Эта пара появилась в сирийской общине — двое способных упорных людей, отдавших службе в полиции много лет, умеющих думать и рассуждать, как настоящие следователи. Они знали все, что должны спрашивать, и предполагали содержание большинства ответов.
Едва только приступив к расследованию убийства Мортадо Абрахама, они вернулись за своим оружием. «Пожалуй, оно может нам пригодиться», — сказали они Джеральду О'Брайену.
О'Брайен признался нам, что дела сразу же стали принимать угрожающий оборот. Следователи встретили столь упрямое и злобное сопротивление, что сразу же поняли: хотя они и действуют от имени официальных властей, расследование этого убийства — не дело для невооруженного человека.
Обдумывая ситуацию, я пришел к выводу, что для нас лучше всего было обойтись без всякой помощи официальных властей и попытаться подойти с другой стороны, тщательно изучив само дело.
Джеральд О'Брайен лично руководил расследованием, и через краткое время он пришел к выводу, что обвинение Луиса Гросса в самом деле очень плохо пахнет.
Одного из тех, кто, как предполагалось, знает подлинные факты по этому делу, мы подвергли проверке на детекторе лжи.
Как нам потом позже рассказывал Джеральд О'Брайен, самописцы работали с такой скоростью и таким размахом, что машина едва не вылетела в окно. Свидетель решил, что никаким больше испытаниям подвергаться не будет.
Встретившись с нами, О'Брайен ознакомился с собранными нами данными и пришел к убеждению, что Луис Гросс невиновен.
После этого О'Брайен сделал то, что не имеет прецедентов в анналах прокуратуры. Он самолично отправился в окружной суд графства Уэйн, где в качестве прокурора выложил перед судьей Томасом Ф. Маэром все собранные данные и выдвинул требование, чтобы Луису Гроссу был гарантирован новый суд. Он сообщил нам о своих действиях в письме к издателю «Аргоси», в котором писал:
«Дорогой сэр,
в окружном суде графства Уэйн я выдвинул перед досточтимым Томасом Ф. Маэром требование нового суда над Луисом Гроссом.
Как глава прокуратуры графства Уэйн я убежден, что в мои обязанности входит способствовать оправданию невиновных, так же, как осуждению виновных. Мой запрос был выслушан, и, вполне возможно, вы сможете оповестить о нем в очередном выпуске «Аргоси».
Я хотел бы поблагодарить журнал «Аргоси», мистера Эрла Стенли Гарднера и всех сотрудников журнала за ту прекрасную работу, которую они провели по делу Гросса.
Я глубоко убежден, что окружной суд удовлетворит мой запрос, с которым я туда обратился.
Всегда ваш
Джеральд О'Брайен,
прокурор».
Требование нового суда стало предметом обсуждения. Джеральд О'Брайен громогласно объявил о принципах деятельности возглавляемой им прокуратуры. Он хочет, чтобы были осуждены только подлинно виновные. После расследования, проведенного силами его сотрудников и членами Суда Последней Надежды, с которым он знаком, прокурор твердо убежден, что Луис Гросс был осужден неправильно. Поэтому он просит суд удовлетворить его требование об организации нового суда по этому делу. Если суд согласится с его доводами и обеспечит проведение нового суда, он собирается прекратить дело против Луиса Гросса, потому что уверен, что под суд пошел не настоящий виновник и Луис Гросс невиновен.
Внимательно слушая прокурора, судья Маэр кивал головой. Разрешение было дано. Заявление прокурора было принято, и Джеральд О'Брайен тут же обратился с заявлением о прекращении дела Луиса Гросса, которое также было удовлетворено.
Луис Гросс вышел из тюрьмы свободным человеком. Не было необходимости ни в каком помиловании. В глазах закона он считался несудимым по этому делу. Он отсидел шестнадцать лет в тюрьме, но ныне обвинение против него было отменено.
Конечно, в то время многого мы еще не могли опубликовать. В досье О'Брайена скапливалась информация, которая не только указывала на настоящего убийцу, но и представляла собой подбор довольно грязных фактов, в результате которых Луису Гроссу выпала доля играть роль «падшей личности», подставной фигуры. Мы уже знали, каким образом исчезли документы, и были намеки, что в результате этого дела часть акций некоторых корпораций поменяла владельцев.
Невозможно завершить повествование, не упомянув об отношении Джеральда О'Брайена к закону.
