меня, — поддержала я. — И за тебя.
Мы выпили. Вино оказалось приятным на вкус. Не супердорогое, но и не дешевка. В голову так и просилось избитое «хорошо сидим». Но вслух это говорить я не стала.
Мы принялись за трапезу, перемежая ее беседой. А Максим и правда неплохой повар. Не только для мужчины, а вообще.
— Ты говорила, что сегодня работала, — сказал Максим.
— Было дело, — кивнула я и отщипнула виноград. — Моталась в область, в глухую деревеньку с красивым названием Белый родник.
— Это связано с расследованием убийства, о котором ты говорила?
— Нет. У меня сейчас другое, — я вкратце рассказала философу о деле Петровского.
— Да уж, — он усмехнулся. — И ведь есть те, кто ведется на такое. Особенно если знают, что у покойного было столько родни, что по пальцам не пересчитать.
— А ты сталкивался с таким?
— Как тебе сказать… Когда умер мой дедушка по маме, то у него объявилось столько родственников, что мы опешили. О существовании некоторых мы даже не подозревали. А дедушка-то был дважды женат и имел четверых детей. Моя мама была самой младшей. А так как завещания он не оставил, то там все дружно принялись делить его частный дом в деревне под Тарасовом, хотя там домишко-то был… Мама тогда не стала в эту грызню лезть. Махнула рукой, мол, пусть что хотят, то и делают.
— И давно это было?
— Лет, наверно, двадцать назад. — Максим чуть призадумался. — Да, пожалуй, так. Я еще в школе учился, но вроде бы уже не в начальной.
— Ну, у меня история поинтересней. Я подозреваю, что мой клиент прав и на наследство его жены и впрямь претендует мошенник.
— Ты так уверена?
— Да, но пока не на все сто. Но даже если я в чем-то абсолютно уверена, я все равно это проверяю.
— Разумно, — кивнул Максим и пригубил вино.
После обеда (или ужина — время-то к вечеру шло) мы с недопитыми фужерами переместились в комнату. Вино слегка расслабило и придало чувство небольшой эйфории. Максим включил приятную спокойную музыку. На душе было умиротворение. Давно я себя не чувствовала так хорошо. Сплошной позитив во всем.
«Так-то, лапуля. Лови момент. А то совсем зарылась в своих детективных делах, даже расслабиться по-человечески не можешь».
— Хорошо, — лениво произнесла я.
— Что хорошо? — улыбнулся философ, присаживаясь рядом.
— Да все. То, что я сейчас с тобой, то, что у меня выходной. Можно забыть обо всем, выбросить из головы всю эту мелкую суету и не думать ни о чем.
— Так обычно делают те, кто практикует медитацию.
— Ты не практикуешь?
— Нет. Философии мне вполне хватает, — усмехнулся он. — Тем более что мне ближе европейская философия девятнадцатого века, чем индийская.
— Ты и впрямь любишь свою работу.
— А ты свою?
— Я? — переспросила я и призадумалась.
Люблю ли я свою работу? Как там гласят варианты ответа в некоторых тестах? Скорее да, чем нет.
Пожалуй, так оно и есть. Если бы не нравилась, я бы забросила свою практику, не задумываясь. Работала бы до сих пор следователем. Ну или каким-нибудь юрисконсультом. Все-таки правы те, кто говорят, что работа должна не только деньги приносить, но и хотя бы немного удовольствия доставлять. Потому что нелюбимая работа ничего не принесет, кроме неудовлетворенности, выгорания, невроза и прочих болячек.
«Э, дорогуша, а ты-то сама на работе сидишь на попе ровно, в потолок плюешь и уворачиваешься? Сколько тебе приходилось бегать за всякими бандюками, убийцами и прочими злодеями? Сколько нервов тратила? А травм получила? Немного, но все же. Да ты быстрее со своим частным сыском в могилу ляжешь, чем какая-нибудь пожилая медсестра из районной поликлиники, которая ненавидит свою работу и смотрит на всех как на врагов народа».
Ох, что-то меня не в ту сторону понесло с такими мрачными мыслями.
Это заметил даже Максим.
— Неужели не любишь? — спросил он.
— Извини, — виновато улыбнулась я. — Просто слегка задумалась. Знаешь, мне моя работа нравится. Когда я окончила юридический, то какое-то время работала следователем в прокуратуре. Вот это действительно было не мое. А то, чем я сейчас занимаюсь, мое. От начала до конца.
— Да, хорошо, когда в гармонии с самим собой. Банальность, но верная.
— Ты прав.
— И ты думаешь заниматься детективными делами всю жизнь?
— Наверно. А ты можешь предложить еще какие-то варианты?
— Могу. Если ты найдешь что-то, что отличается от твоей нынешней работы, но что может оказаться для тебя интереснее и увлекательнее.
Хороший ответ. А я уж подумала, что философ начнет мне перечислять все известные ему профессии из области юриспруденции.
«Наивная ты, милочка, как тот албанец из присказки. Ты знаешь человека всего-то ничего, а уже делаешь поспешные выводы о его умственных способностях».
— Возможно, но мне пока такого не попадалось.
— А если бы попалось?
— Если бы да кабы… Не знаю. Но для начала бы подумала, стоит ли игра свеч. Максим, откровенность за откровенность: а ты быстро понял в жизни, что тебе по-настоящему нравится и чем ты хочешь заниматься?
— Хороший вопрос. — Мужчина поставил недопитый фужер на стоящую рядом с диваном крохотную тумбочку. — Нет, не быстро. Хотя нет, я не совсем точен. Видишь ли, мое поступление на философский факультет было осознанным выбором. Не сиюминутным. Просто в нашем городе, а если быть точным в нашем университете, нет возможности заниматься просто исследованиями. Поэтому я и пошел преподавать. Ничего плохого сказать не хочу, преподавание мне тоже очень нравится. Но если бы мне предложили на выбор преподавание или исследования, притом на равных условиях по работе и зарплате, я бы выбрал второе.
— А есть где-нибудь такая возможность для тебя?
— Есть. В Москве, Питере или за границей.
— И ты до сих пор не уехал ни в одно из этих мест?
— Как видишь. Но планирую в ближайшем будущем.
Вот оно как. А что, молодец философ. Знает, чего хочет от жизни, и не останавливается на достигнутом. Не просто идеальный мужчина, но и образец для подражания. Пример того, что надо быть человеком целеустремленным, идти вперед, а не оглядываться назад или топтаться на месте.
«А еще, милочка, признай, что тебе сейчас очень даже взгрустнулось от мысли, что Максим твой ненаглядный может уехать. Пусть даже и не в другую страну, но в другой город. А он, похоже, из тех людей, кто если уж поставил себе цель, то пойдет к ней, невзирая на препятствия. Так что если бы и захотел уехать, ты бы, даже будь трижды умницей и красавицей, не удержала бы».
На мое плечо легла рука.
