Ознакомительная версия.
Сергей так и застыл, с кривой усмешкой на лице и прижатым к виску указательным пальцем. Не дождавшись ответа, я продолжила:
– Пока Анимов гулял на свободе, Сергей мог не волноваться ни о чем. Лжедекан – вполне реальная фигура, все подозрения падали на Анимова. Но тут незадача – торговца опознали и арестовали. Товарищи предлагают попрессовать мерзкого маньяка, и отказаться он не может. Впрочем, Сергей сразу же после ареста продавца подложил в машину Анимова клок волос, вырванный им у Олеси. Теперь шансов выкрутиться у бедолаги не осталось…
Ребята, а ведь мы могли бы заподозрить его раньше! – заявила я. – Сразу же после исчезновения Олеси. Как она могла выйти из здания так, чтобы ее не засекли камеры? Да никак! Не могло быть в универе подземного хода, о котором никто не знает!
Бедная Олеся не понимала, почему у нее начались страшные ночные видения и галлюцинации. А все объясняется просто! Сергей Иванцов, безусловно, обладает очень сильной энергетикой! Скорее всего, и даром внушения – тоже, пусть и неразвитым. Олесю он изначально воспринимал как свою будущую жертву. Он представлял себе, как будет ее убивать. И она это почувствовала, хотя не понимала, откуда исходит опасность. Она впала в депрессию, у девушки появилось предчувствие, что жить ей осталось недолго…
Плохие предчувствия появились и у Маши. Она слишком долго работала с Сергеем бок о бок. Полагаю, ее он убивать вовсе не собирался, но тяжелая энергетика действовала, как атомное оружие, поражая людей с чувствительной психикой. Я тоже почувствовала тот миг, когда он возненавидел меня…
– Да кому ты нужна, старая кошелка! Бл…! Думала, хвостом тут покрутишь, и все мужики у твоих ног ползать начнут? – Лицо Иванцова перекосила жуткая судорога.
Смотреть на него было просто страшно, и я отвела взгляд. Глубоко вдохнула и спросила:
– Сергей, за что ты убил свою сестру?
И тут его наконец прорвало. Наступая на меня и брызгая слюной, он заорал:
– Гадина она! Как и ты, и все бабы! Матушка не купила мне велик, у нас не было даже нормального телевизора! Все деньги шли на эту шлюху подзаборную, только на нее! Для нее нанимали репетитора по английскому. Матушка продала все свои украшения, чтобы пропихнуть доченьку на платное отделение. В училки она захотела, понимаешь! А я всю дорогу в школе проходил в рваных портках, из которых давно вырос! Надо мной девчонки смеялись. Отличники, твою мать! Я же сорная трава, куда с моим рылом в калашный ряд!
А эта сучка залетела и нам младенца подбросила! Она и маменьку предала, и меня. Из-за чего я страдал столько лет, отвечай, а?! – Его трясло от бешеной злобы, в дергающемся, искаженном судорогами лице уже не оставалось ничего человеческого. – Вы все такие, красотки-отличницы! И ты, бл…, такая же! Был бы я образованным, ты бы мне ноги лизала. А так – носом крутила: мол, не нужен ты мне, урод безграмотный! Надо вас давить, давить, гадин, растирать в порошок, давить, как червей! Я ее… – Он резко выдохнул и прикусил губу.
– Где она? – тихо спросил Оскар.
Но Сергей молчал.
Я собралась с духом и снова ответила за него.
– Думаю, там же, где и остальные трупы, – срывающимся голосом пробормотала я. – У него есть небольшая избушка в лесу. Там огромный погреб, куда он уже года три не пускает свою матушку. Говорит, фундамент подмыло проточной водой, погреб в любую минуту может обвалиться. Серега, что там на самом деле? Пыточная камера? Коллекция трупов?
Сергей молчал, застыв посреди кабинета, словно окаменевшая статуя. Даже его искривленные в дикой гримасе губы перестали дрожать. Все остальные тоже молчали. Казалось, они перестали даже дышать. Прошла минута, другая…
– Федюнов, спустись и обыщи машину Иванцова, – глухим голосом сказал Оскар. – Ищи в багажнике электрошокер, хлороформ, ну и… следы пребывания Олеси.
Серега рванулся было к выходу, но трое оперов резко поднялись ему навстречу. Он как будто споткнулся на ходу, отошел к окну и застыл там, тупо глядя на ржавую решетку.
Никто не произнес ни слова. Маша и Оскар старались на меня не смотреть, опера иногда искоса поглядывали в мою сторону, но особых симпатий в их взглядах я не заметила. Похоже, мне все же не поверили… вернее, не хотели поверить. Мне показалось, что прошла вечность, пока не хлопнула тяжелая дверь кабинета и на пороге не возник побелевший и выглядевший как зомби Федюнов. Почти не сгибая ног, он прошаркал к столу Оскара и буквально уронил на него несколько предметов: электрошокер, капроновую удавку, очки в тонкой металлической оправе и стеклянную бутылочку с массивной пробкой. Оскар, как будто не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, слегка покрутил накрепко завинченную пробку, и по кабинету поплыл приторный больничный запах хлороформа.
