Хозяйка гостиницы была в полном смятении, но в то же время сочувствовала нам и держала себя крайне предупредительно. К счастью, остальные постояльцы с утра отправились в какую-то поездку, и ужасное происшествие удалось скрыть. Она по-матерински нас опекала: распорядилась, чтобы первым делом мы что-нибудь на себя накинули, а затем выпили крепкого чая. Ей уже позвонили из полиции я попросили не прикасаться ни к чему в ванной.
Мы с Китти приняли душ в другом помещении. Витольд был уже готов. Он взял со стола чашку с кофе и отнес ее своему другу. Китти и я тоже выпили кофе и даже съели по сухому рогалику.
Совесть у Витольда явно была нечиста. Конечно же, он понятия не имел о том, знал ли кто-нибудь из нас о его ночных похождениях. Безуспешно стараясь скрыть волнение, он держался преувеличенно деловито, постоянно бегал от стола, за которым завтракали мы, женщины, на кухню к хозяйке, а затем — в тихую комнатку, где Эрнст укрылся ото всех, чтобы побыть рядом с покойной женой.
— Я виню себя в том, что произошло, — сказала Китти нам с Витольдом. — Как назло, именно этой ночью я спала как убитая и не проснулась бы, даже если бы меня вынесли из комнаты вместе с кроватью. Вообще-то если бы Тира или я услышали, как Скарлетт поздно ночью набирает воду в ванну, то еще успели бы ей помочь.
— Возможно, у нее случился сердечный приступ, от которого она потеряла сознание и утонула, — предположил Витольд. — Это могло произойти без единого звука. Китти, ты не должна чувствовать себя в ответе за нее. Преступное бездействие не в твоем духе. Все-таки ты сразу сообразила, что к чему, и действовала предельно четко.
Это утешило Китти. В свою очередь, она похвалила нашу фантастически быструю реакцию. Как ужасно, что все усилия оказались напрасными!
— Бедный Эрнст! — вздохнула она. — Как-то он себя чувствует?
Витольд сказал, что в скором времени попытается убедить его покинуть ту комнату.
Относительно Китти Витольд, по всей видимости, успокоился. Однако для него все еще оставалось тайной, были ли у нас с Эрнстом какие-либо догадки насчет его рандеву. Чтобы он успокоился, я при нем сказала Китти, что спала крепко и без сновидений, измученная желудочными резями в предыдущую ночь.
Хозяйка провела в нашу спальню полицейского. Он опечатал дверь ванной комнаты, предварительно измерив температуру оставшейся воды, и спросил Китти, в каких кроватях кто из нас спал. Китти бегло говорила с ним по-французски, но при появлении Витольда замолкла, предоставив тому вести дальнейшую беседу. Полицейский чиновник велел всем остаться и подождать его коллегу, который проведет допрос. К сожалению, последний сможет подъехать лишь часа через два. Он также осмотрел тело, предварительно попросив Эрнста Шредера покинуть комнату.
Эрнст вошел к нам. Неожиданно он затрясся в рыданиях. Мы с трудом могли разобрать слова, но было ясно, что он винит себя самым жестоким образом. Он-де оскорбил Памелу своей болтовней за ужином, хотя уже многие годы знал, что она не выносит подобных тем. Возможно, ее сердце и впрямь не выдержало. Китти погладила его по голове, словно ребенка, обняла и принялась успокаивать. Полицейский вернулся и сказал, что подождет здесь шефа. Затем он вышел на кухню, чтобы попросить приветливую хозяйку разогреть для него еще немного бэккаоффа. Мы все сидели в крайне подавленном состоянии. Витольду очень хотелось узнать, слышал ли Эрнст, как он возвращался тем вечером. Похоже, Эрнст еще не спал, когда Витольд выходил из спальни с сигаретой в руке. Но тут Эрнст сам рассказал, что принял таблетку снотворного: обильные возлияния приводят его в состояние излишнего возбуждения, отчего он часто не может уснуть.
Хозяйка принесла нам горячего лукового супа. Подъехала машина с катафалком. Водитель должен был дождаться комиссара, прежде чем везти тело на патологоанатомическую экспертизу.
Комиссар приехал спустя добрых три часа. Сначала он тоже ненадолго зашел к хозяйке на кухню, где уже сидели двое санитаров с носилками и полицейский, затем вошел в комнату, где лежала покойница. С собой у него была фотоаппаратура и таинственный чемоданчик. Наконец тело разрешили увезти. Китти пришлось подняться с комиссаром в ванную комнату и подробно рассказать ему, когда и при каких обстоятельствах она нашла труп. Ему действительно показалось странным, что мокрое полотенце оказалось в углу, ведь мертвые, как правило, не вытираются. Китти сказала, что, возможно, использовала его, когда вытаскивала Скарлетт. Вещи Скарлетт перенесли в полицейскую машину. Я была еле жива от страха, что они захотят осмотреть и мой чемодан, но этого не случилось.
