Изрезанную одежду Боксон держал в руках, на свисающих клочьях сержант разглядел этикетку. Он никогда не заходил в магазин с таким названием - не по карману, зачем попусту тратить время, все равно одежду этой фирмы можно купить разве что на распродаже бракованного тряпья... Мысль о распродаже сержанта обрадовала: ну конечно же, этот наемник покупает шмотки по дешевке, давясь в толпе домохозяек, безработных и пенсионеров! Представленная картина магазинной толкотни так развеселила сержанта, что он позволил себя уговорить - Боксон аннулировал свое заявление и вышел из участка, заботливо поддерживая недоумевающего Пинки. Его замшевую куртку Боксон надел на себя, а на плечи новоявленного приятеля накинул лоскутья своего дорогостоящего пиджака.
- Коллега, - говорил Боксон, - даже не думай от меня убежать, догоню и сломаю вторую руку...
Они зашли в маленький паб, сели в углу, Боксон заказал две кружки пива.
- Пинки, сколько человек ты убил?
- Я никого не убивал...
- Не лги мне, Пинки! Сейчас мы поедем прямо в Скотланд-Ярд, и тамошние волкодавы будут трясти тебя, как осеннюю грушу - ты или рассыплешься, или все расскажешь! Пока не уходи никуда, мне надо позвонить...
Телефон висел на стене у входа, Боксон набрал номер:
- Мелвин Хэккет? Это Боксон. Старина, ты не поверишь, но я нашел нашего потерявшегося друга... Ты угадал, но в полиции мне не поверили! Записывай адрес и приезжай, возьми с собой диктофон и дюжину кассет, этот персонаж очень говорлив и ты успеешь склепать четверть страницы в утренний номер!
Хэккет подъехал через полчаса.
- Я позвонил адвокату Бердека, - сообщил он. - Мистер Стэйтон чуть не лишился дара речи, похоже, полная невиновность клиента для него понятие невероятное...
- Позволь тебе представить: мистер Арчибальд Файфер, он же - Пинки, виртуоз клинковой бритвы. Гениален, как Паганини, и так же не понят современниками!.. Пьет третью кружку пива и молчит. Пинки, это - репортер Мелвин Хэккет, он первый в очереди на интервью!
Пинки мрачно глянул на репортера, ничего не сказал, тупо уставился на пивную кружку, наблюдая за оседающей пеной. Действие обезболивающего укола заканчивалось, и хотя гипс держал поврежденную руку в покое, до полного затихания боли было ещё далеко; врач рекомендовал несколько дней принимать анальгетики...
- Коллега Пинки слегка пострадал при попытке вооруженного нападения, говорил Боксон, пока Хэккет настраивал небольшой кассетный магнитофон, - он отказался от своего любимого инструмента, видимо, решил изменить почерк, взял нож, отточенный острее бритвы, но неудачно выбрал место и время. Ты бы видел, Мелвин, как мы веселились на соседнем кладбище, умер бы от зависти!..
- Мистер Файфер, - репортер включил звукозапись и задал первый вопрос, вы действительно превосходно владеете холодным оружием?
Такого вопроса Пинки не ожидал, представлялось, что газетчик начнет спрашивать о Джо Стокмане и его девке... Пинки растерялся, и поэтому сказал правду:
- Ножом - не знаю, но бритвой - лучше меня нет.
- Вас кто-либо учил приемам использования бритвы или вы разрабатывали свою систему?
Вопрос необыкновенно польстил Пинки.
- Я сам все придумал, - ответил он, - никто меня не учил!..
- Мистер Файфер, - продолжил репортер, - в современном обществе почти невозможно встретить действительно выдающихся людей, безликая толпа заполоняет улицы... Вы - один из тех немногих, кто по праву своего мастерства смог возвысится над толпой, сей факт очевиден и неоспорим. Уверен, книга с вашей автобиографией стала бы бестселлером... Как журналист с немалым стажем, я готов оказать посильную помощь в литературной обработке вашего повествования. Вы не согласились бы написать эту книгу?
Пинки был потрясен. Он и сам часто мечтал, что когда-нибудь все узнают, кто такой Арчибальд Файфер, восхитятся и ужаснутся, будут завидовать его мужеству и решительности, его портрет будет смотреть с первых страниц газет и с обложек журналов... А книга... Это же не только слава, но и деньги, а этот Хэккет вдруг добавил:
- Между прочим, мистер Файфер, в американской киноиндустрии идет лихорадочный поиск интересных сюжетов, а экранизация вашей биографии принесет всемирную известность не только вам, но и всей съемочной команде - от режиссера до последнего осветителя, безусловно!.. Кого из американских актеров вы хотели бы видеть в качестве исполнителя вашей роли?
- Пола Ньюмена! - не задумываясь, ответил Пинки.
