Мария Спасская - Кукла крымского мага

Ознакомительная версия.

— Она будет жить!

И, не сдержавшись, закрыл ладонями лицо.

Утомленная посещением салона, я заехала в «Моцарт-плаза» и пообедала лобстерами и салатом из авокадо, выпила бокал вина. Теперь я стала делать то, чего никогда не позволяла себе, будучи Женей Колесниковой, — я садилась за руль подшофе. Меня ни разу не останавливали на дороге, но я была совершенно уверена, что даже если такое случится, я откуплюсь отцовскими деньгами, которых он для меня не жалел, позволяя тратить, не считая. Вот и теперь, решив, что мне необходим новый парфюм, я отправилась в салон Кристиан Диор и накупила там кучу ненужной косметики. Затем переоделась в приобретенное в соседнем бутике платье, новые туфли, подобрала подходящую к наряду сумочку и только после этого, опаздывая, но не особенно торопясь, отправилась в книжный магазин на встречу с читателями.

На первом этаже «Петровского» уже собралась изрядная толпа поклонников творчества Грефов. На расставленных в зале стульях сидели счастливцы, которые пришли первыми и сумели захватить сидячие места, за ними переминались с ноги на ногу и тянули шеи те, кому ничего не оставалось, как смотреть на меня стоя. Я уселась на приготовленное кресло и стала бойко отвечать на вопросы читателей. Натасканная папой, я теперь редко лезла за словом в карман.

— Элла, это правда, что вы жили в гареме? — срывающимся от волнения голосом спросила нервная девушка в очках.

— Дорогая моя, вам хочется побывать на моем месте? Могу устроить, — дерзко откликнулась я. — Только не думаю, что вам понравится. Там процветают неуставные отношения между женами эмира.

— В каком смысле? — пролепетала читательница.

Я многозначительно подняла брови и округлила глаза.

— Во всех.

Девушка залилась ярким румянцем, дернулась и, придерживая очки, стала пробираться к выходу. Публика возбужденно загудела, и молодой человек с галерки выкрикнул:

— Вы тоже подвергались дедовщине?

— А как же без этого? — кокетливо улыбнулась я. — Я расчесывала старшей жене волосы на ночь. Они у нее ужасно лезли и были невероятно длинными, и мне удалось сплести из волос своей обидчицы крепкую веревку и спуститься из окна левой башни, той, что выходит прямо на море. Некоторое время я плыла, превозмогая ветер и волны, а потом меня подобрали сомалийские пираты. Милейшие люди! В обмен на пару подаренных эмиром колец довезли меня практически до Одессы.

— Вас не укачивало?

— Я к морю привычная, с самого рождения разгуливаю по палубам, как по дорожкам сада.

— Правда, что вы появились на свет в море?

— В некотором роде да. Мы с братом родились на рыболовецком траулере. Наш отец был капитаном из Калининграда и спас мать во время бури, в которую она попала, сбежав с собственной свадьбы в норвежской деревне, откуда была родом. Отец много путешествовал и повсюду возил семью с собой, так что мы побывали в Египте, на Кубе, в Калахари, в Гренландии и много где еще. Всего и не упомнишь.

— А где вы учились?

— Я получила образование в Сорбонне.

— Это правда, что у вас был роман с покойным Максимом Мерцаловым?

— Возможно, а что вас удивляет?

— Поэтому вы только ему давали интервью?

— Давайте сменим тему, мне тяжело об этом говорить.

— Я прочел в Интернете, что и у Эдуарда был роман с Мерцаловым. Это правда?

— Спросите у Эда сами. Как там в Библии? Я не пастух брату моему?

Пока я отвечала на вопросы, ко мне по одному начали подходить самые нетерпеливые читатели и подпихивать книги, требуя автограф. Не переставая говорить, я подписывала титульные листы «своих» детективов, и из первого ряда на шустрых товарищей тут же обрушились справедливые упреки в некорректном поведении. Не обращая внимания на замечания, к столу подходили все новые и новые хитрецы. Устав скандалить, первые ряды проворно образовали очередь, в которую влились и остальные желающие получить автограф, тем самым положив конец моему общению с читателями в режиме вопросов и ответов. Не разгибаясь, я строчила пожелания на раскрытых форзацах книг, только и успевая спросить имя того, кому подписываю очередной роман. Рука отваливалась, спина ныла, и, чтобы перевести дух, я распрямилась, подняла глаза и увидела ее. Эти рыжие волосы и зеленые глаза я узнала бы из тысячи. Я видела их в квартире отца в самую первую ночь, проведенную в Питере, когда, услышав шаги в коридоре, вышла посмотреть, кто там ходит. Ходила как раз эта самая женщина, таинственным образом исчезнувшая с кухни. В тот раз я приняла ее за призрак, теперь же ясно видела, что это живой человек из крови и плоти. По мере продвижения толпы женщина медленно приближалась, и я, подписывая книги, больше всего боялась, что она уйдет, так и не дождавшись своей очереди. Наконец, рыжеволосая поравнялась со столом и положила передо мной последнюю книгу Грефов «Заповеди кричащей луны».

