– Бумер, привет, это Юра Брасов... Мне нужна твоя помощь, но это не телефонный разговор. Часам к четырем сможешь заехать в «Деревенские напевы»?.. Тогда жду.
Бумер не популярная личность, темная, закрытая. Да, по молодости он загудел за колючку, но вернулся оттуда честным человеком, как утверждал, перевоспитался. Сейчас заведует небольшой пекарней, имеет пару ларьков, где торгуют его продукцией, но на булках с ватрушками и сайками не построишь домину в семьсот квадратов и не купишь три автомобиля BMV последних моделей. Однажды Брасов под честное слово занял Бумеру крупную сумму, тот вернул долг через три дня. Конечно, на таких мелочах не построишь теорию, каким образом он добывает деньги, так ведь имя его иногда фигурирует рядом с криминальными происшествиями, правда, только фигурирует. Поэтому Брасов обратился к нему. Едва выпили по рюмке за встречу, выдал нетерпение:
– Я тебя выручал, теперь прошу: выручи меня.
– Говори, – закусывая вяло, как пресытившийся человек, сказал Бумер.
– Надо убрать одного.
– Ого, – произнес Бумер так же вяло, как ел. – Я ж не киллер, Юра.
– Знаю. Но ты можешь свести с нужными людьми, со своей стороны я гарантирую: ни одна собака не узнает. Мне не хотелось бы попасть в лапы ментов как заказчик. Сейчас не редкость, когда сами менты принимают заказ и ловят с поличным в момент передачи бабок.
– Ну, сам бы завалил.
– Хм, сам! Не умеючи, не хрен браться. К тому же у нас конфликт, я должен обезопасить себя: алиби сделать и так далее.
– Сколько кидаешь?
– А сколько стоит завалить?
– По-разному, зависит от величины фигуры. Вон мужик на велосипеде катит, так из-за него мараться никто не станет, а если станет, так шантрапа.
– Десять кусков зелени устроит?
– Кого? – коротко спросил Бумер.
Брасов положил фотографию, на которой запечатлены он и Роберт за приготовлением мяса на костре.
– Ммм! – протянул Бумер. – Робика-Бобика! А что так?
– Достал. Его жена ушла ко мне, так он мой склад поджег, наказал на миллионы, страшно сумму произнести. И это не последний его удар.
– М-да, войны всегда ведутся из-за баб.
– И религиозные? – пошутил Брасов наливая по второй. Он видел, что Бумер не откажет, потому относительно успокоился.
– А религия какого рода? – хмыкнул тот. – Женского. Ладно, поговорю кое с кем. Тебе когда?
– Срочно. Аванс могу выдать сегодня же.
– Ну, я не знаю, сколько запросят... Сегодня где и когда?
– У меня. К тому времени никого в офисе не будет...
– Не-не-не, – запротестовал Бумер. – У тебя вахтеры, полотеры, да те же соседи. Другое место называй, где тебя не знают.
– Тогда в забегаловке «Зенит» в семь вечера.
– Забито. Отдашь ему фотографию и напишешь адреса: работы, места жительства.
– Чьи? – не понял Брасов.
– Бобика.
Бумер выпил рюмку и откланялся, Брасов тоже не задержался, расплатился и помчался в банк.
Около семи часов он сидел в кафе с чашкой кофе и переживал. Его волновала не предстоящая встреча с киллером, а задуманное. Брасов знал, что потом будет нелегко, очень нелегко, с этим справиться предстояло одному, не посвящая ни одного человека. Придется провожать друга в последний путь, что-то говорить со слезой в голосе, будут кошмары сниться, в зеркале вместо своего отражения он будет видеть укоряющую рожу Роба, содрогаться от слова «милиция» или еще более грозного «следователь». Хватит ли силы духа и воли? Но если оставить Роба, преодолевать ничего не придется, тому подтверждение – его торжествующий блеск в глазах, когда речь шла о пожаре, испепеляющая ненависть, надрывная обида. А что, собственно, произошло? Жена ушла? Так дело-то житейское, кстати, логическое, если исходить из поведения самого Роба...
Брасов не додумал до конца, еще не понял, насколько необходимы меры, которые он предпринимает, как рядом раздался голос:
– Брасов? Юрий Артемович?
– Да, – поднял он на молодого человека растерянные глаза, не ждал, что киллер придет так быстро. Мельком взглянув на часы, а было ровно семь, Брасов пригласил его жестом: – Прошу.
