– Вот так, садитесь теперь спиной к мачте! – приказал Смит и связал секретарю ноги. – Пока что вы останетесь здесь. Позже, когда мы выйдем в открытое море, я решу окончательно, что с вами делать! – Он захлопнул за собой дверь и запер ее на задвижку снаружи.
Савини широко ухмыльнулся. Наручники были ему велики. Он спокойно высвободил руки еще прежде, чем шаги Смита затихли на палубе.
День уже клонился к вечеру, когда сыщик, посланный на Коммершиль-Род и, по-видимому, напрасно тративший там свое драгоценное время, увидел знакомое лицо.
– Лэси, если не ошибаюсь? – сказал он.
– В чем дело, Джонсон? – невинно спросил задержанный. – Я что-то не помню за собой никакой вины.
– Ничего, просто пройдемся немного! – сказал сыщик, и Лэси, не подозревавший, что его ждет впереди, спокойно пошел с полицейским.
В участке он стал уверять всех в своей невиновности. Полиция, говорил Лэси, не имела никакого права так бессмысленно посягать на его личную свободу.
Комиссар Федерстон повидал его в камере, но не сообщил, за что тот задержан.
Джим решился на шаг, который, он знал заранее, мог привести его к беде, даже к позорному увольнению со службы. Но он на все был готов для спасения Валерии Хоуэтт. Он отдал бы собственную жизнь, чтобы вернуть несчастную девушку ее отцу.
В то время Джим жил на Сент-Джемс-стрит. Эта улица по субботам бывает обычно спокойной.
– Я сам доставлю этого человека в Скотленд-Ярд для допроса, – сказал он. – Нет, Джонсон, я не нуждаюсь в вашей помощи, спасибо… Я о вас замолвлю словечко начальству, вы хорошо исполнили поручение.
К изумлению мистера Лэси, его вывели из камеры и посадили в очень удобный автомобиль. Джим правил сам.
– Можете на время забыть о своем аресте, – сказал Федерстон, обращаясь к задержанному.
Автомобиль остановился. Комиссар привез Лэси к себе на квартиру. В доме не было других жильцов. Владелец магазина, помещавшегося внизу, жил где-то в окрестностях Лондона.
Ангус, камердинер, встретил прибывших на лестнице.
– Дайте гостю глоток виски! – приказал Джим. – Затем можете идти домой…
Он прошел в спальню, где снял пиджак, рубашку и воротничок. Когда вернулся в комнату, Ангус уже исполнил данное ему поручение.
Мистер Лэси, державший в руке стакан с виски и содовой, впервые почувствовал себя неловко.
– Если вы уже выпили, Лэси, – сказал Джим, когда дверь за слугой закрылась, – пойдемте в мой кабинет.
Кабинет был скорее гимнастическим залом. С середины потолка свисали два каната, оканчивающиеся кольцами, а в дальнем углу комнаты лежал мяч для упражнений.
Федерстон запер за собой дверь на ключ и молча указал гостю на стул.
– Для чего вы закатываете рукава вашей рубашки? – испуганно спросил Лэси.
– Я вам позже скажу, – ответил Джим. – Где мисс Валерия Хоуэтт?
– Мисс… кто, сэр?
Он едва успел выговорить эти слова, как железный кулак хватил его по подбородку, и он с силой ударился о стену.
С трудом подымаясь на ноги, негодяй захныкал:
– Что вы делаете? Если опять ударите, то клянусь…
– Где Валерия Хоуэтт? – спокойно повторил Джим.
– Не знаю! – упрямо ответил Лэси.
На этот раз он попытался защищаться, но мощные кулаки сыщика с быстротой молнии отбили протянутые вперед руки, и Лэси испытал то, что в боксе называется «чертова мельница». Через несколько минут он с грохотом свалился на пол, но Федерстон поднял его на ноги. Увидев, что тот опять собирается его бить, Лэси завизжал в отчаянии:
– Я скажу, скажу!.. Она на «Контессе».
– Вы лжете, ее там нет!
– Клянусь, клянусь! Мы были там все, комиссар, когда вы прошлой ночью приезжали на шхуну… Мы прятались в помещении, где хранятся цепи. Мисс Хоуэтт пыталась крикнуть, но Смит зажал ей рот… Я могу доказать вам, что говорю правду. Я слыхал, как вы сказали, что ее там нет.
Джим в раздумье остановился. Потом показал на стул:
– Садитесь!.. Когда вы уехали с «Контессы»?
– Вчера вечером… Я терпеть не могу этих маленьких суденышек. У меня начинается морская болезнь.
– Девушка оставалась там?
– Да, сэр.
– Где она сейчас?
– Кольдхарбор все приготовил для нее. Этот корабль поставляет в Америку ром. Он почти что принадлежит Смиту… Ему в голову пришла мысль не зажигать печей и оставить шхуну на месте, в «Луже»… А затем, когда все уляжется, он уйдет.
Джим отпер дверь и вышел в гостиную.
