Ознакомительная версия.
Она пожала плечами и пошла в свой отдел, все еще сохраняя на лице кривую, пренебрежительную усмешку. Увидев ее, Люся хитренько улыбнулась:
– Получила на орехи? Он с утра тебя дожидался, с часами в руках. Сюда приходил, спрашивал, не звонила ли ты, не предупредила ли, что опоздаешь. Я ответила, что у тебя дома какое-то несчастье.
– А он? – Бросив сумку и куртку на стул, Елена достала пудреницу и принялась торопливо приводить в порядок лицо, пользуясь тем, что покупатели были далеко.
– Сказал, что знает.
– Ничего он не знает, просто не хотел ронять достоинство перед подчиненной! – фыркнула Елена. – Кажется, я уволюсь только затем, чтобы не видеть больше его рожу по утрам!
– Неужели? – недоверчиво покосилась Люся. – Есть другое место на примете? Если удачно устроишься, имей меня в виду, мне тоже тут осточертело. Заработка нет, начальство придирается, всякий строит из себя…
Чтобы избегнуть расспросов, Елена пообещала перетащить Люсю на новое место работы, как только с ним определится. Увольняться она, в сущности, не собиралась, как не собиралась всерьез и разводиться, просто складывалось так, что ей приходилось произносить вслух эти угрозы.
В сумке зазвонил телефон – громко, настойчиво, будто радуясь вновь обретенному голосу. Вытащив трубку, Елена с содроганием увидела фамилию Журбина на дисплее. «Вот оно… – прозвучало у нее в голове холодное, злорадное эхо. – Думала, тебя оставят в покое?! Рано обрадовалась!»
Отойдя в сторону и повернувшись спиной к насторожившейся Люсе, она ответила на вызов и сразу же обеспокоено спросила:
– Можно узнать, что с Кирой?
– Девица оказалась очень впечатлительная, – немедленно ответил следователь. – Слишком, я бы сказал.
Елена не ожидала такой откровенности. Она предполагала, что ее сразу оборвут, как в прошлый раз, когда она пыталась заступиться за девушку, но сегодня Журбин, судя по всему, был настроен более снисходительно. Ей даже показалось, что его голос звучит как-то иначе. В нем появились нотки сомнения и растерянности, хотя в это трудно было поверить. «Показалось!» – решила женщина, прислушиваясь к тому, что говорил собеседник. А он был удивительно разговорчив:
– Скажите на милость, почему это молодежь пошла такая хлипкая? – спрашивал он и тут же сам себе отвечал: – Потому что идеалов у них нет. А человек без идеалов все равно, что тело без костей. Так, мыслящее желе… Ткнешь его, оно затрясется, потечет во все стороны… Потому что общей идеи нет. Вы согласны со мной?
– Я? – изумленно воскликнула она и тут же подтвердила: – Да, разумеется. Но я спрашивала о Кире…
– А я о ней и говорю, о вашей ненаглядной профессорской падчерице… – с внезапным раздражением ответил Журбин. – Ну, что это, спокойно ничего слышать не может, сразу устраивает трагедию! Говорить с ней невозможно! Такое убийство готова на себя взять, а сама трясется, губы прыгают, не разберешь, что лепечет… Не с ее нервами на такие дела идут, я вам скажу. Нет, нет!
– Разве Кира созналась?!
– Да не совсем… – кисло протянул тот. – Предъявил я ей вчера вечером результаты дактилоскопии. Радоваться там нечему, пальчики в квартире нашлись только ее… А она и бухни: «Значит, я и убила, что еще обсуждать?! Сажайте!»
– Так и сказала?
– А толку-то? – прежним тоном откликнулся следователь. – Не она это или не одна она… А сообщника-де не было, уперлась, не выдает. Словом, душу она из меня вытянула, ваша Кира.
– Я хотела бы увидеться с ней, – робко попросила женщина. – То есть это она хотела бы… Прислала мне сообщение. Можно это устроить?
– Нет, конечно! – категорически отрезал тот.
Елена сглотнула и поморщилась, будто проглотила что-то горькое. «Ну, разумеется, нет. Глупо было надеяться. И даже смысла в этом я не вижу. Что она хотела мне сказать? Почему мне? Разве я могу ее спасти, если она действительно виновна?!»
– Я бы, пожалуй, устроил вам встречу, – неожиданно, противореча себе же, продолжил следователь. – Хотя бы ради любопытства. Родню она видеть не хочет, а вам, чужому человеку, может, и рассказала бы что-то… Но в данный момент девушка вообще ни с кем общаться не может.
– Почему?
– Да она вены себе на рассвете перерезала! Разбила чашку и осколком изуродовала руку, идиотка… Мы ее в больницу отправили. Кто бы мог подумать?
«Я! – едва не закричала женщина, слушая обидно спокойный голос собеседника. – Я могла это предположить, но не захотела портить себе нервы. Выключила телефоны, выспалась… А если бы она дозвонилась, ничего бы этого не было! Я уверена – не было бы!»
