его лицо было серым.
– Если бы тебя там не было, я бы подумала, что мне всё это померещилось.
Я обратила внимание на его бокал с бренди.
– Ты в порядке? Ты уверен, что тебе стоит пить, когда ты на таких сильнодействующих обезболивающих?
– Вопрос в том, стоит ли вообще кому-то из нас пить, если полиция захочет проверить нас на алкоголь. Впрочем, теперь уже слишком поздно. Если выбирать между выпивкой и обезболивающим, то я свой выбор сделал.
Он осушил стакан в два глотка.
– Верно, это ни к чему нас не приведет. Мы сообщили об инциденте, и это всё, что мы могли сделать. Знаете что? Я хочу есть. Нам придется прервать наше празднование, чтобы поговорить с полицией, но полностью отказываться от наших планов мы не должны. Мика, хочешь забрать покупки из машины? Уже довольно поздно, и если мы хотим поесть до полуночи, лучше бы начать готовить прямо сейчас.
Подавленные и задумчивые, мы направились на кухню. Только тогда я заметила, что рука Ловисы перевязана чистым белым бинтом.
– Ну вот, еще и ты, – вздохнула я. – Что случилось?
Она бросила быстрый взгляд на Симону.
– О, это просто небольшой порез.
Симона одарила меня примирительной улыбкой.
– Всё дело в шампанском, которое ты выставила на улицу. Мы нашли его, когда вернулись, и принесли в дом. И вот проблема – бутылка замерзла и взорвалась. Ловиса порезалась, когда мы убирали осколки. Мне кажется, вы думали, что вернетесь гораздо раньше. Дежавю, да?
Я наблюдала за тем, как Симона нарезает лук, а Ловиса моет пучок кориандра своей незабинтованной рукой.
Хлопнула входная дверь, и к нам присоединился Мика с двумя бумажными пакетами, за ним вошел Кларк с ключами от машины.
– Но я этого не делала, – сказала я. – Я не выставляла шампанское на улицу.
Ловиса пожала плечами.
– Не волнуйся, Гаэль. У тебя был напряженный день, и ты, скорее всего, просто об этом забыла. Никто тебя не винит.
Я уставилась на их спины. Они обе споро трудились, а моя оплошность была уже прощена.
– Нет, я не забыла. Ловиса, Симона, послушайте. Я не выставляла шампанское на улицу. Если бутылка стояла за пределами шале, когда вы вернулись с катания на лыжах, значит, кто-то другой поставил ее туда. Я не пытаюсь уйти от ответственности, но, клянусь вам, последнее, о чем я думала этим утром, – это как охладить шампанское. Я позавтракала, приняла душ, помогла Кларку снять лыжное снаряжение, сменила чертово спущенное колесо и отвезла нас в город. Мне бы никогда не пришло в голову ставить бутылку шампанского в снег на улице.
Между Микой, Симоной и Ловисой происходил безмолвный разговор. В конце концов Мика заговорил.
– Она была не в снегу, а на подоконнике, как и тогда.
Все замерли.
– Подожди! – сказала я. – На подоконнике какого окна?
– Кухонного, – сказала Ловиса.
Скорчив недоверчивую гримасу, я повернулась, чтобы посмотреть на Кларка.
– Что? Ты думаешь, я это сделал? Стою там с вывихнутым плечом, смотрю, как ты меняешь колесо, чтобы отвезти меня к врачу, и первая мысль, которая приходит мне в голову, – охладить шампанское?
– Нет! Это именно то, что я и имею в виду. Когда я закончила менять колесо, то посмотрела на кухонное окно, чтобы позвать тебя.
Я закрыла глаза, оживляя эту сцену у себя в голове.
– Я смотрела прямо на кухонное окно и видела твое лицо. Я подняла большой палец вверх. На подоконнике не было бутылки шампанского; я бы голову дала на отсечение.
Кларк медленно кивнул.
– Ты права.
Когда случались странные вещи – что-то нас пугало, расстраивало или напоминало о чем-то, что мы предпочли бы забыть, – именно Ловиса всегда находила слова утешения. Этим вечером она ничего не сказала. В конце концов, откашлявшись, заговорила Симона.
– Ну, в таком случае понятно, что произошло. Владелец шале, или консьерж, или менеджер пришел сюда, чтобы проверить, всё ли в порядке, и принес нам бутылку шампанского в качестве новогоднего подарка. Позвонил в дверь – никто не ответил. Мы катались на лыжах, а вы двое поехали к врачу. Он предположил, что мы скоро вернемся, и оставил шампанское на подоконнике, чтобы мы его увидели. И то, что подобное произошло двадцать лет назад, – просто неприятное совпадение.
Ее спокойный голос произвел тот же эффект, что и бренди, согревая, успокаивая и проливая яркий утренний свет на мои ночные страхи. Мы все согласились с ее рациональной версией произошедшего и принялись за нарезку, жарку, варку и намазывание. С одной рукой Кларк мало чем мог помочь, поэтому он предложил приготовить нам аперитив – это была идея, которая понравилась всем. Каждый озвучил ему свой заказ, и беседа потеплела, а из-за жары на кухонных окнах образовался конденсат. Я пошла в гостиную, чтобы накрыть обеденный стол, и встретила Мику, входящего в дом с корзиной дров. Он натянуто улыбнулся.
– Ты ведь веришь мне, да? – спросила я. – Я даже не выходила за дверь, пока мы не уехали в город. Симона права. Это было просто неприятное совпадение.
– Я верю тебе. И я уверен, что Симона права. Это просто неприятное совпадение. Которое еще неприятнее оттого, что шампанское оказалось точно такой же марки, как и взорвавшееся в 1999 году.
Вся эта чертова история действует мне на нервы. Надо было бросить это дерьмо еще десять лет назад, если не раньше. Что у нас на самом деле общего? Мы провели вместе три года в конце девяностых, вот и всё. Пора отпустить все это.
Конечно, шале симпатичное. Нормальные места для катания трудно найти, и у нас куча личного пространства. Но с той самой минуты, как я приехал, что-то было не так. Я не занимаюсь всякой этой аурой, шестым чувством, эзотерическими размышлениями о своем подсознании, потому что обычно туда сваливают всю ту чушь, с которой не могут справиться. Но с этим шале что-то было не так. С той самой минуты, как я прибыл, мое нутро подсказывало мне, что надо убираться отсюда как можно скорее.
Всё началось еще до того, как я туда попал. Покупка всех этих индийских ингредиентов навеяла воспоминания, о которых я предпочел бы забыть. Если они собирались каждые два года проводить 31 декабря в трауре, я в этом не участвую. Время двигаться дальше и взаимодействовать друг с другом как взрослые, которым по сорок с лишним лет, а не как скорбящие двадцатилетки. Сколько можно, скука смертная!
Когда я приехал, Гаэль сразу отчитала меня. На Симоне был фартук французской горничной. Ничего не меняется. Они приготовили
