, он мог достать танки, бронемашины, гаубицы, мины и даже двухместную подводную лодку, оснащенную торпедами. После того, как был заключен договор на четыре автомата Томсона и кое-каких принадлежностей к ним, торговец выудил бутылку виски и они вместе вспомнили старые битвы (включая и те, в которых сражались по разные стороны фронта). В какой-то момент раздался телефонный звонок, хозяин поднял трубку, после короткого, но напряженного разговора бросил её и раздраженно буркнул:
— Один из моих парней. Глуп как пробка.
Райдер кивнул, не проявив никакого интереса, но продавец с мрачным юмором продолжал:
— Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь его забрал и избавил меня от необходимости его убивать. — Потом, задумчиво взглянув на Райдера, добавил: — Может, займетесь?
— Чем именно?
— Я сам не знаю. Просто мне пришло в голову — вы берете четыре "томсона". А команда у вас уже подобрана?
Райдер сознался, что ещё нет, и что он готов выслушать предложения. Типично для него, — подумал он сейчас, — что первое место он ставил оружие, а уже потом людей.
— Так, может быть, вас заинтересует этот идиот?
— То, как вы его рекомендуете, едва ли...
— Я — человек искренний, — продавец сделал паузу, но Райдер не ответил, тогда он пожал плечами и продолжил: — Этот парень похож на квадратную пробку к круглой дырке. Я нанял его сторожить мой склад в Джерси, но ему стало скучно. Он — человек действия. Собирайся я кого-нибудь ограбить и подыскивай бойца, непременно нанял бы его. Будь у меня, скажем, автомат, и нуждайся я в стрелке, колебаться бы не стал. Он для такого просто создан.
— Но ведь вы сказали, что он идиот.
— Есть немного. Только я не имел в виду, что он — клиннический случай. Он необуздан. Скажем так, несдержан. Но парень смелый, надежный и... торговец замолчал, подыскивая подходящий эпитет, а потом несколько удивленно добавил: — И честный. Честный.
Райдер улыбнулся.
— Вы полагаете, я с этими четырьмя автоматами собираюсь заняться честной работой?
— Что вы собираетесь с ними делать, меня не интересует. Но если вы подыскиваете стрелка, этот парень вам вполне годится. Честно говоря, я имел в виду, что он не предатель, что он никого не продаст. В наши дни такого найти непросто. В этом смысле он вам подойдет?
— Имеет смысл подумать, если честность ему не слишком мешает.
— Честность никому не мешает, — буркнул торговец. — Послушайте, хотите на него взглянуть?
Райдер собрался это сделать на следующей неделе. Парень оказался нахальным, грубым и несколько напряженным, но Райдер не считал эти качества серьезными недостатками. Главный вопрос состоял в том, способен ли тот подчиняться приказам, но с этой точки зрения Райдер никогда не бывал совершенно доволен.
В конце он заговорил об Организации
— Я слышал, вы ушли оттуда, чтобы заняться собственным бизнесом. Но сейчас вы работаете на другого...
— Шеф вам про это сказал? — Парень высокомерно вздернул подбородок. Это просто компания болтунов. Я ушел от них, потому что это шайка старых пердунов с допотопными методами. Надеюсь, вы не будете столь старомодным.
— Я бы не сказал. Порой я даже думаю, что такого до сих пор ещё не было.
— Как говорят, это нечто беспрецедентное.
— Это опасно, — предупредил Райдер, внимательно наблюдая за парнем. Вас могут убить.
Уэлкам пожал плечами.
— Я и не думал, что вы сулите сотню тысяч за дело, где никто не пострадает. — Он пронзил Райдера пылающим взглядом и решительно заявил: — Я не боюсь. Даже Организация меня не запугала.
Райдер кивнул.
— Верю. А вы способны исполнять приказы?
— Зависит от того, кто их отдает.
Райдер ткнул себя указательным пальцем в грудь.
— Буду с вами честен, — сказал Уэлкам. — Сейчас обещать не могу. Я вас не знаю, вы же понимаете?
— Неплохо сказано, — заметил Райдер. — Давайте вновь вернемся к этому вопросу через несколько дней.
— Вы молчаливы, — вздохнул Уэлкам. — А я люблю поболтать. Но молчаливый не значит плохой. Шеф кое-что мне про вас рассказал. Вы сделали неплохую карьеру, и я вас уважаю.
На следующей неделе после второго разговора Райдер, не избавившись от опасений до конца, все же сговорился с Уэлкамом. За это время он успел встретиться и сторговаться со Стивером, которого также рекомендовал торговец оружием и относительно которого у него тоже были некоторые сомнения.
* * *
— Парень ищет работу. Бизнес идет вяло, и использовать его я не могу. Поговорите с ним. Похоже, он неплох.
В кастовой системе криминального мира Стивера можно было отнести к тугодумам — в отличие от людей, подобных Лонгмену, которого можно было числить интеллигентом. Райдер тщательно изучил его прошлое. Он был родом со Среднего Запада, прошел довольно богатую школу от мелких краж до вооруженного ограбления. После этого его шесть или семь раз арестовывали, и два раза он предстал перед судом, но вину его доказать не смогли. В отношении Стивера Райдер не сомневался, что тот выполнит любой приказ.
— Если все сработает, — пообещал Райдер, — вы получите сто тысяч долларов.
— Приличный кусок.
— Вы его заработаете. Дело связано с большим риском.
— Пойдет, — кивнул Стивер, имея в виду, что это неплохо, — я и не думал, что что-то можно получить за просто так.
Итак, хорошо или плохо, но он набрал свою армию.
Мюррей ЛассальМюррей Лассаль поручил секретарше подобрать ему ряд банков, но предупредил, что вести переговоры будет сам. Времени на протокольные формальности не оставалось, хотя в нормальных обстоятельствах он знал им цену и широко этим пользовался. Секретарша, ветеран ещё старой гражданской службы, обиделась на такое ограничение своих прав и надулась ещё больше, когда Лассаль, присев на край стола в исторической комнате первого этажа, служившей салоном ещё Арчибальду Грейси, попросил её "подвинуть задницу". С тех пор, как она начала работать на Мюррея Лассаля, антисемитизм, воспитанный с девичества ирландским окружением в Бруклине, но умеренный годами работы с широким кругом людей "всякого сорта", как она их определяла, претерпел опасное возрождение.
Поспешно набрав телефонный номер, Лассаль сказал телефонистке на коммутаторе, что звонят из мэрии, дело не терпит отлагательства и что его следует немедленно соединить с председателем совета банка. Его соединили с секретарем председателя.