Одно из последствий нашей работы, серьезно обеспокоившее нас, заключалось в том, что мы могли начать раскачивать маятник в другую сторону. Поскольку мы рассказали о целой серии расследованных нами дел, по которым в тюрьму за убийство был отправлен невиновный человек, могла возникнуть ситуация, в которой граждане, избранные в состав жюри присяжных, требовали бы от прокуратуры чуть ли не математически безукоризненных расследований.
Практически это было невозможно сделать.
С другой стороны, ввиду того, что порой некоторые прокуроры не очень утруждали себя сбором доказательств, что продолжалась закулисная активность отдельных представителей прокуратуры, широкая публика могла начать с подозрением относиться вообще ко всей нашей системе обеспечения законности. В результате работа прокуратуры по всей стране была бы серьезно затруднена.
Но если бы как можно больше прокуроров были бы заинтересованы главным образом в соблюдении справедливости, а не в политической карьере, если бы подавляющее большинство из них относилось к делу, как Джеральд О'Брайен, это стало бы одним из самых крупных достижений, которое могло восстановить доверие общества в целом к делу обеспечения справедливости, с одной стороны, и безукоризненности прокуратуры — с другой.
Слишком часто граждане страны испытывали ощущение, которое, к сожалению, большей частью было оправдано, что прокурор озабочен главным образом своими «бумажками». Слишком многие из них гордо демонстрировали публике эти бумаги, доказывающие, сколько людей они отправили за решетку.
Это было в корне ошибочным отношением. Прокурор — лицо, избранное обществом. Он выполняет задачу защиты закона, и доверие публики он может вызвать лишь борьбой в защиту справедливости, а не количеством обвинительных приговоров, как блестяще доказал Джеральд О'Брайен.
Он признался, что абсолютно не ожидал, какая на него хлынет волна поддержки и одобрения после его участия в деле Гросса.
О нем рассказывали газеты по всей стране и за границей. Его роль в деле Гросса вызвала массу разговоров и, в частности, такое доверие к действиям О'Брайена, что ему приходилось быть вдвойне осмотрительным. Зная о его отношении, члены жюри начали рассматривать его не столько как прокурора, сколько как судью, беспристрастного арбитра в деле справедливости. Если О'Брайен обвиняет человека и требует для него тюремного заключения, это, без сомнения, означает, что человек в самом деле виновен.
Я бы хотел, чтобы в нашей стране было побольше таких прокуроров, как Джеральд О'Брайен. Думаю, что такие люди куда больше способствовали бы делу соблюдения справедливости, чем любой другой фактор, который только может прийти в голову.
И мне бы хотелось, чтобы у нас было еще хоть несколько таких людей, как рабби Иешуа С. Сперка. Они нужны стране.
Одна из наиболее сложных, запутанных и загадочных проблем, встающих перед расследователями, которые пытаются разобраться в деле об убийстве, заключается в выяснении обстоятельств, т. е. того, что на самом деле произошло.
Взять, например, дело Вэнса Харди.
3 мая 1924 года Луис Ламберт открыл дело по продаже прохладительных напитков в Детройте, штат Мичиган. Стояли времена сухого закона, который отнюдь не пользовался популярностью, особенно в Детройте. Так что, очевидно, имелись основания предполагать, что прохладительные напитки Ламберта были лишь ширмой для бара, где незаконно торгуют спиртным.
То было время расцвета организованной преступности. Десять человек отдела по расследованию убийств детройтской полиции выбивались из сил. Убийства случались не реже одного раза в день. Полиция физически не могла справиться с таким ростом преступности. Убийства совершались чаще, чем их успевали расследовать, да и число остальных преступлений стремительно росло. Это было время, когда соблюдение закона находилось на самой низкой отметке.
В субботу ко времени закрытия предприятий закрывался и банк, и многие из служащих завели привычку забегать к Ламберту поболтать и предъявить к оплате чеки, за которые они получали наличными.
Ламберт обычно нуждался в большой сумме денег под руками, чтобы оплачивать чеки, и каждая суббота отмечалась одной и той же процедурой. Утром он отправлялся в банк, откуда приносил большую сумму наличными.
В такое вот субботнее утро Луиса Ламберта ждала встреча со смертью.
Женщина, заходившая в булочную, увидела, как за угол завернул и остановился «студебеккер» с занавесками на окнах. Из кабины выпрыгнули три человека, которые, рассевшись рядом с машиной, стали чего-то ждать.
