Ознакомительная версия.
–Во как! Она заплатила?
–Заплатила. После этого он убил девушку из цветочного магазина.
–Сволочь! – с чувством произнес журналист. – Никому сегодня нельзя верить!
Расставшись с журналистом, Монах позвонил Лине Кручек. Ему нужен был первоисточник. Девушка отозвалась немедленно, голос у нее был потухший, говорила она с трудом.
–Лина, что случилось?
–Она убила Кирилла… Олег, что мне делать? Мы думали уехать вместе, в Финляндии много наших людей…
–Почему вы думаете, что это она?
–Они были любовниками, и Кирилл ее бросил. Он часто повторял, что она ему отомстит. Она страшный человек, Олег! Она была у него вечером накануне, там везде ее отпечатки. Мне сказали у следователя, что ее опознали соседи. Я ее ненавижу! – Лина заплакала.
–Лина, вы сейчас в городе?
–Да, я пока побуду здесь. Нужно решить с похоронами, у Кирилла никого нет.
–Если нужна помощь, я готов. Лина, я понимаю, вам не до этого… Вы не вспомнили, чей голос слышали? Вы даже вспомнили слова «найду» и «принесу».
–Нет. Олег, я думаю, мне почудилось. Перебрала все возможности – и ничего.
–Это могло быть давно… – заметил Монах.
–Давно? – Девушка задумалась. – Не помню, – сказала наконец. – Извините, Олег, мне как-то не до этого! Извините, если у вас все…
–Да, да, – заторопился Монах. – У меня все. Лина, если нужна помощь…
–Спасибо!
…Монах шел и раздумывал о полицейской процедуре, а именно в случае задержания подозреваемого Киру, скорее всего, пока задержали, а не арестовали, – обыск проводят сразу или не сразу? Это значило – сходить к Кире за своими вещами или напрасный труд, так как квартира опечатана?
Квартира опечатана не была. Монах открыл дверь, собрал свое барахло, подмигнул Аманите, наказав не скучать и не поминать лихом, и вдруг вспомнил о рыбах. Чертыхнувшись, он пошел в «рыбную» и стал шарить по банкам в поисках корма. Нашел нечто похожее на перемолотый перец, присмотрелся, понюхал и стал осторожно, щепотку за щепоткой сыпать в аквариум. Рыбки рванулись за кормом, и он удовлетворенно кивнул. Потом сходил к холодильнику, заглянул во все банки, нашел крошечных креветок.
–Давай, браток! Давай, Нептуша! – Он постучал пальцем по стеклу. Всколыхнулись воды, и на поверхность всплыл тарелкообразный скат.
Монах запер дверь и постоял на лестничной площадке, раздумывая. Дверь соседней квартиры распахнулась, и оттуда выскочил пацанчик лет десяти.
–Привет! – сказал Монах. – Ты здесь живешь?
Пацанчик кивнул, уставясь на Монаха.
–У тебя золотые рыбки есть? – вел дальше Монах.
Мальчик кивнул.
–Значит, ты в теме. Нужна помощь. Тебя как зовут?
–Петя, – сказал мальчик.
–Так вот, Петр, нужна помощь, как я уже сказал…
…Монах возвращался к друзьям Шумейкам, чувствуя себя блудным сыном. С рюкзаком за спиной, где лежал его небогатый скарб, весь в тяжких думах.
Анжелика взвизгнула, открыв дверь, бросилась ему на шею. Казалось, они не виделись вечность, а не два дня – с позавчера – и заголосила:
–Опять? Опять она тебе вломила! Я же говорила: держись от нее подальше!
–Киру арестовали, – сказал Монах, скидывая на пол рюкзак. – Примешь, моя хорошая?
Анжелика охнула:
–Так это она убивала девушек? – Она зажала рот рукой и вытаращилась на Монаха.
–Нет, Анжелика. Девушек не она. Ее обвиняют в убийстве любовника.
–Не может быть! – Впечатлительная Анжелика схватилась за косяк двери. – Правда?
–Боюсь, что у следствия есть серьезные основания так считать, – грустно сказал Монах.
…Они засиделись допоздна, обсуждая текущие события: наезд на «Зеленый лист» и арест Киры. Жорик горячился, вспоминая подробности обороны, Анжелика испуганно ахала.
–Я этому бычаре по рогам! – кричал красный, взволнованный и поддатый Жорик, размахивая руками. – Засандалил в рыло! Совсем охренели! Управы на них нету!
И только под занавес коснулись ареста Киры.
–Совсем как в книгах Громова! – восторженно выдохнула Анжелика. На скулах ее рдели малиновые пятна. – Ужас!
–Плохи дела, да, Олежка? – спросил Жорик. – До чего же эта проклятая любовь доводит!
–Плохи. Я попытаюсь с ней встретиться. Кирилл ее бросил, она очень переживала, и вот… Кстати, Жорик, он встречался с Линой, они даже собирались уехать вместе.