Оскар мгновенно закрутил крышку и поставил бутылочку на стол. Все по-прежнему молчали. От запаха хлороформа у меня закружилась голова, и на мгновение мне показалось, что я вижу страшный сон. Вот сейчас я проснусь, и окажется – все живы. Рядом будут сидеть Олеся, Вероника, Надина…
– И что теперь?! – вдруг закричал оправившийся от потрясения Федюнов. Его заостренное лицо перекосила судорога, и теперь он не так уж сильно отличался от Сереги. – Оскар, ты что, дело заведешь?! На него? Вот журналистик-то обрадуется! Наконец-то он свою «бомбу» получит. Скажут – точно, они хватали невиновных, подбрасывали им улики, выбивали признания, чтобы своего дружка покрыть! Все они одном мирром мазаны! Ты позволишь, чтобы нас всех поливали грязью? Всех, кто был в спецгруппе? Кто не сбежал, когда ты сам чуть ли не под следствием ходил? Нас всех погонят отсюда с волчьим билетом! А уж показывать на нас пальцами будут до скончания века. Вон, глядите, люди добрые, – дружки маньяка идут! Черт их знает, может, они вместе тех девок насиловали! Оскар, твою жену, которая с нами через все прошла, тоже грязью польют! Ты это допустишь?!
Побледневший Оскар молчал. Черты его лица заострились, он как будто постарел лет на десять. Я впервые видела его таким.
– Оскар, если ты так поступишь, ты – не мужик, – со злостью сказал Федор. – Под суд его? А потом что? Вышка отменена. Пожизненное – сказка для лохов! Его через десять лет выпустят, за хорошее поведение. И он пойдет убивать дальше! Чью дочку он убьет, чью жену? Тебе бояться не за кого? Зачем мы вообще тут работаем? Завтра же кладу заявление на стол!
– Да какие десять лет! Он попадет в психушку и выйдет через год. – Федюнов уже стоял возле стола Оскара. – Сколько еще девчонок окажется на нашей совести? Я тоже ухожу!
Внезапно все вскочили на ноги и заговорили одновременно. Оперативники окружили Оскара, что-то ему громко втолковывая. Что-то кричал Федюнов, мрачно бубнил Федор, кто-то потряс Оскара за плечо. Я пыталась разобраться в обрывках их речей, но это было бесполезно. Впрочем, я и так знала, о чем они говорят. Поглядела на Машу – она сидела белая, как мел, и смотрела куда-то внутрь себя остановившимся взглядом. Шум становился все громче, но внезапно Оскар встал.
– Всем молчать. – Он не повысил голос, но все мгновенно замолкли. – Ребята, ваше мнение я знаю. – Он кивнул Федюнову и еще одному оперативнику, Потапову. – Выведите его в коридор, мы проголосуем.
Серега, как во сне, без сопротивления подставил руки под полукружия наручников. Федюнов со злостью дернул его за запястья, защелкнул стальные замки и рывком выволок Иванцова в коридор. Потапов молча вышел следом за ним. Дверь с шумом захлопнулась.
– Заводим дело? Кто за? – резко спросил Оскар.
– Мы против! – раздались мужские голоса. – Мы все – против! Эту бешеную собаку надо пристрелить!
Оскар медленно обвел нас холодным взглядом. Задержал его на побелевшей Маше, потом перевел глаза на меня:
– Полина?
Я закрыла глаза, пытаясь собрать воедино скачущие, обрывочные мысли. Закон суров, но это – закон, мелькнула в моей голове странная фраза. К кому он суров? Уж точно не к серийным убийцам! Их – по закону – надо отправлять в психушку и лечить… Как будто кому-то удавалось вылечить маньяков! Как будто изобретено лекарство, способное заставить Сергея Иванцова не убивать… Внезапно громкие голоса словно отдалились, стихли, и в полной странных шорохов темноте передо мной возникли три женские фигуры. Олеся, Вероника и Надина стояли и молча смотрели на меня полными слез глазами. Или это были мои слезы?
– Он не заслуживает легкой смерти, – медленно сказала я, не открывая глаз. – Но вы все не заслуживаете такого позора. И его действительно нельзя выпускать… Нельзя. Я – против суда.
– Принято. – Оскар чуть помедлил. – Маша, Полина, выйдите из кабинета. – Федюнов, введи Се… – он запнулся. – Иванцова.
Я помогла Маше подняться, и мы вышли в коридор. Серега, с закованными в наручники руками, встретил нас жутким оскалом:
– Что, девчонки, радуетесь теперь? Не волнуйтесь, я еще выйду на волю. Мы еще встретимся! Я вас из-под земли достану!
Ознакомительная версия.
