- Однако она все же проникла через ткани до кости?
- Насколько я понял, именно так.
- Вы присутствовали при вскрытии? И при вас ли доктор Стирлинг извлек пулю из тела?
- Да, сэр.
- Что с этой пулей было дальше?
- Я забрал ее к себе для изучения.
- Судя по вашим словам, на этой пуле должны быть некоторые царапины или вмятины как результат проникновения в тело убитого?
- Они могли быть.
- Вы их обнаружили?
- Я их не искал.
- Вы просто решили, что их не было?
- Да.
- Вы весьма скрупулезно изучали те микроскопические повреждения, которые доказывали, что пуля вылетела именно из револьвера номер 14581?
- Естественно, так как именно такая задача была передо мной поставлена.
- Вас ничуть не интересовали те микроследы, которые доказывают, что пуля действительно проникла в ткани жертвы и явилась причиной ее смерти?
- Заключение о причинах смерти дал доктор Стирлинг, а то, что пуля была извлечена из тела покойника, я видел собственными глазами.
- Вы видели входное пулевое отверстие?
- Да, видел.
- Кстати, вы сделали снимок входного пулевого отверстия раны?
Свидетель в некотором замешательстве откашлялся.
- Да, я сделал снимок, но на нем не видно ничего, кроме входного отверстия пули на шее погибшего.
- Где же эта фотография?
- У меня в конторе.
- Почему вы не принесли ее сюда на судебное заседание?
- Потому что не видел в этом никакого смысла. Я делаю очень много, снимков, которые позднее оказываются ненужными.
- Насколько я помню, вы сказали, что пули подобного рода, попадая в сосновую доску, проникают на глубину четыре и семь восьмых дюйма?
- Правильно. Такова характеристика подобных пуль при стрельбе из револьвера данного типа.
- Однако в нашем случае пуля проникла на небольшую глубину?
- Пуля ударилась о кость, а в таких случаях ее дальнейшее проникновение оказывается непредсказуемым. Тем не менее, если пуля попадает в тело в момент его падения с высоты, это возможно.
- Вы хотите сказать, что пуля попала в Шелби, когда он падал с палубы яхты?
- Нет, сэр. Этого я не говорил.
- А что же вы хотели сказать?
- В этом вопросе я не компетентен.
- Но вы эксперт по баллистике и должны объяснить суду, почему пуля не проникла в тело жертвы на большую глубину.
Свидетель смутился.
- У меня есть собственная теория.
- Хорошо. Изложите ее нам.
- Это моя личная теория, - начал свидетель, - и я вовсе не обязан излагать ее вам. Мне поручено идентифицировать пулю как выстреленную из данного револьвера.
- Нет, - заявил Мейсон категорично, - вы - эксперт по баллистике, и у вас есть теория, объясняющая важнейший вопрос в данном следствии. Я требую, чтобы вы изложили ее.
- Ну, если вы настаиваете, то я считаю, что пуля попала в тело, уже находящееся в воде, как раз в самый момент его падения.
- Это весьма интересно, - сказал Мейсон, - но почему вы думаете, что дело обстояло так, мистер Нокси?
- Боже мой, - воскликнул Бюргер тоном мученика, - если мы будем углубляться во всякие, не относящиеся к делу подробности мы завязнем и никогда не покончим с этим процессом. В конце концов, теория свидетеля не может быть ничем и никем подтверждена, не имеет никакого значения для суда и лишь отнимает у нас время.
- Однако вы заявили, что время у нас есть, причем именно в связи с допросом данного свидетеля.
- Но из этого не следует, что время нужно тратить зря.
- Вы выражаете протест?
- Да, - подтвердил Бюргер и в своих обычных выражениях мотивировал протест.
Вмешался судья:
- Суд не желает слушать ваши споры. Протест отклоняется. Свидетель обязан ответить на вопрос адвоката.
- Итак, в данном случае есть несколько не совсем обычных признаков, сказал свидетель, - и прежде всего необычная форма входного отверстия.
- Что же в нем необычного?
- Оно не круглое, а овальное.
- И что же это означает?
- Обычно это означает, что пуля сошла со своего прямого пути и начала вибрировать.
- Можете ли пояснить нам, что имеется в виду?
Свидетель вынул из кармана карандаш и поднял его.
- Обычно пуля, вращаясь, идет по прямой линии. Но если в самой пуле или в оружии, из которого она вылетела, есть какой-нибудь дефект, то острие карандаша продолжает движение по прямой, тогда как хвостик карандаша отклоняется от этой прямой по кругу, имеющему в диаметре около двух дюймов.
Мейсон кивнул.
- В таких случаях, - продолжал свидетель, - пуля, попадая в тело, оставляет не круглое отверстие, а такое, которое принято называть замочной скважиной, и это очень выразительный термин.