–Он бросил Киру из-за Лины? – ахнула Анжелика. – Ну матрена дурная! Надо было эту девку убивать, а не Кирилла!
–Лина с этим вышибалой? – возмутился Жорик. – Умная девчонка, талантливая, большое будущее! На хрен он ей нужен, дешевка?
–Хороший вопрос, – пробормотал Монах.
И так далее и тому подобное.
…Около двенадцати Монах, оставшись наконец один, раскрыл ноутбук и обнаружил следующее послание от Черного Властелина: «Черному Клобуку. Игры разума, или Книга теней. Высшему не нужны доказательства. Доказательства нужны человеку. Скоро. Жди».
«И что бы сие значило», – спросил себя Монах. Ждать? Чего и как долго?
Недолго думая, он отстукал ответ: «Черному Властелину. Книга теней – красиво, но пусто, просто чтиво. Мне нужны доказательства. Жду с нетерпением», – стараясь убедить себя, что он не вытаскивает нижний кирпич из хрупкого строения, в результате чего неизвестная ему конструкция может навернуться так, что мало не покажется.
Он вернулся к событиям дня. Лина обнаружила тело Кирилла… Она уверена, что это Кира… отпечатки пальцев Киры были обнаружены на месте преступления, ее видели соседи. Напрашивается мысль, что Кира пришла выяснить отношения, поговорить, а потом… убила? Случайность? Или преднамеренное убийство? То есть шла целенаправленно – свести счеты? Мало ей убийств девушек, так нужно было еще и любимого человека замочить. Перебор получается. Неужели ревность – такая страшная штука? Монах попытался вспомнить, ревновал ли он своих женщин до смерти, так, чтобы спихнуть с балкона или насыпать в кофе крысиного яда, – к его удивлению, оказалось, что не ревновал. «А почему? – спросил он себя и себе же ответил: – А черт его знает!» Если любовь – талант, то и ревность тоже талант, а раз так, то ему этот талант не обломился. Любить – любил, но не ревновал. Он вспомнил виденное недавно ток-шоу про ревность – там с одной стороны сидели мужчины, с другой женщины, и все, крича и перебивая друг дружку, выясняли, что такое ревность в принципе. Оказывается, ревность мужчины и женщины разные, женская ревность – глупость, вздор и фигня, а мужская – настоящее сильное чувство. И если он ревнует, то это значит, ему недодали внимания, ласки и мяса. Гвалт стоял такой, что понять что-либо не представлялось ни малейшей возможности, и подошли к общему знаменателю только тогда, когда одна молодуха сказала, что во время ссоры выбрасывает в окошко личные вещи своего мужчины. Аудитория с минуту переваривала информацию, а потом дружно решила, что она не права. А кроме того, не надо душить. Вот тебе цветы, деньги на хозяйство, ну вернулся на три часа позже, чем обещал, – работал, значит. И не надо истерик, проверок телефонов, электронной почты, фейсбуков – так как это обижает. Не лезь за черту: это мое пространство, а вот это наше – там и сиди. Возьми лучше книгу почитай…
С Линой была истерика, вспомнил Монах. Истерика… истерика… истерика…
С Громовым она знакома три года… Голос напавшего на нее она так и не вспомнила… на замке ее двери остались царапины… Громов, голос, царапины… и что бы это значило? «Ждем доказательства», – сказал он себе, засыпая.
Черный Властелин… у-у-у! Страшно – аж жуть! Оскаленная пасть, горящие угли глаз, черный плащ, костлявые пальцы и длинные когти… Возможно наличие хвоста и запаха серы.
Владимир Речицкий, тот самый бретер, бабник и дуэлянт, притча во языцех всего города, усаживался в черный «Мерседес», когда к нему подошел толстый импозантный мужчина с бородой и приятным выражением на лице и протянул руку. Речицкий видел незнакомца впервые в жизни, но тем не менее, повинуясь флюидам того, не иначе, протянул руку в ответ, и они обменялись сердечным рукопожатием.
–Олег Христофорович Монахов, – представился незнакомец приятным рокочущим басом, отчего Речицкий вдруг вспомнил, как однажды исповедался у батюшки с таким же рокочущим басом: вторая супруга, особа крайне набожная, но при этом глупая, как гусыня, вцепилась мертвой хваткой и убедила покаяться, тем более всегда есть в чем. Он пошел и честно рассказал батюшке, что допускает словесные излишества, то есть мат; на прошлой неделе послал гаишника; принимает на грудь; вчера сунул взятку одному типу из земельных ресурсов… Ну, набралось еще всякой мелочевки. Рассказать насчет прыжков на стороне он не решился, рассудив, что это его личное дело и если девушки не против, то какая кому разница? Ушел он из церкви с неприятным чувством, что зачем-то разделся на площади, и на вопрос супружницы, ну как, мол, исповедь, ответил с чувством: «Ты хотела новую норку? А батюшка сказал, что это все суета сует, так что перебьешься!» И с удовольствием заметил, как вытянулась ее физиономия.
Ознакомительная версия.
