- Я сам себя прикрою, - ответил Краб, - и Татьяну прикрою, мне помощь милиции и воров не нужна. Знаю я этих криминальных боссов и милицейских «шишек» - им только раз заплати и потом пока всего не выдоят – не остановятся, проходили. У них вход копейка, а выход рубль, встречался я и с теми и с другими на зоне, знаю…
Одиннадцать лет назад, еще в первую чеченскую кампанию, Краб в составе роты морпехов, которой командовал, был откомандирован на эту войну. А там случилось так, что сухопутный полковник, которому подчинялась рота морской пехоты, которой командовал Краб, отправил его ребят на верную смерть в ловушку из которой немногие выбрались. Что это было – глупость полковника или банальное предательство за пару тысяч долларов Краб не узнал, он в этом бою потерял больше половины своей роты, морпехов, которых боевики боялись, хуже смерти и которых полковник отправил их на верную смерть. Да и Краб сам едва чудом уцелел. Поэтому он не сдержался, надавал тому полковнику по морде, отправил его в реанимацию и за это, само собой, был посажен за решетку, где и отсидел от звонка до звонка восемь лет. Высокие покровители нашлись у полковника.
И хотя Краб морально был прав, но у нас в стране разве не часто морально правые сидят, а подонки жируют? Правдолюбцы на чеченской войне горели, как свечи. Краб как был раз из таких правдолюбцев, а полковник оказался со связями наверху. Краба засадили так далеко и надолго и в тюрьме пытались убрать. Но потом полковника этого убили или посадили, в общем пропал. И Краба в зоне оставили в покое.
- Всё из-за этого придурка Алмаза, - в сердцах сказал Захожин, - он долгов наделал, а теперь вот всех зацепил, всем досталось.
Шум наверху утих, люстра качаться перестала, Татьяна стала собирать вещи, которые нужны будет отсидеться в пансионате и чтобы потом сразу лететь в Турцию. Татьяна знала – отец упрям, если что задумал, то ни в жизни не отступится. Она знала, что может на него положиться, он мужчина, пусть и находит выход из ситуации.
Владик тем временем подошел к Крабу. Он послушал о чем говорили Краб и Захожин, внимательно впитал информацию, понял, что дела действительно обстоят серьезнее чем он сначала подумал, что радужные перспективы его столичной жизни грозят оборваться, если он останется рядом с родственниками и сделал разумный вывод, что ему надо свалить по тихому, не потеряв при этом лица.
- Мне это… - сказал он, подойдя к Крабу. – Надо на работу ехать…
- Давно пора, - ответил ему Краб, который укладывал свою сумку, - езжай на свою работу и сюда больше пока не суйся, а-то башку оторвут, ты слышал. Езжай в Балашиху или сними другую квартиру, работай в своем клубе, а о нас на время позабудь.
- Я могу вам помочь, если надо… - предложил Владик настолько неуверенно, что даже если бы его помощь была бы и нужна, вряд ли можно было на неё согласиться.
- Ты поможешь нам очень сильно, если сделаешь так как я тебе посоветовал, - ответил ему Краб, - уберешься отсюда и поскорее.
- Ага, - кивнул Владик, накинул свой ярко-красный пуховик, надел ботинки и испарился со скоростью фокусника, исчезающего с арены цирка.
- Сделаем так, - сказал Краб, когда Владик ушел, - сейчас мы все поедем в подмосковный пансионат, там вы останетесь, а я вернусь в Москву, мне надо закончить с делом Спичкина, я обещал ему помочь найти настоящего убийцу и я его найду. Если Матвея забрала милиция, значит, он сейчас сидит в СИЗО, подождет немного, я его вытащу.
- Да погоди ты со Спичкиным, - вмешался Захожин, - надо с Насосовым что-то решать, он теперь точно захочет Татьяну на счетчик поставить, а тебя убить, он не остановится, он прет, как танк. И меня теперь он зацепит – и зачем я с ним связался по глупости? Я прошу тебя – давай моих знакомых попытаемся задействовать, попробуем решить ситуацию с их помощью.
- Или в милицию обратимся, - подсказала Татьяна, - скажем, что нас напали, в милиции помогут…
Захожин покачал головой:
- В милиции они не помогут. Такие как Насосов в милиции имеют своих людей, которые им продают информацию и даже на них работают. Ты что не замечала никогда в уголовной хронике, что у нас если банду какую берут, то в девяноста случаях из ста главарей взять не якобы могут – те всегда успевают смыться за границу. А просто главари своих пешек сдают, а сами с милицией делятся и уходят.
- Я уголовную хронику не смотрю, - ответила Татьяна.
- Напрасно не смотришь, иногда полезно, - ответил Захожин, - у нас от тюрьмы, да от сумы не зарекайся.
- У меня свое предложение, - сказал Краб, - вы сидите в пансионате, я сам добираюсь до Насосова и с ним толкую. Не поймет моих слов, придется говорить с ним по-другому.