- Весьма интересно, - сказал Мейсон, - и в теле Шелби входное отверстие имело именно такую форму? А кроме того, вы заметили и еще кое-что не совсем обычное?
- Я уже упоминал о том, что головка пули почти не была расплющена.
- Что это означает?
- В сочетании с тем, что пуля проникла на очень маленькое расстояние, это, по-моему, свидетельствует о том, что пуля ударилась о какую-то податливую поверхность и лишь после этого рикошетировала в тело.
- Итак, пуля рикошетом попала в тело? - переспросил Мейсон.
- Ваша честь, - вмешался Бюргер, - это всего лишь теоретические рассуждения.
- Поскольку показания дает эксперт, - подчеркнул Мейсон, - его теорию следует рассматривать как результат тщательного и квалифицированного изучения фактов.
- Это не имеет никакого значения, - с раздражением заявил прокурор. Я не вижу разницы.
- Вы не видите? - спросил Мейсон.
- Нет, - злобно ответил Бюргер, - я только понимаю, что вы, как утопающий, хватаетесь за соломинку...
- Хватит, - вмешался судья, - я попрошу стороны воздержаться от личных выпадов.
Мейсон вновь обратился к свидетелю:
- Направляясь сюда на судебное заседание, вы не захватили с собой фотографию входного отверстия пули, хотя и сочли, что это свидетельствует о рикошете?
- Нет, не захватил.
- Но вы сообщили прокурору о том, что рассказали сейчас здесь, на суде?
- Протестую, - прогремел Бюргер, - так как это никак не относится к рассматриваемому делу и не является законным перекрестным допросом.
- Совсем напротив, - ответил Мейсон, - поскольку допрос выявил квалификацию эксперта и его предубеждение. Видимо, он сообщил все свои данные прокурору, а последний посоветовал ему не приносить в суд фотографию входного отверстия пули и не говорить о нем, если ему не будет задан прямой вопрос. Из этого явствует, что прокурор сам воздействовал на свидетеля, прежде чем вызвал его в суд.
- Ваша честь, я протестую! - воскликнул Бюргер. - Упомянутые данные нельзя считать уликами, а защитник позволил себе задеть мою профессиональную репутацию. Я требую, чтобы он немедленно принес мне свои извинения.
- Никак не могу взять назад свои слова, так как факты говорят сами за себя. Если же я ошибаюсь, то прокурор может сам здесь же, в судебном заседании, спросить об этом у свидетеля.
- Абсурдно тратить время на такие пустяки. Мейсон улыбнулся.
- Ваша честь, взгляните, пожалуйста, на лицо свидетеля, если считаете, что это пустяки.
Свидетель смущенно топтался на месте, а его лицо было залито густой краской.
- Ваша честь, - снова вмешался Бюргер, - я протестую. Цвет лица свидетеля нельзя считать уликой.
Судья улыбнулся.
- Протест отклоняется. Прошу свидетеля ответить на вопрос.
- Я действительно изложил свою теорию мистеру Бюргеру, и он подумал...
- Не стоит рассказывать нам о том, что он подумал. Скажите нам лишь то, что он фактически сказал!
- Ваша честь, - снова вмешался Бюргер, - это недобросовестно, нечестно и не относится к делу. Никого не касается частная беседа между свидетелем и прокурором. Кроме того, это никак не может явиться уликой.
- Склонен согласиться с вами, - сказал судья, - что частная беседа не должна обсуждаться на открытом заседании, однако лишь в том случае, если она не затрагивает специфических и точно очерченных вопросов, важных для следствия. Но поскольку сейчас идет перекрестный допрос, то мистер Мейсон имеет полное право задавать наводящие вопросы.
- Хорошо, - произнес Мейсон, - я спрашиваю вас, мистер Нокси: вы сказали окружному прокурору о том, что, по вашему мнению, пуля, вероятнее всего, ударилась о поверхность воды, а затем рикошетом попала в шею убитого? И сказал ли вам прокурор, что вам незачем говорить об этом на допросе в суде, так как он не считает нужным обсуждать этот вопрос публично?
- Нет, дословно это не совсем верно, - ответил Нокси.
- Ну, а каковы же были его точные слова?
- Протестую, - заявил Бюргер.
- Отклоняю протест, - ответил судья, - так как вопрос касается специфической части беседы.
- Какое значение может иметь для данного процесса, что именно я сказал или о чем умолчал в беседе с данным свидетелем! - бушевал Бюргер.
Мейсон ответил:
- Важно не то, что вы сказали свидетелю, а то, что данный свидетель сделал. Фактически он явился на судебное заседание и, выполняя ваше указание, оставил важную для разбора дела фотографию у себя в конторе. Следуя вашему совету, он также старательно избегал касаться важных пунктов расследования, и лишь мое прямое требование ответить на вопросы заставило его наконец сказать всю правду.
