Ознакомительная версия.
– Вы имеете в виду…
– Галину Упорову, – договорил Гуськов.
По лицу доктора пробежала тень.
– Это не должно вас волновать, – сказал он.
– Вы уверены?
– Да, черт возьми, я уверен. А теперь прошу вас – выйдите отсюда. Общение с вами становится чрезмерным, и меня уже мутит от вашей физиономии.
Начальник охраны улыбнулся, обнажив ряд мелких, ровных и белых зубов.
– Что ж, я улетаю! – смешливо произнес он. – Но я обещаю вернуться!
Он помахал доктору рукой, развернулся на одной ноге и вышел из кабинета.
– Фигляр, – с ненавистью бросил ему вслед доктор Макарский.
В тот же вечер общение Насти с начальником охраны продолжилось довольно неожиданным образом. Он остановил Настю в коридоре, когда она шла с раздачи лекарств, и тихо, но с чувством проговорил:
– Анастасия, я хотел сказать, что верю вам!
– Верите? – Настя озадаченно посмотрела на Гуськова.
Он кивнул:
– Да. Ученые и врачи думают, что они знают все и обо всем на свете. Но я уверен, что это не так.
Она хмыкнула и сухо уточнила:
– Вы не верите врачам?
– Хорошим – верю, – сказал Гуськов. – Но среди них много обыкновенных выскочек. А то и просто шарлатанов.
– Вы считаете себя умнее врачей? – с неприкрытой насмешкой спросила Настя.
Гуськов, казалось, не заметил ее насмешливого тона.
– Я не такой образованный, как вы, Анастасия Сергеевна, – произнес он покорным голосом. – Вы – гениальный писатель, а я всего лишь простой охранник.
– А мне кажется, что не такой уж вы и простой, – проговорила Настя, разглядывая неприметное лицо начальника охраны.
Он улыбнулся.
– Что вы, Анастасия Сергеевна. Я простой, как детская считалка. Помните? «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана…» Я человек очень простой и всегда говорю то, что думаю. Вы уж мне поверьте.
Глядя на лицо начальника охраны, Настя не могла понять, смеется он над ней, говорит правду или просто неуклюже острит.
– Знаете, Анастасия Сергеевна, – снова подал голос Гуськов, – я тут хотел вам сказать… То есть предложить… – Он оборвал фразу и, кажется, смутился. – Черт, не могу подобрать подходящего слова. Все как-то глупо получается.
– Говорите так, как получится, – сказала Настя. – Я пойму.
– Думаете? – вскинул он брови. – Ну, будем надеяться. Так вот, я хотел сказать, что у меня здесь очень уютный и комфортный кабинет. Там есть диван, кресло для отдыха, огромный плоский телевизор, кондиционер. И если вы вдруг захотите отдохнуть, ну, или просто уединиться…
– Вы серьезно? – удивленно перебила Настя.
– Что именно? – переспросил Гуськов.
Глаза Насти сузились, их взгляд стал жестким и неприязненным.
– Вы правда думаете, что я стану вашей содержанкой?
На лице Гуськова отобразилось удивление. Потом он нахмурился, потом вздохнул, а потом проговорил удрученным голосом:
– Вот именно об этом я и говорил. Я так и знал, что не смогу объяснить все, как надо. Знаете, зря я вообще затеял этот разговор.
Голос его прозвучал так искренне, что Настя усомнилась в своей правоте.
– Возможно, я чего-то недопоняла, – растерянно произнесла она, – но ведь это было…
– Простое дружеское предложение, – договорил за нее Гуськов. – И больше ничего.
Он прямо и открыто посмотрел ей в глаза.
– Но… – Настя окончательно смутилась. – Но мы с вами даже не друзья.
– Правда? – Гуськов радушно улыбнулся. – Ну, так давайте станем!
– Вы хотите со мной дружить?
– Конечно! Для меня это будет большой честью.
И снова Настя не удержалась от усмешки.
– Чем же я заслужила столь трепетное внимание с вашей стороны?
– А разве непонятно? – тихо воскликнул начальник охраны. – Я очень вас уважаю, Анастасия Сергеевна. Как автора и как человека. И очень глубоко вам симпатизирую. Настолько глубоко, что аж голова кружится! Согласен, в нашем мире бескорыстные отношения – большая редкость. И все же это именно то, о чем я говорю. Поверьте старому солдату!
Он торжественным и одновременно фиглярским жестом положил ладонь себе на грудь. Неизвестно почему, но от его радушной улыбки Насте стало слегка не по себе. Как если бы ей улыбнулся тигр. Или акула.
– Хорошо, – вымолвила она, – я обдумаю ваше предложение.
– Обдумайте, Анастасия Сергеевна, обдумайте.
Посчитав, что разговор окончен, Настя повернулась и направилась к себе в палату. Она чувствовала, что Гуськов смотрит ей вслед, и от этого ей было слегка не по себе.