Парнишка, лет на десять моложе Брасова, худой и коротко стриженный, оттого казался совсем зеленым, упал на стул, свесил голову, исподлобья глядя на клиента, не представившись. Он изучал заказчика. И ждал. Брасов вспомнил, зачем он здесь, достал из кейса плотную папку и положил ее на стол перед парнем со словами:
– Здесь фотография, адреса и аванс пять тысяч, ровно половина.
Тот заглянул внутрь папки, слегка вынул фото, посмотрел, наклонив голову набок, сунул снимок назад. Затем прочел на листе адреса Роберта и, положив ладонь на папку, сказал свою цену:
– За пятнадцать сделаем.
Дороговато обходится Робик, Брасова перекосило:
– Не много ли? Он не столичный бонза.
– Пятнадцать, – повторил киллер, или, может, секретарь убийцы. Повторил и замолчал, давая понять, что торговаться не намерен.
М-да, здесь не рынок, ну и черт с ними – с деньгами, когда впереди спокойная, долгая жизнь.
– У меня нет с собой еще двух с половиной тысяч, – сказал Брасов.
– При расчете отдашь. Каким способом убрать?
Скажите, пожалуйста – услуги на выбор, как в доме быта! Интересно, если заказать возгорание тела, он исполнит в точности? А если яд? Как подсунет отраву? Но Брасову не нравился напыщенный молодой человек, договор тяготил, к тому же данная тема не допускает шуточек, он слегка взмахнул кистью руки:
– Надежным. На тот час мне нужно алиби, так что позвони, номер я написал.
Парнишка поднялся, небрежно взял папку со стола и был таков. А Брасов словно побывал под душем – весь взмок. Тем не менее... Как это раньше говорили – жребий брошен? Вот-вот, брошен. Не стоит по этому поводу унывать, Роберт заслуживает кары, и если небеса попустительствуют, то карающий меч надо хватать в свои руки.
К трем часам Роберт подъезжал к вокзалу. Ночью не спалось, днем не работалось, чувствовал себя он отвратно. Как мнительный и ранимый человек, Роберт усматривал в альянсе жены и Брасова сговор – ночью и пришла эта мысль. Возможно, Тори хотела проучить его, на самом деле между ними ничего нет. Кто добровольно ляжет с Юркой в постель? Он затащит туда только за деньги или за оказание услуги. Но развод… Все же у них не игра для него. Сама с любовником, дети у тещи – хорошо устроилась.
Роберт смирился бы с любым мужчиной, но с Юркой Брасовым, с этой горой мясной продукции не лучшего качества, ко всему прочему, другом, – никогда. В сущности, теперь без разницы: имитируют они отношения – противно, спит она с бывшим другом – тем более противно. Тори просчиталась, у нее часто бывает: хочет, чтоб ладненько-чудненько получилось, а выходит провал. И теперь провал будет в любом случае: если Тори вдруг вздумает вернуться, Роберт не простит ее, не сможет, слишком все далеко зашло. Вместе с тем появилось ощущение, будто из-под ног уходит почва, а добавить к этому нестабильному состоянию звонки приятелей с вопросами о Тори… Мятежный дух требовал распять виновников его унижения.
Спасение в Нельке. Она своим животом скоро докажет, кто кого бросил, а Тори от злости сгрызет свои наманикюренные когти, или Роберт ее не изучил. Но как бы ни строил он радужные перспективы, а жизнь изменилась, и новое, не познанное качество его пугало.
Роберт правильно предупредил Нелли, что может запоздать, не умеет он распределять время, да и около вокзала с утра до вечера заторы. Проехав на площадь, он припарковался и позвонил ей.
– Да, Роберт.
– Ты где?
– Стою напротив закусочной.
– Так я близко... Не вижу тебя.
– На мне коричневый костюм... брючный...
– Да здесь все в коричневом, черном, сером. Стою на парковке слева, если находиться спиной к вокзалу. Я выхожу из машины... поднимаю руку... Видишь?
– Вижу. Роберт, иду к тебе.
Он поискал ее глазами и призывно замахал рукой с трубкой. Нелли пересекала площадь, давая дорогу автомобилям и общественному транспорту, улыбалась. Роберт определил, что сумка, которую она держала то в одной руке, то брала в другую, тяжелая, пошел навстречу, чтоб помочь.
