На этот раз Герман не вскрикивал, не вскакивал – он просто сидел и внимательно смотрел на меня, ожидая продолжения.
– Я спросила его, помнит ли он, какого цвета были глаза у его любимой Галины. Он прекрасно помнил: зеленого. А у той девушки, что приходила к нему под видом Галины, на носу всегда были черные очки. К чему бы? На дворе – пасмурная осень. Как говорится, думайте сами, решайте сами…
Герман курил, слегка хмурясь.
– Итак, автор всего этого – Наталья. Но для чего она решилась на такое? Чего ей не хватало?
Что я могла ответить? Только и оставалось пожать плечами.
– Понятия не имею. Но вы знаете, сегодня она встречала меня при входе. Видимо, ее очень волновало, жива ли Галина, и, стало быть, под угрозой ли ее собственная свобода. Ведь Галина на данный момент наш единственный свидетель, способный обвинить сестру в преступлениях. Так вот… Был один момент, когда я обратила внимание на этакие особенные вибрации в ее голосе. Она сказала, что вы поручили ей привести меня, как только я появлюсь в доме. «Он поручил это лично мне!» – вот что она сказала, и надо было видеть ее в тот момент. Вы знаете, вполне возможно, девочка в вас попросту влюблена.
Несколько секунд Герман довольно тупо смотрел на меня, выпучив глаза. Потом покраснел, побагровел и даже начал слегка задыхаться от волнения:
– Что вы такое говорите! Полная чушь! Наталья – моя племянница, я знаю ее едва ли не с пеленок…
Я с интересом наблюдала за его нешуточными эмоциями. Да уж, что ни говори, а бедняга Герман принадлежал к той категории мужчин, для которых все просто и ясно: есть одно любимое дело и одна любимая жена, все остальное – от лукавого.
– И она вас знает с самого глубокого детства, – негромко заметила я. – И привыкла думать, что дядя Герман – это великий маг, способный легко и красиво осуществить любое ее желание. И если бы не эта ненормальная тетя Ольга, о которой все родные говорят только плохое… Ну, дальше сами можете представить ход ее мыслей. Кроме всего прочего, в ее оправдание могу лишь добавить, что, скорей всего, для нее это было своего рода игрой. Она ощущала себя почти всемогущей: так все гениально придумала и великолепно осуществила! Еще немного, и дядя Герман останется один. Вот уж тогда она окружит его всем тем, о чем бесконечно талдычат тетки: любовью, заботой, нежностью, вниманием. И тогда он из дяди Германа станет просто Германом. У вас ведь не слишком большая разница в возрасте?
Герману потребовалось несколько минут, чтобы сначала понять, о чем я его спрашиваю, а потом мысленно подсчитать:
– Наверное, небольшая. Сколько ей?.. Да она же ребенок!
Я усмехнулась.
– Это вы привыкли так думать. А на самом деле она всего лишь на восемь лет моложе вашей жены. В наше время это ерунда. Зато с вами она жила бы как за каменной стеной – не нужно было бы поступать в какой-нибудь вуз, чего сейчас все от нее требуют, необязательно было бы устраиваться куда-то на работу. Просто жить в свое удовольствие. Ко всему прочему она ведь вам не кровная родня. Судите сами…
И вновь повисло тяжелое молчание.
– И что же делать?
Этот вопрос прозвучал, когда были докурены сигареты и мы оба поняли, что молчание никого не спасет. Действительно, необходимо было что-то предпринять.
Я поднялась.
– Думаю, мне лучше всего отправиться сейчас в клинику и договориться о круглосуточном дежурстве у палат Галины и Ольги. Возможно, по этому поводу придется связаться с вашим старым знакомым – капитаном Айдаром Нетолеевым, потому, как кажется мне, что после всего, что наша Наталья уже сотворила, ей кровь из носу, необходимо избавиться от сестренки, ну, а заодно и от вашей супруги. Поэтому мне первым делом надо доехать до клиники. Потом… Потом видно будет.
– Понимаю, – Герман мучительно нахмурился. – А что делать мне?
– Ждать. И молить всех богов о помощи. До сих пор всем нам колоссально везло. Дай бог, чтобы так было и дальше.
Я поднялась и неторопливо вышла из кабинета. Уже закрывая за собой дверь, оглянулась. Герман сидел за столом, лбом ткнувшись в сжатые кулаки, сгорбившись так, словно на него обрушился непосильный груз.
Мокрые блестящие мостовые, негромкий шелест шин – я ехала по направлению к клинике, подводя итоги дела.