– Бургазлиева! – услышала она его начальственный окрик, обращенный к кому-то из пациенток. – Хватит приставать к людям! В «надзорку» захотела? Я тебе это устрою.
Настя не обернулась и лишь ускорила шаг.
Худощавый молодой брюнет в модных очках (черная строгая оправа) и в белом халате сделал предостерегающий жест рукой и сказал охранникам:
– Отойдите, я сам разберусь. Да отойдите же!
Крепыши-охранники неохотно отошли. Молодой доктор по фамилии Галибин опустил руку и взглянул на пациентку. Та сидела в углу палаты, сжавшись в комок. Она была одета в ночную рубашку, перепачканную калом и мочой. Седоватые волосы, больше похожие на лохмы, скрывали ее лицо. Окровавленными пальцами пациентка пыталась отодрать кусок штукатурки.
– Галина, – мягко, но строго обратился к ней молодой брюнет, – я доктор Галибин, Вячеслав Сергеевич, вы ведь меня помните?
Пациентка не отозвалась, она продолжала целенаправленно, но безуспешно отдирать кусок штукатурки.
– Зачем вы это делаете? – спросил молодой доктор.
– Там… – прохрипела пациента Упорова. – Там есть мой мир… Моя жизнь… Другая жизнь!
– Нет никакого мира, кроме того, в котором мы находимся. Это всего лишь ваша фантазия. Галина, посмотрите на меня.
Он шагнул к ней ближе – пациентка тут же вжала голову в плечи и зашипела на него, как кошка. А затем яростно крикнула:
– Прочь! Прочь!
Доктор Галибин вздохнул и сказал сопровождающему его медбрату.
– Придется действовать силой, пока она себе не навредила. Я ее подержу, а вы сделайте ей инъекцию локсапака.
– Хорошо, доктор, – отозвался медбрат.
– На счет три. – Он подождал, пока медбрат достанет шприц и наберет из ампулы лекарство, а затем стал считать: – Раз. Два. Три!
Он прыгнул к пациентке и схватил ее за руки.
– Скорее!
Медбрат неуклюже подбежал к ним, склонился над Упоровой и вколол ей иглу в предплечье.
…Двадцать минут спустя доктор Галибин склонился над кроватью, взял пациентку Упорову за руку и пощупал ей пульс.
– Галина, как вы себя чувствуете? – спросил он.
– Что… – Женщина сглотнула слюну. – Что случилось?
– У вас снова был приступ.
Она моргнула и нервно проговорила:
– Где я? Кто вы такой?
Молодой доктор невесело усмехнулся.
– Даже так? Ну, хорошо. Я – новый врач клиники. Вячеслав Сергеевич Галибин.
– Врач? – Лицо ее стало встревоженно-удивленным. – Я заболела?
Сзади бесшумной походкой подошел доктор Макарский.
– Вячеслав, позволь мне.
Галибин потеснился, и доктор Макарский взял Упорову за руку.
– Галина, вы лежите в психиатрической клинике уже три недели, – сказал он, глядя женщине в глаза. – После того как погибли ваш муж и сын.
Она выдернула руку, быстро закрыла ладонями лицо и зарыдала. Молодой врач посмотрел на доктора Макарского с некоторым осуждением.
– Андрей Петрович, неужели…
– Слава, мы это уже обсуждали, – сухо произнес Макарский. – Главное в нашей работе – не быть излишне впечатлительным. И уметь делать пациентам больно, если от этого зависит их выздоровление. Кроме того, Галина Упорова не твоя пациентка. Ты вообще не должен сейчас здесь находиться.
– Ее случай показался мне очень интересным, – возразил доктор Галибин. – И как раз об этом я собирался с вами поговорить.
– О чем именно? – уточнил Макарский, поправив пальцем золотые очки.
– Андрей Петрович, я не могу найти историю болезни Галины Упоровой. С тех пор как вы у меня ее забрали, я…
– Зачем вам история болезни?
– Я же сказал: ее случай кажется мне очень интересным. Я хотел бы ознакомиться с анамнезом.
Макарский дернул уголком губ.
– Давайте отложим это интересное чтение до лучших времен.
– До лучших времен? – На лице доктора Галибина отразилось замешательство. – Простите, Андрей Петрович, но я не понимаю. Почему до лучших времен?
Макарский сжал губы и строго посмотрел на молодого доктора.
– Вячеслав Сергеевич, – негромко, но веско проговорил он, – вы здесь человек новый. Кое-что в нашей клинике может показаться вам странным или непривычным. Я бы не хотел сейчас вдаваться в объяснения, я просто хочу вас попросить: не задавайте мне вопросов о пациентке Упоровой.
– Это неправильно, – сказал Галибин. – Я такой же врач, как и вы. Я имею право…
– Разумеется, имеете. Но не сейчас, а тогда, когда я посчитаю вас готовым.
Ознакомительная версия.
