— Они видели. Но не знаю, что при этом пришло им в голову. Я собрала со стола мусор какой-то и пачку прихватила. Но они точно при мне в ведро не лазили, если это тебя волнует.
— Вышли вместе с тобой или задержались немного? — задала я следующий вопрос.
— Мы вышли вместе.
— Но они потом могли вернуться.
— Нет, никто не возвращался. Они привезли меня на дачу, там еще тусовались, а потом Герман стал за мной присматривать. — Ленка явно не понимала, почему я так упорно хочу удостовериться в том, что бриллианты не могли забрать из ее квартиры сразу.
— Ладно. Оставим это. Но где же тогда они? — Я вскочила с места и со злости стукнула рукой о стенку. — Если их никто не трогал, куда они могли деться?
— А я почем знаю? — спокойно сказала подруга. — Впрочем, и знать не хочу.
— Тогда я пошла. Мне еще в «Братиславу» заглянуть надо.
— А что там? — заинтересовалась Лена.
— Там был некто, кто меня очень интересует.
— У меня там знакомая одна работает.
— Да?
— Да.
— Слушай, дай ее координаты. Вдруг пригодится, — обрадовалась я.
— Виолетта Прямушкина. Она горничной там работает. Скажешь, что ты моя подруга, она постарается для тебя добыть нужную информацию. Она, скажем так, в небольшом долгу передо мной — я помогла ее сыну в институт поступить.
— Сколько же ей лет?
— Под сорок. А какое это имеет значение?
— Да я так просто спросила. Спасибо, твоя знакомая на самом деле мне может пригодиться. Все, я поехала. А ты хотя бы до вечера подожди. Не надо сейчас к себе отправляться. Успеешь еще.
— Посмотрю.
На крыльях надежды я полетела в гостиницу «Братислава». У администраторши, а сейчас за стойкой сидела уже другая девушка, я узнала, где могу найти Прямушкину. И поднялась, по ее совету, на второй этаж, к дежурной, а та мне сказала, что Прямушкина в бассейне, и показала, как туда дойти. Я, честно сказать, удивилась. Надо же, какие в гостинице свободные нравы. Горничная в бассейне. Ну чем не работа?
Ее я узнала почему-то сразу. Ну кто еще может мыть здесь стены? Нет, не мыть — просто протирать, потому что чистота здесь была абсолютно идеальная.
— Виолетта? — обратилась я к ней.
— Да. — Голос женщины звучал мягко, и мне почему-то сразу вспомнилось детство.
— Я хотела с вами поговорить. Я подруга Ленки Француженки, она сказала, что вы сможете мне помочь.
— Ах, Лены! Ну, конечно. Вы можете подождать минут десять? Я сейчас закончу здесь, а потом у меня получасовой перерыв. Мы с вами поговорим. Присаживайтесь прямо здесь или сходите в буфет, тут рядом. Там сегодня лимонный пирог очень вкусный. Мария Ильинична пекла.
— Я тогда в буфете буду.
— Хорошо.
Я дошла до буфета. Запах там стоял просто потрясающий — свежей, как бы домашней выпечки. Я не удержалась и купила себе окрошку, пиццу и лимонный пирог. А на третье взяла стакан душистого чая с чабрецом. Когда пришла Виолетта, у меня оставался только маленький кусочек от пирога, который я немедленно и доела.
— Ну как вам? — с гордостью спросила меня Прямушкина.
— Окрошка лучше домашней. А пирог — язык можно проглотить. Спасибо за совет, давненько я так вкусно не ела. Ну давайте знакомиться, — я сразу приступила к делу. — Я работаю частным детективом и сейчас занимаюсь одной очень запутанной историей. Вы здесь горничной работаете? Мне так Лена сказала…
— Да, — улыбнулась Виолетта, сев рядом со мной на стул.
— А почему тогда бассейн мыли?
— Вера заболела. Вот и стараемся с девочками заменить ее, чтобы работа не развалилась. А вы по этому поводу? — чуть испугалась она.
— Нет, совсем не по этому. У вас здесь пару дней назад был один постоялец. Всего ночь переночевал. Сергеев Иван Борисович. Мне очень хотелось бы узнать о нем побольше. Известно, что он у вас пользовался не своим паспортом, так что данные из гостиничной анкеты меня не интересуют. Просто я подумала, что, быть может, кто-то был с ним в личном контакте и слышал что-то или видел, пока он жил в гостинице.
— Что вы имеете в виду, говоря про «личный контакт»? — напряглась Прямушкина.
— Я не имела в виду интимный. Хотя, может, у вас тут и проститутки… У вас же есть проститутки?.. Вернее, не у вас, — стала запинаться я, — а те, которые обслуживают клиентов. Вдруг и он вызывал себе кого… Не подскажете, как бы мне об этом узнать? Я ведь ничего в вашем гостиничном бизнесе не понимаю.
