Ознакомительная версия.
Я вдруг снова почувствовал себя голодным и попросил еще поджарить хлеба.
– Тебе сейчас нельзя жареного.
– Что за чушь. Лучше сделай, а то я опять встану.
– Напугал. – Но все же она пошла выполнять каприз, и, по-моему, не без удовольствия.
А когда вернулась с дымящимися пшеничными сухариками, политыми оливковым маслом, я попросил телефон.
Она протянула мобилу.
– Это не моя. – Я с подозрением повертел трубку в руке. Телефон – страшная сила, для тех, кто умеет пользоваться, конечно.
– Мне твой приятель-бармен дал, сказал, что твоя трубка прострелена.
– Слон?
– Ага.
– Он знает, где мы сейчас находимся?
– Я не говорила.
– Хорошо. Нет, подожди, я не верю. Он бы тебя не отпустил со мной в таком случае.
– А он и не отпускал. Он у тебя спросил, что теперь делать, и ты сказал, что она, то есть я, тебя спрячет.
Ничего этого я не помнил.
– Я не думал, что еще увижу тебя. Почему ты осталась?
– Я подумала, что в долгу перед тобой.
– Ни в каком ты не в долгу.
– Мне так не кажется. И… я даже не знаю, как тебя зовут.
– Вот и хорошо.
– А мне вот было интересно, почему ты вернулся, ну там, на вокзале.
– Ну а почему бы мне не вернуться? – Черт меня возьми, если я сам знал, почему я вернулся.
Ну ладно. Я позвонил Слону, он не отвечал. Что еще? Я позвонил Электронику. Тот всегда был на месте. Может, он и не сидел круглосуточно в своем бункере (хотя у меня складывалось именно такое впечатление), но отозвался мгновенно.
– Есть новости?
– Был один разговор. Будешь слушать?
– А о чем речь?
– О какой-то перестрелке. И о тебе.
– Тогда ясно. Давай лучше своими словами.
– Босс орал на Жору из-за каких-то трех трупов…
– Четырех, – уточнил я.
– Прости?
– Четырех. Трупов было четыре.
– Да нет, ты ошибаешься, он сказал три.
– А я говорю – четыре.
– Подожди минутку, я проверю. – Электроник возился какое-то время, а потом вынужден был признать: – Ты прямо ясновидящий. Действительно, он возмущался тем, что Жора устраивает операции, в результате которых гибнут ценные кадры.
– А что Жора?
– А что Жора. Жора помалкивал в тряпочку.
Так– так. Значит, Жора действовал по своей инициативе. Он решил кинуть Босса. Почему? Жора не похож на самостоятельную фигуру. Ему нужна чья-то поддержка.
– Прокрути мне запись с этого места.
Раздался щелчок, и потом чистые и внятные голоса, никакого шума пленки, никаких помех, словно эта дружеская беседа протекала у меня под боком.
"Б о с с. Я хочу знать, что происходит, твою мать! Почему это произошло?!
Ж о р а. Значит, так. Только успокойтесь. Не нервничайте. У меня для вас плохая новость.
Б о с с. Говори.
Ж о р а. Вы успокоились?
Б о с с (в бешенстве). Говори!!!
Ж о р а. Отлично. Они спелись. Альбина и наш дорогой, в смысле – недешевый, профессионал. Он на ее стороне. Он ей доносит все, что у нас тут узнает. Он ее… простите, Босс, он ее, как бы это сказать попроще, трахает. И еще он ее охраняет. Вместо того чтобы пришить. Они вместе…
Б о с с. Заткнись!
Ж о р а. Вы не поняли, Босс, они вместе пытались удрать, я хочу сказать, там, в поезде, они были вместе…
Б о с с. Заткнись!!!"
Щелчок.
– Дальше он бросил трубку, – сказал Электроник.
– Я догадался. Спасибо. Извини, я сейчас немного нездоров, через пару дней получишь деньги.
– Да никаких проблем.
Я снова думал над тем, кто может покровительствовать Жоре. По всему выходило, что это может быть только один человек, только один человек может так искусно водить Босса за нос. «Есть такой человек, и вы его знаете».
Но ведь Жора не совсем идиот? Зачем он врет Боссу? Он же видел, что в поезде была не Альбина, он сам у меня спросил: кто это? Но сильно ли он был удивлен? Едва ли. Хотя, с другой стороны, все произошло так быстро, что вряд ли я успел хорошенько запомнить выражение его поганой физиономии.
А с другой стороны, если он видел, что это не Альбина, то зачем он ее ловил? А он ведь ее ловил, ее, не меня, это ясно как пять копеек. Они проследили за нами до вокзала, подождали, пока я ее высажу, и только тогда сели в поезд. Поезд вычислили проще простого, так же как я. Ночной с Курского вокзала один такой – между двенадцатью и часом. Есть еще, конечно, проходящие, но это уже наудачу, так что начали с кисловодского, тем более что он далеко идет, – просчитал Жора мою логику. Непрост, непрост оказался мелкий засранец. Я его где-то даже зауважал. Ну а дальше – легко. Кавказские проводники – это вообще без проблем, я сам сунул пятьсот рублей, чтоб до следующей станции в тамбуре постоять, и тут же сел.