— Как вас зовут? — осведомилась я, на ощупь раскрывая первую страницу и не отрывая пристального взгляда от ее бледного лица.

— Татьяна, — чуть слышно откликнулась она.

Татьяна? Жену Викентия тоже зовут Татьяна!

Я опустила глаза и увидела, что место, где я собиралась оставить автограф, уже занято. Озадаченно прочитала надпись, сделанную карандашом: «Мне очень нужно с вами поговорить. Жду в кафе напротив», черкнула «обязательно приду» и отдала ей книгу. Вне всяких сомнений, это она! Сбежавшая жена Сирина! Взглядом проследив, как рыжая гривка мелькает в толпе, двигаясь к выходу из зала, я принялась подписывать быстро и кратко, не спрашивая имен и не обращая внимания на недовольный ропот обделенных. Покончив с автографами, поднялась с кресла и, отмахиваясь от докучливых поклонников, устремилась к выходу. Усевшись в авто, я для отвода глаз объехала вокруг магазина и, запарковав машину на стоянке соседнего гастронома, быстрым шагом пошла к кафе. Татьяна сидела за дальним столиком и задумчиво курила над чашкой кофе. Я опустилась на стул напротив и, подозвав официантку, заказала себе капучино.

— Здесь подают очень вкусные тирамису, — улыбнулась женщина, но в глазах у нее таилась глубокая печаль.

Меня так и подмывало спросить, куда она делась из квартиры отца, но, понимая, что Элла Греф не может об этом знать, я подавила в зародыше снедавшее меня любопытство и приветливо осведомилась:

— Что вы хотели мне рассказать?

— Элла, я догадывалась, что вы близки с Максиком, и давно хотела к вам обратиться за помощью. Но, пока я раздумывала, Мерцалова не стало. Теперь только вы можете мне помочь.

— Сделаю все, что смогу, — подбодрила я Татьяну улыбкой.

Она затушила окурок в пепельнице и задумчиво посмотрела на меня.

— Чтобы было понятно, я начну с самого начала. Вы располагаете временем?

— Не беспокойтесь, Таня, я никуда не тороплюсь.

Моя собеседница закурила новую сигарету и, низко опустив голову, стала рассказывать.

— Я вышла замуж за хирурга Сирина, спасшего меня от прогрессировавшей болезни. Вышла не по любви, а из чувства благодарности. Викентий только недавно вернулся из горячей точки и был диковат и груб. Все тело его было в ужасных шрамах и следах от пуль, а в глазах иногда проскакивало такое, что становилось страшно находиться рядом. Но он меня любил, это несомненно. Викентий сказал, что я вернула его к жизни, и привел в коммунальную квартиру, где прошло его детство. Там было жутковато, но я быстро привыкла. Викентий много работал, и я почти его не видела. Родила сына, Алешу. Муж обожал мальчика, но все равно дома бывал крайне редко. Зато с соседом Максимом Мерцаловым я проводила очень много времени. И случилось то, чего не могло не произойти. Мы с Максиком завели роман. Муж ни о чем не догадывался, он продолжал дружить с Мерцаловым и любить нас с сынишкой. Но нам с любимым хотелось вырваться на волю, быть вместе все время, а не только ласкать друг друга урывками. И Максик придумал план. Я с Алешей еду к морю первая, а через несколько дней к нам присоединяется Максик. Мы селимся в одном доме и живем, как настоящая семья. Наша затея удалась. Муж ничего не заподозрил, с чистой душой отпустив меня на море, и мне казалось, что на Земле нет женщины счастливее, чем я. Однажды утром мы пришли на пляж, расположились у самой воды, и я вдруг заметила, что забыла панамку для Леши. Макс вызвался присмотреть за малышом, а я побежала в дом. Когда вернулась, увидела, что Максик спит, накрывшись газетой, а Лешеньки нигде нет. Я металась по берегу, звала сыночка, а проснувшийся Макс меня успокаивал, говорил, что никуда он не денется, найдется. А потом мне сказали, что на дальнем пляже в воде нашли захлебнувшегося мальчика и увезли в больницу. Я кинулась в больницу — Мерцалов отказался со мной ехать, опасаясь огласки наших отношений. В отделении я узнала, что мой сыночек умер, и попросила людей позвонить Викентию. Сирин прилетел буквально через пару часов и увез Лешеньку. С тех пор я не знаю, где тело моего мальчика.

Ознакомительная версия.