Наконец нас допросили по одному. По всей видимости, кто-то из постояльцев слышал, что в пятнадцать минут четвертого еще лилась вода, и был так раздосадован, что запомнил время. Мы с Китти заявили, что совершенно не слышали, как Скарлетт принимала ванну. Эрнст также умолчал о ночной сигарете Витольда. Вероятно, он забыл об этом или просто счел не важным. Хозяйка слышала, как поздно ночью подъехала чья-то машина, но не могла сказать, когда это произошло. Беседа с немецкоязычным комиссаром порядком затянулась: лишь к вечеру он допросил всех нас. На следующий день мы должны были прийти к нему в участок и подписать протокол.
После приступа рыданий и допроса Эрнст взял себя в руки. Теперь он беспокоился о детях. Ему хотелось сообщить им обо всем лично, а не по телефону. С другой стороны, он на всякий случай должен был оставаться здесь, пока не будут улажены все формальности, включая перевозку тела в Германию.
Витольд предложил:
— Китти, после того как завтра мы разберемся с полицией, отвези Тиру домой на моей машине. Здесь вы уже ничем не можете помочь Эрнсту. Я останусь с ним, помогу все уладить с чиновниками, а затем отвезу домой на его машине. Конечно же, нужно прямо сейчас связаться с Аннетт и Олегом.
Китти спросила Эрнста, кто из знакомых пользуется его полным доверием и ладит с детьми. Эрнст позвонил помощнице по аптеке, которую знал уже много лет, и своим друзьям — супружеской паре. Они пообещали позаботиться о детях и осторожно сообщить им страшную правду.
Тут мне пришло в голову, что я сделала сиротами уже семерых детей, пусть даже вполне взрослых.
Этим вечером ни у кого не было аппетита, но хозяйка, ни о чем не спрашивая, принесла нам наверх немного еды. Она стремилась оградить нас от веселья, обычно царившего среди постояльцев. Затем мы вышли немного прогуляться. Китти взяла Эрнста под руку. Она хотела дать ему выговориться. Он во всем обвинял себя, плакал и роптал на судьбу. Мы с Витольдом шли следом за ними. Витольд тоже был убит горем. Несколько раз мне казалось, что он хочет у меня что-то спросить, но не знает, как начать.
— Тира… — тихонько начал он в очередной раз. — Нет, ничего.
Я не могла взять его под руку, как это сделала бы Китти. Да мне и не хотелось этого делать. Я все яснее понимала, что даже если мне очень повезет, то этот человек ограничится со мной мимолетной интрижкой. И даже в течение этого недолгого времени нельзя будет рассчитывать на его верность и честность. Уже раньше Беата намекала, что связь с таким мужчиной не принесет ничего, кроме страданий. Да и Скарлетт говорила, что Хильке всегда находилась в тени этого «живого воплощения шарма». Нет, не стоит брать его под руку.
Внезапно он начал говорить, и остановить его не представлялось возможным.
— Тира, погибли три женщины. Одна из них была моей женой, ты ее не знала, но присутствовала при ее смерти. Следующей стала Беата, твоя подруга, с которой я познакомился через тебя. Ее дочь стала моей возлюбленной. Ты скажешь, что это — совпадение. Но когда погибла третья — жена моего друга, — мы с тобой находились всего в нескольких метрах от места трагедии. Неужели это тоже совпадение? — Нервным движением он подхватил падающий лист. — Если бы я был суеверен, — продолжал он, — я бы решил, что мы — ты и я, — находясь вместе, приобретаем какую-то таинственную недобрую силу. Но я не верю в сверхъестественные явления. И тем не менее мне становится не по себе, когда я думаю об этих трех смертях. Я знаю, что сам виноват в одной из них. Но и две другие в чем-то похожи на первую: ушли из жизни здоровые, не старые еще женщины, и во всех, случаях обстоятельства смерти были крайне странными. Что ты на это скажешь? Я задумалась:
— Я не суеверна и не могу представить, чтобы мы с тобой, словно какие-то ангелы смерти, сеяли вокруг гибель и несчастья. А ты что об этом думаешь?
Витольд еле слышно прошептал:
— Убийство.
— В первом случае убийство было совершено в состоянии аффекта, а во втором произошел несчастный случай, — холодно ответила я. — То, что случилось на башне, конечно, не совсем обычно. Но смерть человека в ванне, если верить статистике, не такое уж редкое явление. Большинство несчастных случаев — а в этом я разбираюсь лучше тебя, потому что работаю в страховой компании, — происходят не на улице или работе, а дома, в бытовых ситуациях.