Значит, ясно, что Жора просто комедию передо мной ломал, чтобы потом перед Боссом (когда мы вместе к нему вернемся) все правдоподобно выглядело. Нет, стоп! Если он заинтересован в том, чтобы Альбина осталась жива, то…
Так– так-так. Замысловатая у нас получается загогулина. Я размышлял, уставившись себе в ноги, а теперь поднял голову и понял, что Маша все это время за мной наблюдала.
– У тебя глаза бегают, когда ты думаешь, – сказала она, поймав мой недвусмысленный взгляд и немного смутившись.
– Это не глаза, это мысли, – сказал я. – Иди ко мне.
– Тебе нельзя, – не слишком-то сопротивляясь, сказала Маша.
– Еще как можно.
…Потом, когда она застегивала кофточку и поправляла волосы, я равнодушно и в общем-то машинально, повинуясь скорее рефлексу, нежели обдуманной тактике, спросил:
– И где наша дача находится?
– Тут. – Себе она сделала кофе и, отхлебывая, внимательно меня разглядывала, словно первый раз.
– В смысле географии.
– В Новоникольском.
– Это деревня так называется?
– Ага.
У меня слегка засосало под ложечкой. Да нет, вру, чего там слегка, мне словно дали под дых.
– А район как называется? Подожди… Это не возле Красногорска? Не на северо-запад от него? Лучше скажи сразу, что это не так.
– Точно. Ты здорово ориентируешься на местности.
Я молча взялся за голову. Что тут еще можно было сделать?
– Что случилось?! – испугалась Маша.
– Да, в общем, ничего особенного. В общем, все нормально. Просто везучие мы с тобой очень. В десяти километрах отсюда мой дом находится. Тот самый, где я тебя прятал. Вот так совпаденьице.
– Действительно забавно!
– Ничего забавного. Они же тебя, то есть нас, не на вокзале вычислили, а наверняка вели уже перед тем какое-то время. А это значит, что, скорей всего, знают, где моя берлога. Будут искать там в первую очередь, спрашивать у местных в округе. То есть они здесь рядом будут искать, понимаешь?
– Понимаю, – прошептала она.
– На чем мы сюда приехали?
– На твоем «лендровере».
– Плохо. Его-то они и станут искать прежде всего. Где машина? В гараже?
– Да ты что. Какой же гараж у профессора-филолога?
– Откуда мне знать, что есть у твоего профессора. Так что же, она прямо возле дома стоит?!
– Ну да. Ой… Я не подумала, прости.
Я только почесал репу.
– Да ладно уж. Давай выбираться отсюда. Дай мне телефон. Нет, подожди. Рядом есть дома?
– Конечно.
– Кто в них живет?
– Я не знаю точно, видела только мельком. Тоже москвичи какие-то купили.
– Ты можешь узнать, они сейчас дома или нет?
– Наверно… А что ты хочешь сделать?
– Ты можешь узнать или нет?
– Сперва скажи, зачем тебе.
– О господи, да чтобы выжить всего-навсего! Не бойся, я не собираюсь с ними ничего делать.
– Ну ладно, я попробую… Но я не знаю их телефонов, наверно, придется сходить…
– Придется, придется, – я уже подталкивал ее к выходу.
В тридцати метрах от нашего дома – снаружи ничем не примечательной, большой, но покосившейся избы – стоял вполне себе цивильный белокаменный особнячок. Во дворе за высоким забором я увидел «Ауди А-6», очень неслабо. В самом доме явно кто-то был.
Но это было слева от нас. Справа – еще один, почти такой же, ну прямо нью-йоркские башни-близнецы, ухмыльнулся я про себя, Центр международной торговли, блин. Кому-то из вас, ребята, крупно не повезет.
На улице не было никого. Очень мило с вашей стороны. Я подтолкнул Машу к дому с «ауди», на него я возлагал наибольшие надежды, а сам пошел, даже побежал к другому. У нее инструкция была простая – любым способом войти внутрь и узнать, кто там живет; нельзя сказать, чтобы она двигалась с энтузиазмом, но по крайней мере не отказалась. Я тем временем кое-как справился с калиткой и вошел во двор. Свет в окнах не горел. Я лихорадочно соображал, годится это для убежища на ближайшее время или нет. Обследовал дом вблизи – никаких признаков живых людей. Машины во дворе нет. Собака не гавкает. Гараж в доме имелся, но определить, есть ли что за наглухо опущенной металлической заслонкой, было нереально. Я бросил камешек в окно. Реакции не последовало. Я подождал, потом постучал в дверь, тут был звонок, но я его игнорировал. Подождал. По-прежнему никого и ничего. Нормальное место для убежища. Конечно, никто не знает, когда вернутся хозяева, но уж, наверно, не на ночь глядя, тем более что сегодня воскресенье. А внутри наверняка сигнализация.
Ознакомительная версия.