– Кончайте с вашим виски! – сказал он.
– Вы не посадите меня теперь, комиссар?
Лэси осторожно последовал за Джимом в гостиную.
– А, комиссар?.. Не станете меня еще преследовать после того, как сильно потрепали?
Джим мрачно посмотрел на него:
– Если вы только что сказали правду, я не стану вас ни в чем обвинять, однако помните, мы еще вернемся к этому разговору.
Лэси всплеснул руками.
– После того, что вы меня отколошматили… Посмотрите, я чувствую, что у меня подбит глаз и кровоточит ухо…
– Выпейте виски, и у вас все пройдет!
– Но вы меня отпустите…
– Нет, на сегодняшний вечер я вас все-таки задержу! Если ваши слова подтвердятся, вы будете свободны уже через два часа. Если же окажется, что соврали, то я привезу вас обратно, и мы снова займемся гимнастикой.
– А вы не боитесь того, что я расскажу об этом судье?.. Ведь вы действуете совершенно незаконно.
– Одно я вам обещаю, Лэси: если вы наврали мне, то вам сильно достанется, и вы пожалеете об этом.
Лэси замолчал. Джим оделся, и они сели в машину.
По дороге в Скотленд-Ярд он спросил у своего пленника:
– Вы видели Юлиуса Савини?
Тот поднял на него удивленные глаза.
– Юлиуса? Это того, который работает у старика Беллами?
– Да.
– Он тут совершенно ни причем!
– А мне кажется, что он очень даже замешан в этом деле! – ответил Джим.
Глава 45
Исчезновение Савини
Каюта, в которой Валерия проводила большую часть дня, казавшегося ей бесконечным и одуряющим, была, судя по всему, для нее и приготовлена. Специальный ход вел в единственную ванную комнату на корабле. Дверь в проход была заделана, а окна наглухо закрыты. Все попытки девушки отворить их оказались тщетными. Между каютой и рубкой оказалась задвигающаяся дверь, скрытая занавесками. Валерия обнаружила ее случайно в отсутствие Смита. Эта дверь, запиравшаяся на железную задвижку изнутри каюты, давала ей некоторую защиту. Но выломать ее не стоило бы большого труда.
Девушка видела сцену между Смитом и Савини и некоторое время спустя решилась узнать, что сталось с секретарем.
– Пока еще жив и здоров!
Этим ответом Смит ограничился.
Кроме негра, подававшего ей еду, Валерия не видела никого из команды корабля. Она догадывалась, что та была небольшой, и долго ломала себе голову, где же находится капитан.
И что случилось с Юлиусом?
О Джиме и об отце она не решалась даже и думать так же, как и о своей собственной судьбе.
Смит сошел к ней вниз после обеда, и по его лицу она сразу заметила, что он выпил. На щеках его играли два красных пятна. Он напоминал безобразную, скверно выкрашенную куклу.
– Что же, тебе весело живется, малютка? – громко спросил он. – Я принес вина. Отличный ром! – И он залился смехом над собственной шуткой. – Да, запрещение спиртных напитков – скверная штука. Но кое-кто из нас здорово нажился на этом…
Смит со стуком поставил на стол темную бутылку.
– А старина-то Юлиус, а? Тайком явился сюда, чтобы выдать нас полиции… Оставил свою прелестную женушку и решил заделаться моряком… Ха-ха-ха!.. Подумать только! Но все же, надо сказать откровенно, его жена не так хороша, как моя!
Он нагнулся к Валерии и попытался поймать ее руку. Это ему не удалось. Тогда негодяй взял бутылку и, вытащив зубами пробку, налил в стакан янтарную жидкость.
– Пей! – он протянул ей стакан.
Девушка оттолкнула его руку.
– Пей, тебе говорят! – властно повторил Смит.
– Я не стану пить! – Валерия швырнула стакан на пол, что, по-видимому, доставило Смиту удовольствие.
– Это мне нравится! – сказал он, хихикая. – Должен признаться, черт возьми, что люблю людей с норовом…
Затем молча стал уничтожать огромную порцию пищи, которую поставил перед ним матрос. Съев все, вытер рот и задумчиво, уставился на свою пленницу. Посидев немного, Смит опрокинул в рот еще стаканчик рому и, пошатываясь, поднялся на ноги.
– О, моя любовь! – начал он и пошатнулся.
Затем помотал головой, прогоняя хмель, и снова сказал:
– Ну, моя любимая, ты уже привыкла ко мне?
Девушка молчала. Тогда он попытался схватить ее. Но Валерия ловко повернулась на своем вращающемся стуле, и Смит промахнулся.
Наконец он потерял терпение.
– Иди ко мне! – заорал негодяй во все горло. – Я тебя люблю!..
С силой, которую придавало отчаяние, она вырвалась из его объятий, освободила руку, в которую он вцепился, и, соскочив с табурета, скрылась в своей каюте. В последний момент ей удалось закрыть дверь на крючок.
