Ознакомительная версия.
– Да не за спиной, Мишаня, – коротко хохотнула Марина. – Он как кукла-перчатка – всегда в заднице чья-то рука торчит, ничего сам не может, чтоб без кукловода.
Ворон и Хохол заржали так оглушительно, что в татами-рум заглянул Леон – узнать, все ли в порядке. Ворон, промокая салфеткой заслезившиеся от смеха глаза, только рукой махнул – иди, мол, все в порядке, и Леон исчез. Отсмеявшись, Ворон проговорил:
– Ну, нынешнего кукловода мы знаем, главное теперь его найти.
– Вот и займись, – улыбнулась Марина, вставая.
Хохол застегнул ее сапоги, подал шубу и первым пошел к двери. Ворон, похоже, еще не собирался уходить, предложил Марине задержаться, но та отказалась:
– Нет, Мишаня, посидели – и хорош. Поеду домой, отосплюсь. Если что – звони, я всегда на связи.
Распрощавшись, она вышла вслед за Хохлом. Их машина была припаркована почти на самом выезде, дул ветер, и Марина накинула капюшон, перехватив его рукой у горла.
– Садись, простудишься, – Женька открыл дверку и помог забраться внутрь.
По темной улице они выехали от ресторана и направились в сторону дома. По дороге Хохол хлопнул себя по лбу:
– Вот я проморгал, сигарет-то нет совсем. И твои, смотрю, совсем на исходе.
– Ну, езжай в супермаркет, – вяло отмахнулась Коваль, заталкивая ладони поглубже в рукава шубы, – сходишь, а я посижу.
На парковке у супермаркета ей пришлось довольно долго сидеть в одиночестве в машине – видимо, народ с работы валил сразу за продуктами. Женька вернулся почти через полчаса, злой и раздраженный:
– Нет, ты подумай! За четыре пачки сигарет полжизни в очереди провел!
– Ой, не ори! – поморщилась Марина. – Ну, постоял, ничего. Ближе к народу.
– Видал бы я…
– Все, хватит! – обрезала она, и Женька, обидевшись на резкий тон, умолк.
Как назло, они попали в пробку и долго медленно тащились в сплошном потоке машин, не имея возможности ни обогнать, ни свернуть куда-то – Женька ехал во втором ряду, справа его поджимал автобус, а слева две молоденькие девицы в крошечной «Тойоте». Хохол злился, но сделать ничего не мог.
– Радио включил бы, – попросила Марина, устав от тишины в машине, и Хохол послушно повернул ручку.
«…и как только что стало известно от представителей компетентных органов, около получаса назад у ресторана «Стеклянный шар» было совершено нападение на предпринимателя Михаила Воронцова, – разорвал тишину салона мелодичный девичий голосок. – Неизвестные совершили несколько выстрелов в выходившего из ресторана предпринимателя. Две пули попали в телохранителя, еще несколько ранили самого предпринимателя в правое плечо, бок и голень. Источник сообщает, что Воронцов и его телохранитель живы, но находятся в критическом состоянии и направлены машинами «Скорой помощи» в городскую больницу. И о погоде…»
«О погоде» Коваль уже не интересовало. Она шарахнула затянутыми в перчатки руками по приборной доске и заорала:
– Вот же дебил!!! Он не все мне рассказал, Женька, не все!!!
– Да чихать я хотел на этого продырявленного идиота! – рявкнул в ответ муж. – Ты просто прикинь – задержись ты еще одну сигарету выкурить – и мы бы уже там тоже отдыхали!
– Вот потому, когда я говорю – встали и вышли вон, ты не спорь, а задницу в горсть – и выметайся! – отпарировала она, вырывая пачку сигарет из кармана. – Ты ведь знаешь – у меня чутье на такие вещи! Я на самом деле хотела еще задержаться, но потом чувствую – нет, вставай, дорогая, и выходи. Потом роллов поешь, в другое время. Ты смотри, как угадала…
Марина закурила, едва сумев справиться с зажигалкой – настолько тряслись руки.
Хохол неодобрительно глянул на нее – в таком нервном напряжении Марина могла натворить дел, и его задача сейчас – не позволить ей сделать этого. Нужно как-то отвлечь, вытеснить из головы все мысли, но как, чем? Чего доброго, она сейчас велит развернуть машину и ехать в больницу. Словно поймав его мысль на лету, Марина выбросила окурок в окно и жестко сказала:
– Разворачивайся.
– Э, нет, подруга, так не пойдет! – решительно заявил он, продолжая вести машину в направлении центра. – Даже не думай об этом. Сейчас там полно ментов и прочей братии, нам ни к чему светить лицами и левыми документами.
Она хотела было возразить, но вдруг подумала, что Женька-то прав и милиции сейчас в больнице больше, чем на улицах в Первомай. Как она объяснит свой интерес к раненому Ворону? Да, нельзя ехать, нельзя подставляться…
В сумке завибрировал мобильный, и Марина с удивлением обнаружила, что звонит не ее привычный телефон, а тот, что лежит за подкладкой. Это мог быть только Ворон. Она, отвернувшись от Хохла, который, к счастью, засмотрелся на дорожные знаки, вынула телефон и ответила:
– Да, слушаю.