- Нет, я не пойму, Краб, ну кем ты себя считаешь, суперменом? – всплеснул руками Захожин. – Ты один хочешь снова ввязаться в драку? Тебя убьют, а потом и до нас доберутся! Насосов догадается, что это я тебя на него вывел и мне не жить – он меня прикончит, а у меня семья, дети! Ой, дурак я, дурак, десять тысяч пожалел, которые Алмазу занял, а теперь на миллион попал!
- А где твоя жена и дети сейчас? – спросил Краб.
- В такое время весь шоу-бизнес где? – в ответ спросил Захожин. – После Нового года все кто где на отдыхе. Мои в Таиланде! Тут зима, а там всё-таки лето, я их отправил загорать.
- Это хорошо, что они в Таиланде, - сказал Краб, - до Таиланда всё-таки не так просто добраться. А пока твоя семья отдыхает, мы назревшие проблемы попытаемся решить…
***
Матвею Спичкину заклеили скотчем рот, надели на голову плотный и узкий черный тканевый мешок, руки за спиной связали веревкой, грубо схватили и потащили куда-то, несмотря на его невнятные мольбы о пощаде. Его затолкали в багажник машины и захлопнули крышку у него над головой. Стало тихо, страшно и холодно, как будто Матвея похоронили заживо. Он лежал в тесном багажнике скрючившись, словно эмбрион в утробе матери и думал о том, что вот в такой же позе когда-то он готовился появиться на свет и теперь в такой же позе готовиться покинуть его. То есть он-то не готовился умирать, он совсем не хотел покидать этот свет, где у него осталось еще столько невыполненных дел, Спичкин с удовольствием променял бы сейчас багажник своего катафалка на тесную и душную камеру в следственном изоляторе. Пусть даже в тюрьме страшные зеки с наколками на груди, пусть они могут над ним поглумиться, но по крайней мере, убивать его они не станут – только поиздеваются и всё. Зачем зекам его убивать? Кто им тогда носки и трусы стирать будет?
Да и что он такого сделал этому магнату, которому наставила рогов его собственная жена? Ничего такого ему Матвей не сделал! Подумаешь, узнал, что у него маленький пипин, так что теперь за это человека лишать жизни? Матвей с удовольствием подарил бы магнату свой пипин, поменялся с ним, но это невозможно было сделать! Матвей всеми фибрами своей тонкой души ненавидел незнакомого ему Владика, который цинично соблазнил жену ревнивого магната, а теперь ему, Спичкину, приходится расхлебывать за него всю эту беду.
Машина тронулась с места, стала сдавать назад и Матвей подумал о том, что теперь то уж точно его квартира достанется его брату Касперу. И машина его достанется брату. И все его вещи тоже. А он сам не узнает кто убил его жену Элю. Хотя нет, если загробная жизнь существует, то они с Элей очевидно вскоре встретятся и тогда уже он ей всё выскажет насчет её измены и всё узнает о том с кем она ему изменяла.
Сначала перспектива все узнать вызвала у Спичкина восторг, но потом он подумал, что в принципе, он мог бы узнать и не умирая кто убил его Элю, ведь они с Крабом вышли уже на след какой-то Кики, которая звонила его жене в тот страшный вечер, да еще и Катрин, которой звонила Эля. Можно было бы и не умирая узнать кто убил жену, а теперь убийца останется безнаказанным, ведь наверняка с исчезновением Матвея дело закроют. И еще вдруг загробной жизни не существует, вдруг всё это сказки – тогда что потом – темнота, мрак непроглядный, все будут жить, веселиться, появятся новые ди-джеи, а про Матвея Спичкина публика позабудет как только лицо его исчезнет с телеэкранов, а голос из радиоэфира.
Машина, которая везла в багажнике Матвея ехала мягко, почти бесшумно, судя по всему иномарка какая-то. Ехали по хорошей дороге, на грунтовку пока что не похоже было.
«Ехать наверняка недалеко, - думал Матвей, - дом у магната за городом, вывезут в сторону области в какой-нибудь лесок, а там пулю в затылок и прощай!».
Никак не верилось Матвею, что с ним такое может случиться. Вот с другими, которых показывают в уголовной хронике, может, а с ним – ну, никак не верилось. Машина тем временем всё ехала, в багажнике стало еще холодней и Матвея колотило то ли от холода, то ли от жуткого страха. Но всё равно он продолжал мыслить и ему странным показалось, что автомобиль часто останавливается, стоит и едет толчками, словно в пробке. Если бы его повезли в Подмосковье, то вряд ли бы они попадали в такие пробки. Матвей прислушался, услышал шум большого города и понял – его везут в Москву. И тогда в его сердце забрезжила робкая надежда на спасение. А может быть, его не будут убивать, его выкинут где-нибудь в Москве на помойке и уедут. Такая мысль добавила ему оптимизма, даже дрожь в теле прошла.
