и запускаем подсадных «детей», рано или поздно она клюнет и будет схвачена. На каждую утку — прослушка и маячок слежения, даже если сможет украсть, то сразу найдем и тогда ей не поздоровится. Расскажет, где прячет моего золотого малыша!
Пометки в блокноте так и множились:
— привезти оборудование для связи;
— организовать одежду и парики;
— разбить город на квадраты и наметить маршруты;
— организовать штаб, куда будет поступать информация.
Активность Полякова меня вдохновила, и я готова была выполнить все пункты сразу.
Под штаб операции был выделен гараж, где стояли машины клиники. Нам выделили отдельное помещение, где раньше отдыхали водители карет «Скорой помощи». Туда срочно установили оборудование для прослушки, установили мини-станцию для связи по рации между сотрудниками. Рабочие сновали, как муравьи, таская технику и шнуры. Уже через три часа вся техническая сторона вопроса была решена. Когда Юрий Васильевич заявлял о том, что организовал много людей, я не представляла, что меня ждет.
30 лилипутов шумели в ожидании моих указаний; они матерились, курили и мало походили на детей. Пришлось вызывать для них несколько микроавтобусов и везти в «Планету детства». Продавцы замерли на своих местах, когда я ввалилась с оравой гомонящих лилипутов и принялась скупать детскую одежду телегами. Наша теплая компания перемерила кучу одежды, продавцы сбились с ног, бегая от примерочной к примерочной с коробками и вешалками в руках. На все расходы Юрий выдал толстую пачку наличных, так что через пару часов со спины отряд карликов уже можно было принять за невоспитанных детей. Еще несколько часов в гараже над ними колдовали с кистями и палетками визажисты, и, наконец, передо мной стояли дети, хоть и странные, с хриплыми голосами, но уже больше похожие на учеников начальных классов.
Дальше я выдавала каждой подсадной утке по два сопровождающих, телохранителям выдавала листочек с маршрутом, рацию. Начальник охраны Полякова, высокий мрачный мужчина с непроницаемым лицом, был назначен координатором, он сидел в гараже и принимал информацию от прочесывающих город троек, помечал пройденные точки маршрутов. Операция началась, и мы выпустили наших пташек на свободу.
Из микроавтобуса в разных частях города вываливались ярко одетые малыши в сопровождении парочки мрачных дядек. Детишки прогуливались, курили, материли огромных взрослых. Некоторые нагло заглядывали к проходящим мимо девушкам под юбки или свистели им вслед. Сердобольные старушки пихали им конфеты, детишки в парках и скверах подбегали с предложением поиграть, а матери внимательно приглядывались к симпатичным курточкам и ботинкам. Особо активные тетеньки сюсюкали, что малыш потерял мамочку, как тебя зовут, давай поищем твою маму. Всех любопытных и общительных из кустов рассматривали хмурые мужчины, диктовали описание в рацию, докладывали обстановку. Начальник охраны фиксировал эту информацию в блокноте; с особо активными детолюбивыми гражданами мужчины, ненавязчиво вынырнув из кустов, проводили изящные диалоги, не крадет ли гражданин детей, может ли предъявить паспорт, покажите, какие конфеты есть в карманах и с какими целями в кармане конфеты. Сострадательные к потерявшимся сироткам граждане в испуге убегали прочь из скверов и парков, зарекшись помогать людям. К полудню среди агентской сети тарасовских старушек прошла информация о том, что конфеты скоро из магазинов исчезнут, вот уже и фээсбэшники ходят по городу и переписывают население с конфетами.
Всего этого я еще не знала, так как покинула утиный штаб, как только уехал последний автобус с лилипутами. Усталость от хлопот сегодняшнего дня накрыла, как лавина, я вспомнила, что не обедала сегодня. Но тетя Мила лежала в больнице под присмотром заботливого врача Игоря Павловича, меня не ждал дома ни обед, ни ужин. И я вспомнила о Скворцове, который до тетушкиной болезни каждый день получал всякие кулинарные изыски на обед и ужин, пора бы отдать ему долг, тем более что бравый полицейский надолго засел дома со сломанной ногой.
Заскочив по пути в супермаркет, я набрала полные пакеты продуктов. От голода фантазия моя разыгралась, и в мечтах Скворцов то варил мне пельмени, то запекал свинину с картошкой.
Максим открыл дверь с привычном видом, подержал пакеты, пока я раздевалась. Мы вели себя как семейная пара вечером после работы. Я рассказывала о событиях сегодняшнего дня, мужчина в это время готовил ужин, задавал вопросы, предлагал попробовать блюдо на соль.
После еды меня начало клонить в сон, но Скворцов, заскучав без работы дома, как оказалось, весь день рисовал схемы и выстраивал логические цепочки. Теперь с жаром говорил, размахивая листами:
— Вот смотри, есть мальчик Адам Бланк. Он сын состоятельного человека, он сын известного врача, он школьник и он юный гений, виртуоз скрипки. Кому может быть выгодно его исчезновение? — Максим нарисовал несколько кругов и поставил знак вопроса. От кругов он нарисовал стрелки и стал дальше размышлять:
— Наследник. Здесь он конкурент с еще шестнадцатью детьми, их матерями и женой Полякова. Итого 33 человека теоретически рады будут его исчезновению. Да, Альбина Полякова настаивает, что гении — это отличные инвестиции. Но Адаму десять лет, и до того, как инвестиции начнут работать, с ним может произойти что угодно. Это не деньги в банке под страховку. Наследник, ну или родительница могла его похитить и пытается всех убедить, что мальчик мертв, чтобы его уже вычеркнули из списка наследников.
С дивана гениальному сыщику был послан одобрительный зевок. Максим вернулся из кухни с чашкой кофе, чтобы дальше истязать меня своими размышлениями.
— Он сын известного врача. А если у Елены есть враги, например коллеги завидуют ее заработку и теплым отношениям с главным врачом? Или кто-то из пациентов затаил злобу, может быть, недовольный лечением. А ее пациенты чаще всего состоятельные люди, могут позволить себе капризы в виде такой страшной мести. Может быть, ребенка украли, чтобы наказать врача Бланк. Так что на подозрении тысячи пациентов, прошедших через ее врачебную практику. — Скворцов нарисовал рядом со вторым кружком цифру 1000.
После кофе слушать следователя стало легче. Я кивнула из-под одеяла:
— Продолжай. Что со школой и игрой на скрипке?
— В школе могли мальчика травить, обижать. Скрипач, растет без отца, в школу водит бабушка, мальчик послушный, не драчливый. Иногда такие дети убегают из дома, потому что устали от травли в школе, но им не с кем поделиться.
— Это элитный лицей, и мальчик там на хорошем счету, он очень вежливый и спокойный.
— Учителей волнуют оценки, родителей успехи детей. Знаешь, и в семьях с достатком дети бывают несчастны. В этом случае сам Адам мог решить исчезнуть. А вся эта бутафория для того, чтобы отвлечь внимание от его поисков, ложный след. — Рядом с