– Я потому вам и звоню, что просмотрел в ее телефоне последние вызовы, – продолжал тем временем следователь. – Два – на имя «Елена», я сразу догадался, кому это она названивала. Вы ведь не поговорили, как я понял?
– Нет, к сожалению. – Женщина собралась наконец с духом и решительно произнесла: – Нам с вами нужно увидеться, у меня есть кое-какие факты… Я их не от Киры узнала, а так, сама… Вдруг это вам поможет?
– Встретиться можно, – легко согласился Журбин. – Приятно, когда такую активность проявляет совершенно посторонний человек, даже и не замешанный, по сути. Ни в чем. Хотя… Не уверен, что вы Кире посторонняя.
– Я уже сама не уверена.
– Вы ведь знакомы несколько дней… Ничто вас не связывает. Почему вы так хотите ей помочь?
– Она в меня верит, понимаете? – медленно проговорила Елена, будто проверяя на вес каждое слово. – Она верит, что я ей помогу. Разве можно ее обмануть?
И вероятно, Журбин понял, потому что больше вопросов на эту тему не задавал. Он назначил встречу, попросив приехать в течение двух часов.
– Это все, чем я располагаю сегодня. Или приезжайте завтра, послезавтра…
– Я приеду прямо сейчас! – пообещала женщина и, спрятав трубку в карман, принялась одеваться.
– Что ты делаешь?! Смотри, «удод» идет! – подскочила Люся.
К ним действительно приближался Петр Алексеевич, зловеще вытянув вперед шею и поводя из стороны в сторону головой. В этот миг он правда очень напоминал птицу, которая готовится склевать облюбованное насекомое. Елена, не отвечая приятельнице, пошла прямо на него.
– Постойте-ка! – негромко, с деланым спокойствием обратился к ней Петр Алексеевич. – Вы что, уходите? До обеда еще далеко!
– А я иду не обедать. Я уезжаю по делу, – приостановилась Елена. Она ощущала нехорошее возбуждение, как перед дракой.
– Когда вы на работе, у вас не может быть никаких дел, кроме работы!
– А я уже не на работе! – будто кто-то толкал женщину в спину, заставляя ее произносить эти слова. – Я только что уволилась!
– Что-что? – залопотал менеджер, мгновенно растеряв свой зловещий апломб. – Когда уволились? Я не видел никакого заявления!
– Я его пришлю по электронной почте, прямо в дирекцию, – пообещала Елена, помахивая сумкой. – Дайте пройти. Я тороплюсь!
И она пошла к выходу, победно подняв голову, стараясь не смотреть по сторонам и не слушать гула голосов, тут же поднявшегося у нее за спиной. Елена на ходу доставала ключи от машины и клялась себе никогда больше сюда не возвращаться. «Да, так и надо, так и следует! – стучало у нее в голове в такт торопливым шагам. – Только так и рвут с прошлым – одним ударом, и не оглядываясь!»
В кармане ожил телефон. Она выхватила его и, увидев имя мужа, больно прикусила губу. Полчаса назад Елена обрадовалась бы, увидев, кто звонит, и немедленно ответила. Но сейчас, поколебавшись всего секунду, нажала кнопку отбоя. «Нет времени, опоздаю!» Она говорила себе, что сбросила вызов только по этой причине, но в глубине души знала, что это не совсем так.
Хотя Журбин пригласил ее сам, но встретил так, будто ему было очень некогда и визитерша отрывала его от более важных дел. Раздраженно перемешав на столе файлы с бумагами, он одним движением смел их в выдвинутый ящик и встал навстречу Елене:
– Мне ехать надо, вообще-то. Если бы это дело не проело мне все мозги, я бы не стал вам больше встречу назначать.
– Значит, с аметистовым кулоном все выяснилось? – слегка сощурилась женщина.
– И да, и нет, – кисло ответил тот и, подойдя к окну, постучал пальцем по боку чайника. – Только что вскипел, чаю хотите?
– Не откажусь. – Елена следила за его перемещениями по кабинету и с каждым мгновением все больше убеждалась, что Журбин очень расстроен, даже подавлен. Он был похож на человека, который потерял что-то ценное и теперь тщетно пытается это найти.
– С вашим кулоном… – откашлялся следователь, роясь в тумбочке в поисках второго стакана и чайных пакетиков. – Не так все просто получилось. Шапошников утверждает, что купил его у дочери, а вот сама она этот факт отрицает. Кто из них врет – понять невозможно. Одно ясно, что вы тут благополучно ни при чем.
– Зачем Кира… – начала было женщина и запнулась, прикусив нижнюю губу. Ей вспомнился рассказ Михаила о порезанном пальто, и она спросила себя, могла ли девушка до сих пор ненавидеть отца настолько, чтобы продолжать строить ему козни.
Ознакомительная версия.