– Валерия? – раздался в трубке голос, принадлежавший совсем не Ворону.
– Да. Кто это?
– Это Леон. Михаил Георгиевич отдал мне телефон и попросил вам позвонить.
– Я слушаю.
– Он просил передать, что в него стреляли не люди Зели.
– То есть?
– Он узнал одного из стрелков.
– С такого расстояния? Что – эти идиоты были без масок? – изумилась Коваль. – Чудны дела твои, господи…
– Нет. Он узнал его по походке – тот хромал. Это один из бывших наших охранников, биатлонист в прошлом – травма колена, хромота осталась на всю жизнь.
– Погоди… как ты-то уцелел, кто тогда ранен у вас? – перебила она, не понимая, почему Леон не в больнице.
– Впереди шел не я, а напарник, он и получил первые пули, а уж вдогонку, пока я хозяина на землю валил, и ему досталось. Мне ухо зацепило, перевязали, и я вышел на улицу, – отозвался Леон.
– Хорошо. Как можно будет найти этого стрелка?
– Это я сделаю, я знаю все адреса. Если только он не свинтил отсюда, конечно.
– Если не дурак – свинтил. Но ты все равно попробуй. Возле Мишки кто-то остался?
– Да, там трое наших и милиционер.
– Хорошо. Давай так. Ты выясняй все, что сможешь, а потом приезжай ко мне. Адрес помнишь?
– Дом помню.
– Подъедешь – звони, Джек встретит. Все, увидимся.
Она бросила телефон в сумку и повернулась к Хохлу:
– Все слышал?
– Слышал. Значит, это кто-то еще на Мишаню охотничий сезон открыл, – мрачно изрек муж, – и этот кто-то вхож в дом, и давно, раз знает даже бывших охранников, имеющих на Ворона зуб. Давай думать.
– Что думать тут? Нечего… мы с тобой сейчас как слепые щенки – запах есть, а мамки с молоком не видно… – раздраженно проговорила Марина.
Повисло молчание. Хохол припарковал машину во дворе, помог Марине выйти. К вечеру стало намного холоднее, и Коваль накинула капюшон.
– Погоди, давай на улице покурим, – попросила она, – все время в помещении.
– Да тут идеально бы все время в бункере – при таких-то делах, – буркнул он, но остановился у чудом уцелевшей беседки. – Давай тут посидим, все ветра меньше. – Они сели на лавку, закурили, и Женька, обведя взглядом двор, заметил: – Ты смотри – вроде дом неплохой, а двор такой, как будто бомба попала.
– Я отвыкла уже от здешних пейзажей, – сказала Марина, пряча свободную от сигареты руку в карман, – все кажется каким-то послевоенным, разруха, грязь…
– Ты стала говорить как настоящая англичанка, – фыркнул Женька.
– Много ты понимаешь! Просто вокруг оглянись и сравни. Разве в Бристоле возможно такое?
– Ну, ты не украшай, в Бристоле тоже хватает и грязи, и мусора, – кинулся на защиту исторической родины Хохол.
– Хватает, кто бы спорил. Но почему именно здесь все выглядит таким жалким, а? Вроде такая страна большая, и ведь деньги есть в бюджете, а все равно разруха…
– Это которая не в сортирах, а в головах?
Марина с удивлением взглянула на мужа:
– «Собачье сердце» цитируем? Да ты растешь в моих глазах.
– Ну, книгу я, положим, не осилил, а вот фильм люблю, – сознался он с улыбкой. – Ты когда в ресторан уезжаешь, я, по-твоему, что делаю? Верно – диск заряжу – и вперед, киношки советские смотреть.
– Жень, скажи… а ты не жалеешь? – вдруг спросила Марина, и Хохол мгновенно понял:
– Нет. И не потому, что мне Англия дом родной – сама ведь знаешь, я там вообще как сыч, ни поговорить, ни телик посмотреть. Но не жалею, потому что там вы с Грегом в безопасности. И вообще – надо отца туда перетягивать.
– Он не поедет.
– Да ну?
– Вот тебе и «да ну». Я уже говорила с ним об этом – слышать не хочет. «Я, Мариша, никуда от могил не поеду!» – передразнила она Виктора Ивановича. – Вот скажи – за что цепляется? С Димкой никаких отношений не поддерживает, с Колькой – и подавно. Что ему мешает переехать к нам и оттуда спокойно работать? Ведь и легче было бы – все-таки мы ему не чужие.
Хохол помолчал, сделал пару затяжек:
– А привычка, Марин. Привычка. Тебя ведь тоже все время тянет сюда? Ты и вопрос мне этот задала не без умысла. Ну, так я сразу скажу – нет, даже не пытайся, сюда мы не вернемся никогда. И точка. Хочешь – поедем в Черногорию, там поживем, хочешь – на Кипр, но сюда – даже не заводи.
Ознакомительная версия.
