Малик задумчиво кивнул:
– Не знаю, Джо, чем я смогу вам помочь.
Я отхлебнул пива.
– Я тоже не знаю, просто на всякий случай стараюсь использовать все возможности, никогда ведь не знаешь, где найдешь помощь. Прежде всего мне хотелось бы получить как можно более полную информацию о Хольцах и Ниле Вэймене, потому что пока я располагаю только отрывочными сведениями.
– Сначала давайте закажем еду. – Он взял меню и протянул его мне. – Особенно рекомендую салтимбока.
– А что это такое?
– Эскалопы из телятины и пармской ветчины под винным соусом «Марсала», которые подают со свежими овощами и тушеным картофелем. Белиссимо!
– Вы рекламируете блюдо, словно хозяин этого ресторана. – Я просмотрел меню, но больше мне не бросилось в глаза ничего интересного. – Идет, закажу эскалопы. В честь моей бывшей жены.
– Они ей нравились, да?
Я злорадно усмехнулся:
– Нет, она была вегетарианкой.
– Вижу, вы расстались с ней не очень дружелюбно, – засмеялся он.
– А разве бывает по-другому?
– Очень даже бывает. Но кто я такой, чтобы судить? – Он подозвал официанта и сделал заказ. – Ну так вот, – сказал он после ухода официанта, – что касается Хольцев. Я вхожу в группу, которая занимается изучением их деятельности уже на протяжении почти полутора лет, и должен заметить, к ним очень трудно подобраться. Это все равно что пытаться лбом прошибить бетонную стену.
– А почему?
– По разным причинам. Прежде всего они занимаются здесь разными делишками уже около тридцати лет, поэтому хорошо укоренились. Все держится на старике Стефане. Он начинал как мелкий воришка и боксер-любитель, потом принялся за выбивание денег, а затем решил основать свое дело. Что отличало молодого Стефана от тысяч других преступников, так это его острый и изворотливый ум. Он был и остается очень хорошим бизнесменом. Жаль, конечно, что он тратит свои способности на организацию преступлений, но благодаря им зарабатывает в десять раз больше, чем если бы действовал легально, а с годами очень расширил сферу деятельности. Стефан занимается игорным бизнесом, мошенничеством и иногда даже вооруженными ограблениями, хотя сам, разумеется, в них не участвует. Он только все организовывает, стараясь окружить себя очень надежными людьми. Поэтому его организация по преимуществу семейная. Вначале ему очень помогали два его брата, а когда они состарились, их место заняли его сыновья. Возможно, они никогда не стали бы настолько влиятельными, если бы не подключились к поставке и сбыту наркотиков.
Я позволил себе криво усмехнуться:
– Все та же старая история.
– Верно. На наркотиках каждый может здорово нажиться, но у такой организации, как Хольцы, с ее развитой инфраструктурой и отличными связями в преступном мире, возможности просто безграничные. И они ими пользуются. Говорят, сам Хольц не употребляет наркотики. И запрещает это членам своей семьи, хотя они, конечно, балуются ими. Киан уже давно занимается наркобизнесом. Опиум, амфетамины, кокаин и даже героин. За эти годы они установили связь с многими другими криминальными организациями в нашей стране и за границей и теперь являются в Англии крупнейшими поставщиками наркоты. Кроме того, в самый разгар летнего сезона они отправляют товар, в основном экстази и кокаин, на Ибицу, это на Балеарских островах. Поэтому когда подросток из небогатой семьи покупает таблетку или порошок, можно смело предположить, что часть прибыли от продажи этого возвращается прямо к Хольцам, и речь идет не о скромных суммах. С мая по октябрь на Ибице каждый день тысячи людей тратят на наркотики до миллиона фунтов! А это только часть их подпольной деятельности. Хольцы выделяется своей изворотливостью и надежными контактами в преступном мире. В настоящее время они получают кокаин непосредственно из колумбийского города Кали, без всяких посредников. И мы считаем, что они организовали крупный трафик через Боснию в Западную Европу, ввозят сюда из Пакистана и Афганистана не только героин, но и нелегальных иммигрантов, особенно сейчас, когда из дела вышла банда Мехмета Иллана и Раймонда Кина. Они ввозят даже антиквариат. Словом, берутся за все, что угодно. Если дело приносит прибыль, значит, здесь не обходится без Хольцев. И представить нереально, какие деньги к ним стекаются. Мы не можем назвать определенные суммы: слишком много у них подставных компаний и операций по отмыванию денег, ведь Хольц содержит целую армию бухгалтеров, но полагаем, что их организация ворочает по меньшей мере сорока миллионами фунтов стерлингов в год.
Я только присвистнул.
– Неудивительно, почему к ним так трудно подобраться.
