взгляд человека, который уже видел все, что мог предложить ему этот мир, и не нашел того, чего стоило бы ждать. Фамилия Липницкий. Ни единого намека на то, что перед ними, если верить сайтам «Белого солнца» и «Силы Клеопатры», заместитель аватара в Среднем мире, Пятый шаман Алтая, великий жрец, специалист по йоге и исцелению, смотрящий за «приютом» в этой многоэтажке Дмитрий Белый Волк. У него больше десятка духов, говорит им Андрей, Липницкий важно кивает. Это серьезно, кивает Ника в ответ, стараясь не заржать, и подает ему руку без перчатки, татуировкой вверх. Липницкий касается ее лбом. Ника строго расспрашивает, как идет жизнь в «приюте», как себя чувствуют послушницы и ученики. Она хотела бы увидеть все лично, все ли в том «приюте» так, как завещал аватар Великого духа Леонид Дагаев. Конечно-конечно, кивает Липницкий и пропускает их в подъезд.
«Приют» оказывается притоном на девятом этаже.
В квартире их встречает девушка по имени Синичка — невысокая, нездорово худая, с раскосыми глазами, густо обведенными серебряными тенями, зрачки расширены. Ей лет двадцать от силы, на шее бубенчик на тонкой цепочке. Липницкий, видимо, предупредил ее, что гости важные, поэтому Синичка низко кланяется и предлагает показать «приют».
Экскурсия начинается с кухни. Рядом с плитой самодельный алтарь, уставленный свечами, присыпанный сухими растениями. Через окна почти не проникает свет, ночь здесь не заканчивается. Воздух вязкий, тяжелый, слишком плотный, чтобы им дышать, пахнет по́том и горелой едой.
— На самом деле, еще я хотела спросить о моей подруге, Свете Баевой, — говорит Ника. — Ты помнишь Свету Баеву?
Синичка недоуменно смотрит на Нику.
— Ведану, — подсказывает Андрей.
Да, Ведану Синичка помнит. Была продвинутая, жила в «приюте» до сентября.
До сентября, уточняет Ника и переглядывается с Ромой. Света убила себя позже, после начала морозов. Где же она была до смерти?
— Мы совершали ритуалы в одинаковые фазы Луны, — сообщает Синичка, все еще улыбаясь. — В какой-то момент в сентябре, — она точно не помнит в какой, у нее был недельный сеанс общения с духами тогда, — Ведану вызвал кто-то из учителей. Она собралась, уехала и не вернулась.
— А она что-то говорила об этом? Тревожилась, может?
— Нет, она была очень рада. Это большая радость, когда учитель тебя отмечает.
Ты тоже вся такая радостная, хоть поводов немного, думает Ника.
— А что значит «продвинутая»? — интересуется Рома.
— Значит, говорила с духами и была готова воссиять, — отвечает Синичка. — Смотрите, вот у нас алтарь. Красивый, правда?
— А где говорят с духами?
— Для этого есть специальные «приюты». Там в комнатах нет мебели, иногда нет окон и связи. Ничего не должно отвлекать.
— Ты помнишь адрес?
Синичка качает головой.
— А вот тут шкаф, в котором мы держим травы. — Видно, что она проводит экскурсию уже не в первый раз.
— Скажи, а остались какие-нибудь вещи Све… Веданы? Или, может, она упоминала кого-то, с кем она виделась часто?
Синичка не знает. Вещей нет.
Ника косится на Рому, тот мрачнеет.
— Может, подождешь снаружи? — шепчет она.
Рома бросает в ее сторону злой взгляд.
— Откуда у тебя это? — он вдруг указывает на бубенчик на шее Синички.
— Ведана подарила для защиты от злых сил. Ей передала Черная шаманка. — Синичка широко улыбается. — Шаманка дает их избранным, тем, кто точно воссияет.
— Черная шаманка? — переспрашивает Ника. — Кто это?
Синичка смотрит на нее, как будто этого не знает только идиот.
— Вы, конечно. Спасибо вам большое за подарки, мы почитаем вашего отца. А вот здесь, — она заходит в зал, — Ведана спала.
Из мебели в зале только узкий диван-книжка, на котором теперь спит мужчина: храпит, лежа лицом вниз и свесив руку с края. На потертом ковре свернулись клубком две девушки в леггинсах и майках, похоже, тоже спят. Послушницы «Сияния» спали урывками — ведь ночью было столько важных дел: обряды, танцы, выпивка. Днем тоже немало: уборка, очищение, готовка.
Из телефона на подоконнике звучат нью-эйдж песнопения. На стенах рисунки углем: солнце, луна, дом, лес, человек с головой птицы. Вбиты гвозди, на которых обереги и талисманы, старый календарь с изображением Байкала, плетка, одежда. В угол комнаты свалены игрушки: деревянные машинки, кубики, пирамидка из блоков.
— Здесь дети? — спрашивает Ника. Она встречается взглядом с Андреем, тот разводит руками.
Замешкавшись, Синичка нехотя кивает.
Она ведет Нику и Рому в дальнюю комнату. Детей двое. Девочка лет десяти спит на матрасе, брошенном на пол, укрытая розовым и чистым, будто из другого дома, пледом. Мальчику примерно пять, он играет в телефоне, на Нику не отвлекается.
Рома за Никиной спиной еле слышно матерится.
— Нормально у вас тут, — он говорит Андрею. — Вы не фанатики, ага, вы просто нелюди ебáные.
— Об этом я ничего не знал, — шепчет Андрей ему в ответ.
— Ага, конечно.
— И… давно? — спрашивает Ника у Синички.
— Анечка и Максим живут у нас где-то полгода.
— А Анечка ходит в школу?
Синичка впервые хмурится, говорит, что школа — это путь ко злу, Анечка на домашнем обучении, мы с ее мамой решили, что так лучше.
— Где их мать? — спрашивает Ника. Они идут обратно в зал с диваном-книжкой. Матери у Анечки и Максима разные, те самые женщины, которые дремали на ковре. Они просыпаются, смотрят на Нику с неподдельным удивлением, называют имена, которые им дали — непроизносимые и странные. Они нашли семью, они так говорят. Одну недавно бросил муж, работает в колл-центре «Белого солнца» (даже такой есть, удивилась Ника, целый колл-центр), вторая рано родила, похоронила мать, работа тоже в интернете. Они на пути к сиянию, они стараются, исполняют ритуалы, голодают, молятся. У них немытые волосы и обломанные ногти.
Можно написать заявление на проверку этого притона — но кто будет проверять? Можно написать журналистам, но матери с детьми просто переедут. Они дееспособные, у них работа есть.
Но все же просто, вдруг понимает Ника и повторяет то, что слышала в детстве сотни раз: ту интонацию, те же слова и те же жесты.
Я — новый аватар Великого духа, дочь Второго мессии, наследница гуру Калки, человека шестой расы, проводника мудрости, передавшего мне знания о связи между всеми формами жизни. Я помню прошлое, я вижу будущее, могу изгибать пространство, могу дать жизнь и забрать