Итак, на данный момент картина ясна: голубоглазая светловолосая девочка Наталья практически гениально подготовила и провела жестокую операцию по устранению соперницы. Все, казалось бы, было отлично продумано и обставлено, но…
Стоит повториться в сотый раз: человек предполагает, а бог-батюшка – располагает. Или в данном случае гораздо уместнее обратиться к теософии – той науке, в которой великим мастером была Софья Златогорская? С первых дней, как я взялась за это дело, мне чудился в нем налет волшебства. Не потому ли, несмотря на ловкость и хитрость юной преступницы Натальи, все ее действия каждый раз не давали желанного ей результата?
Наркоман Кеша разбавил мышьяк – не корысти ради, а просто чтобы не было лишних проблем с соседкой. Это шельмовство спасло Ольгу, а также школьную любовь Кеши от верной смерти! А пистолет? Похоже, и вправду он дрогнул в руке неудавшейся убийцы – ведь, что ни говори, а Наталья все-таки ребенок…
Подъехав к клинике, я на минутку задержалась в салоне автомобиля – просто сидела и смотрела в окно, на мокрый асфальт и темные силуэты деревьев. Что ни говори, а этот день меня вымотал. Оставалось еще совсем немного, и я приеду домой, с блаженством рухну в свою кровать…
Ну, а пока нужно было завершать все дела. Я неторопливо прошла через центральный вход в клинику, оформила пропуск и на лифте поднялась на четвертый этаж, по пустому гулкому коридору пройдя первым делом в vip-палату, где в компании мирно вяжущей сиделки спала Ольга.
Она вполне пришла в себя и выглядела так, словно ей никогда не угрожало ничего серьезнее гриппа: мирное дыхание, по-детски раскинутые по подушке руки, книжка рядом на тумбочке: разумеется, автор – Софья Златогорская. Пройдет год-другой и, вполне возможно, Ольга и думать забудет о своем нынешнем увлечении, о теософии Златогорской, об «уроках смерти» и великом Гермесе Трисмегисте. Хорошо, если она сохранит хотя бы мечту о Городе Золотом…
Я с минуту понаблюдала за спящей и тихонько вышла, кивнув сиделке и подумав, что после того, как брошу взгляд на Галину в палате реанимации, надо будет все-таки позвонить Айдару и договориться об охране обеих палат.
Палаты реанимации находились в другом крыле этажа. Если быть стопроцентно честной и откровенной, то больше всего на свете мне хотелось развернуться, спуститься вниз, сесть в машину и рвануть домой, чтобы как следует выспаться. Но я все-таки дошла до матово-синей двери в тупике коридора, над которой тускло светилась надпись «Реанимационное отделение», и, толкнув ее, прошла несколько шагов к стеклянной стене, за которой под капельницей лежала Галина.
Рядом с Галиной суетилась медсестра в белом халатике и с белой повязкой на лице. Я лениво подумала, что медсестра – это хорошо, как-никак, а тоже своего рода охрана.
Как только эта мысль промелькнула у меня в голове, тут же немного странные действия медсестры заставили меня насторожиться: наклонившись к Галине, она что-то рисовала на ее лбу… банальным фломастером!
Одно мгновение – и я кинулась вперед, успев предупредить следующий жест «медсестры»: она хотела вырвать иглу, отключив Галину от системы жизнеобеспечения.
Всего лишь несколько секунд, но все кардинально изменилось: я крепко держала, скрутив ее руки за спиной, отчаянно сопротивлявшуюся Наталью, которая кричала, пиналась, изо всех сил пытаясь вырваться из моих цепких «объятий». Пришлось как следует тюкнуть ее в определенное место на затылке – девушка тут же сникла и мягко осела на пол.
Я стояла посреди палаты, дышала, как после хорошей пробежки, и лихорадочно пыталась сообразить, почему в течение этих минут в отделении так никто и не появился. «Где же тут дежурная медсестра?» – подумала я, одновременно извлекая из кармана свой сотовый и набирая номер Айдара.
Наш диалог был кратким:
– Айдар, срочно приезжайте всей командой: Наталья поймана прямо на месте преступления – она пыталась отключить сестру от системы жизнеобеспечения в палате реанимации. Жду!
Ответ Айдара был образцом лаконизма – он произнес единственное слово:
– Выезжаем!
В ожидании подкрепления я первым делом позаимствовала ремешок медицинского халата, висевшего на спинке стула и покрепче связала руки Натальи за спиной. После этого я слегка похлопала девушку по щекам и, услышав ее глухой стон, оставила лежать на полу в одиночестве.
Следующим моим действием была проверка потенциальной жертвы – Галины. Она так и лежала под системой и выглядела, прямо скажу, неважно. Ко всему прочему, на ее лбу любящая сестра накарябала фломастером уже классическую фразу из той же Златогорской: «Урок смерти». Да уж, понесло девушку! Пожалуй, еще немного – и она переплюнула бы Ольгу в ее увлечении философией адептши. Я, ощущая легкое головокружение, вышла из палаты.