- Неплохой выбор, мистер Файфер! - без малейшей доли иронии сказал Хэккет. - Если ваша книга с дарственной надписью будет передана Полу Ньюмену, то он сам будет просить эту роль, как вы полагаете?
- Я полагаю... - Пинки хитро улыбнулся. - Я полагаю, что вы, парни, держите меня за идиота и надеетесь, что я сам продиктую себе смертный приговор...
- Так, Пинки, договоримся сразу, - вступил в разговор Боксон. - Никто тебя за идиота не держит - во-первых. Во-вторых - ты сам понимаешь, что для полиции - при наличии конкретного подозреваемого - остается только суета по организации обвинения: поиск свидетелей, а они обязательно найдутся, сбор косвенных улик, например, в твоем паспорте есть отметка о поездке во Францию в дни убийства Шарля Руно...
- Не знаю такого... - бросил Пинки.
- Конечно, не знаешь! Только доказывать это будешь не нам, а королевскому судье. А также расскажешь ему подробности твоей интимной жизни в дешевых отелях Бирмингема и Ливерпуля... Короче, Пинки: можешь корчить из себя оскорбленную невинность сколько угодно, но завтра в "Мэйл" будет статья о твоих похождениях.
- Это будет клевета, никто не поверит!
- Ты не идиот, Пинки, поэтому не лги сам себе: людям нравятся грехи ближних, этой статье поверят, и ты никогда не отмоешься! Источником информации будет назван некто Чарльз Боксон... Ты предъявишь мне судебный иск по поводу диффамации?
- А самое главное, мистер Файфер, - в разговор снова вступил Хэккет, вслед за статьей я все равно напишу книгу, но тогда не обижайтесь, если некоторые детали повествования будут не соответствовать действительности ведь никто не знает правду лучше вас, а вы отказались от сотрудничества... Разумеется, гонорар и право на экранизацию будут принадлежать исключительно мне. Вас устраивает такой вариант событий?
- Вы оба сдохнете, как... - медленно начал цедить слова Пинки, но не договорил - ладонь Боксона впечаталась ему в лицо, и Пинки упал вместе со стулом на пол.
- Пинки, ты забываешь, с кем разговариваешь! - сказал Боксон, придавив каблуком пальцы его здоровой руки. - Мы сейчас вернемся на кладбище, и ты будешь нам петь, как в Королевской опере...
Из-за стойки вышел хозяин бара:
- Эй, парни, нам здесь не нужны неприятности!..
- Обыкновенное интервью, сэр! - ответил Хэккет, а Боксон добавил, усаживая Пинки на место: - Сэр, споткнувшийся джентльмен - серийный убийца, начинайте фотографировать, пока бесплатно...
- Ты чуть не сломал мне нос!.. - заныл Пинки, но Боксон снова не позволил ему развить тему:
- Меня не интересует сохранность твоего здоровья, гадина, я даю тебе последний шанс - или ты рассказываешь нам всю правду, получаешь гонорар и снимаешься в кино, или мы забираем себе все деньги, все права, а ты сгниешь в вонючей камере безвестно и безымянно!.. - для убедительности Боксон ткнул его ладонью под ребра, и в глазах задохнувшегося от боли Пинки выступили слезы.
- Мне представляется, - как ни в чем не бывало, продолжил Хэккет, - что заголовок книги должен звучать примерно так: "Арчибальд Файфер - ничего, кроме правды". Рассказывайте, сэр, магнитофон записывает...
Арчибальд Файфер по прозвищу Пинки повествовал часа три, Хэккету повезло магнитофонных кассет хватило. Время от времени Боксон приносил к столу кофе, пиво; за беседой даже поужинали - бифштекс с жареной картошкой, салат; в пиво для Пинки Боксон незаметно добавил немного водки (хозяин заведения, услышав такой высказанный шепотом заказ, понимающе кивнул: "Этот тип вправду серийный убийца? - Да, сэр, запаситесь разменной монетой - завтра у вас будет толпа!").
Когда Пинки в сопровождении Боксона отлучился в туалет и приплюснутый там к стене, ответил на пару сокровенных вопросов, Хэккет позвонил в Скотланд-Ярд и в редакцию газеты. Приехавшие через сорок минут усталые и злые детективы (был поздний вечер) хотели конфисковать все магнитофонные записи, но их уже увез приехавший на двадцать минут раньше редакционный фотограф - так сказал им репортер, показывая пустую сумку. Разумеется, никакому фотографу такой бесценный материал Хэккет бы не доверил, четыре кассеты он спрятал за подкладку пиджака, разорвав внутренний карман. Когда один из детективов достал наручники, чтобы приковать арестованного к себе, Пинки сказал:
- Я ни в чем не виноват, все, что, меня вынудили рассказать - ложь!..
- Разумеется, мистер Файфер, - репортер даже улыбнулся, - но в утреннем номере все равно будет моя статья...