– Вот именно. За такие деньги они нанимают себе надежных помощников. И, как я сказал, они настолько вросли корнями в преступный мир, что работающие с ними главные воротилы находятся в отличных отношениях и не станут вредить друг другу, тем более это им невыгодно. Один сотрудник из СО10 почти внедрился в их организацию, но они сразу его унюхали, узнали его адрес и отправили пару амбалов к его жене и ребенку.
– Боже ты мой! – Я тут же подумал, как бы отреагировал Десятью годами раньше, если подобное случилось бы со мной.
– Они не стали их бить, а только дали ему понять, что могли бы сделать, если бы захотели. Он перепугался и тут же уволился из полиции. А ближе его к ним никто не смог подобраться. Принимая все это во внимание, можно сказать, что мы с другими подразделениями «Мет» кое-чего добились, и в результате Томас, старший сын Стефана, в настоящее время отбывает девятилетний срок за хранение двух килограммов кокаина и двадцати четырех винтовок «М-16». – Я вопросительно посмотрел на него. – Да, разумеется, они торгуют также и оружием, хотя мы узнали об этом только тогда, и, естественно, молодой Томми все отрицал и заявил, что найденные у него наркотики и оружие подброшены полицией. – Он криво усмехнулся, демонстрируя типичное отношение полицейского к этой банальной и неизобретательной лжи.
– А как насчет связей с полицией? – спросил я, имея в виду этого негодяя Берли. – У них она есть?
– Мы никого не раскрыли, но мы же с вами знаем о существовании коррумпированных полицейских. – Он покосился на меня, словно ожидая, что я вспомню про его бывшего босса, но я промолчал. – Имеются кое-какие данные, позволяющие предполагать, будто на содержании у Хольцев находятся несколько полицейских, – продолжал он, – и хотя поверить в это легко, доказать – трудно.
– Вы сказали, к ним трудно проникнуть по двум причинам. Одна – это способ их организации. А вторая?
Малик серьезно посмотрел на меня.
– Вторая – их крайняя жестокость. Если ты стал им поперек дороги, считай, тебе долго нежить. Разумеется, каждая криминальная группировка склонна к жестокости. Я понимаю, что в таком денежном бизнесе не обойтись без борьбы, особенно при столь острой конкуренции, но Хольцы заходят уж слишком далеко. Для них убийство – просто еще один способ защитить свои доходы. Если ты встал у них на пути, церемониться с тобой не станут. Раз – и тебя нет, вот так. По нашим прикидкам, только с восемьдесят пятого года они уничтожили приблизительно тридцать пять человек. Невероятно, когда подумаешь, что большинство людей даже не слышали о них. Но мы нашли лишь четырнадцать убитых, которые действительно могли быть связаны с членами или пособниками клана Хольцев. И в этих четырнадцати случаях нам не удалось привлечь к ответственности ни одного человека. Люди не желают выступать против Хольцев, они слишком боятся последствий, зато за молчание им могут выплатить довольно крупное вознаграждение.
– По вашим словам, кажется просто невозможным привлечь кого-то из них к суду.
– Ну, когда-нибудь мы этого обязательно добьемся, – уверенно заявил Малик, и мне стало жаль, что в полиции не много людей, похожих на него. – Мы достанем их хоть из-под земли, если понадобится, но, скажу честно, это будет нелегко. За полтора года, которые я работаю в своем подразделении, нам удалось добиться лишь нескольких осуждений за незначительные преступления, да и то это были мелкие пешки, но времена меняются. Правительство всерьез обеспокоено криминальными группировками, едва ли не правящими в стране, поэтому оно выделило крупные ресурсы на борьбу против них. И не мы одни этим занимаемся. Их деятельность расследует и МИ-5. А еще Национальный отдел по борьбе с преступностью, таможня и управление акцизов, что не может не волновать преступников. То есть их прижимают, но сказать, будто они сдались, к сожалению, не могу.
Принесли заказанные блюда, и я не разочаровался в выборе Малика. Я с аппетитом ел, изредка поглядывал на Малика, и, должен признаться, мне нравилось, как он держится. Со мной сидел человек, чей непосредственный начальник и наставник был разоблачен как хладнокровный и жестокий убийца, что повлекло за собой пристальное внимание прессы к самому Малику и слухи о его причастности к преступлениям босса. Я по собственному опыту знал, каково это, когда на тебя ополчится пресса, но дело Дэнниса Милна было куда серьезнее, чем наша история с покрывательством коллег, и все-таки по Малику нельзя было сказать, будто все это сильно на нем отразилось. Даже напротив, по рассказам моих сослуживцев, его знавших, до скандала он был довольно тихим и скромным парнем, совершенно не похожим на уверенного копа, сидевшего сейчас передо мной.