— Ясно. Ну, фамилия мне ничего не говорит, хотя и кажется знакомой. Я попробую узнать. Как я поняла, вам нужно найти человека, который с ним общался? — уточнила умненькая женщина.
— Совершенно верно, — с готовностью кивнула я. — Найти такого человека и поговорить с ним.
— Посидите здесь. Я скоро приду.
Прямушкина ушла.
Я посидела чуть-чуть и заказала себе еще кусочек пирога, упустить такой подарок судьбы было бы глупо. Мария Ильинична посмотрела на меня с любовью и положила кусочек побольше.
Закончив с десертом, я узнала, где можно покурить, и вышла на балкон на том же этаже. Крыша над ним была хорошая, так что дождь не доставал до меня, я же наслаждалась приятной прохладой и свежестью.
Подошла Виолетта.
— Вы будете смеяться, но почти единственным человеком, кто общался с этим господином, являюсь я. И еще девушка, которая его оформляла, но ее сегодня нет, — сообщила мне Прямушкина.
— И что вы можете мне сказать? Опишите его, пожалуйста.
— Высокий, симпатичный. Вид у него интеллигентный и приятный. Но он ни с кем особенно не разговаривал. Однако…
— Что? — насторожилась я, как охотничья собака, почуявшая дичь.
— Я видела у него на спине шрам, — наморщив лоб, будто припоминая, сказала Виолетта.
— Поподробнее, пожалуйста, — попросила я.
— Я принесла ему чистое полотенце. Ему, видите ли, показалось, что полотенце в ванной у него грязное, он и позвонил. Так вот, я вошла, он был по пояс раздетым. А потом, когда полез в бумажник за чаевыми, повернулся ко мне спиной. Я и увидела под левой лопаткой большой шрам.
— Насколько большой? — оживилась я.
— Не очень широкий, а в длину почти с ладонь. Знаете, неровный: вот так, а потом чуть в сторону. — И Прямушкина в воздухе изобразила шрам.
— Отлично. Это уже что-то. А потом?
— Я ему и сказала про шрам. Просто поинтересовалась, как так могло получиться. Так вот, он сначала глянул так ужасно, что у меня прямо колени задрожали, а потом лицо его смягчилось, и он сказал, что его корова чуть не забодала или бык. Я больше ничего не говорила, он дал мне денег больше положенного, и я ушла. Вот, собственно, и все.
— Классно. Вы не представляете, как помогли мне, — поблагодарила я Виолетту. — Ваши сведения очень важны. А в его комнате вы не заметили чего-нибудь странного?
— Например?
Я и сама не знала, что странного можно увидеть в комнате у такого человека. Ну, не рассыпанные же на столе бриллианты, в самом деле.
— Опишите мне все, что видели.
— Ничего особенного. Рубашка на постели. Белая. Небольшая дорожная сумка на колесиках, потом еще «дипломат». Пиджак, конечно. Извините, но ничего точнее сказать не могу. — Прямушкина посмотрела на часы.
— Ой, вы, наверное, спешите. Спасибо еще раз. Вам привет от Лены. До свидания. — Я повернулась, вышла в коридор и пошла к лестнице.
Прямушкина аккуратно закрывала за нами балкон.
Быстро добежав до машины, я юркнула в салон, и все равно вездесущие капли успели залететь за ворот моей легкой куртки. Я поежилась, но улыбнулась. Думаю, Прямушкина сможет опознать этого мужчину, если я его найду. В принципе у меня теперь есть опознавательный знак — шрам. Правда, не могу же я раздевать всех мужчин, с которыми встречалась. А что? Может, прямо сегодня и начать? С Клименко…
Тут меня осенило. А что, если он сам имеет отношение — именно такое отношение! — ко всему этому? Вдруг он сам каким-то образом оставил камушки у себя? А что? Он мог положить в банку поддельные камни. Мы ведь с Леной их не проверяли, а потом они так и не нашлись. Теперь даже если Олег и продаст все свое не очень дорогостоящее имущество, он не останется внакладе. А весь этот спектакль только ради Игната…
Несмотря на то что на улице, да и в машине, было достаточно прохладно, у меня вспотели руки и лоб. Мне на самом деле захотелось срочно проверить Олега на шрам. А что? Высокий, красивый, представительный, да и белая рубашка у него, думаю, найдется! Впрочем, если шрама нет, это еще не говорит о том, что Клименко ни при чем. За злополучными двенадцатью бриллиантами столько людей гоняется! Даже и не поймешь, сколько именно и за теми же самыми или нет?
«И что? Ехать прямо сейчас? — размышляла я. — И что я ему скажу? Дорогой, покажи мне спину? Я ведь о Клименко подумала только потому, что испытываю к нему симпатию. Но теперь мне страшно».
Я выкурила сигарету, приоткрыла окошко и выбросила окурок. Несколько капель попало мне на нос.
