Ознакомительная версия.
– Откуда ты знаешь, что попутку?
– Так это самый быстрый способ уехать. Не на вокзал же ему было идти? Там в секунду загребут.
– Выходит, чей-то дом загорелся по дядькиной вине?
– Вряд ли, – покачал головой парень. – Подумаешь, дымоход не почищен? Прямо сразу пожар, что ли? Это Тихон спьяну так решил. Мозги после самогона тормозят конкретно! Сам знаю.
– Когда же он вернется?
Вовка-сосед пожал могучими плечами, перебросил топор из одной руки в другую, – легко, как игрушку.
– Я бы не возвращался. Семьи у Тихона нет, работы теперь тоже, да еще посадить могут. Он себе не враг, чтобы самовольно в петлю лезть!
– А дом не жалко бросать?
– Какой это дом? Хибара! Сам погляди: крышу менять надо, полы прогнили, банька валится, – все его хозяйство доброго слова не стоит. Главное, чтобы менты от Тихона отцепились. Я-то им ничего не сказал! И ты помалкивай.
Разговор с этим парнем окончательно убедил Карелина в непричастности сторожа к поджогу. Убивать баронессу Тихону незачем, устраивать пожар тем более. Он служил предыдущему хозяину, потом добросовестно работал у госпожи Гримм, – и никаких инцидентов. Почему бы вдруг сейчас понадобилось грабить и поджигать?
Матвей шел по улице, не замечая мелких, пролетающих в воздухе снежинок. Ему было жарко. Один день, – вот и все время, которое он мог посвятить сбору информации. Завтра им с Астрой, хочешь не хочешь, придется ехать в Москву. До вечера следует выяснить хоть что-нибудь, проливающее свет на события в доме баронессы.
Астра, – если верить ее словам, – ударила злоумышленника отверткой. Но ни Гвоздь, ни Вовка-сосед даже не обмолвились ни о каком ранении или недомогании Тихона. Не так проворен сторож, чтобы успеть и в баньке попариться, и выпить изрядно, и учинить на Озерной улице пожар, и вернуться в дом, и уснуть, и…
– Нет, – пробормотал Матвей. – О Тихоне можно забыть. Эта ниточка никуда не приведет. Из приближенных к погибшей остается Эльза, но кого о ней расспрашивать?
Мысль о школе возникла сама собой. Эльза, как все дети, окончила школу: ее там знают учителя, они подскажут, с кем она дружила, чем увлекалась.
Камышинская средняя школа стояла в центре поселка, – трехэтажное здание из красного кирпича с большими окнами и четырьмя колоннами у входа. На первом этаже, – гардероб, где сидела пожилая женщина с забранными в узел седыми волосами. К ней-то и обратился Матвей с вопросом об Эльзе.
– Коржавина? – просияла гардеробщица. – Знаю. Как не знать? Ее сестра постоянно школу прогуливает. Исключать собираются! Давно пора за них взяться! Одна плохо кончила, и другая пойдет по ее стопам.
– Я из опекунского совета, собираю сведения об этой семье, – доверительно сообщил Матвей. – Мне интересны мнения не только официальных лиц, но и окружающих, которые непосредственно общались с девочками.
Он пересыпал свою речь специфическими выражениями, дабы вызвать почтение у седой дамы. А то потребует какой-нибудь документ.
– Что вы можете сказать о старшей из сестер Коржавиных?
– Эльзу красота ее сгубила, – понизила голос гардеробщица. – Бывало, ходит по школьным коридорам, будто пава. Юбчонку короткую напялит, вся задница наружу! Прости, господи! – смутилась она. – Училась так себе. Ленивая, невоспитанная: сделаешь замечание, – огрызается! Только и делала, что стреляла глазами на мальчиков. И Зойка такая же растет. Кому их воспитывать-то? Мать умерла, бабка старая совсем…
– А отец?
– Они от разных отцов, кажется, а похожи обе на мамашу покойную, – блондинистые, голубоглазые, фигуристые и дерзкие. Думают, если красоту бог дал, так все можно. С лица воду-то не пьют! Красивые, вон, все на панели, туристов иностранных обслуживают, или в заграничных борделях трудятся.
Гардеробщица отчего-то явно невзлюбила женскую красоту и пользовалась случаем излить желчь. Красота в ее устах выглядела проклятием, клеймом позора. Карелин дал ей выговориться. Когда поток негодования иссяк, он спросил:
– Чем сейчас занимается Эльза Коржавина?
– Эта вертихвостка? Ясное дело: или голая танцует где-нибудь, или ее в Турцию продали. Она ведь рассчитывала в Германию уехать, за немца замуж выскочить! Потому и пошла в прислуги к немецкой барыне. А та, не будь дура, никуда Эльзу не повезла. Девица долго терпела, но потом все-таки не выдержала и сбежала. Деньги собрала, какие в доме были, и махнула в Турцию на заработки, – тайком, чтобы никто не пронюхал. Там с ней церемониться не стали, продали то ли в гарем к богатому старику, то ли в бордель. Коржавиным бы тревогу бить, шум поднять, спасать непутевую… А они рты на замок и помалкивают. Дескать, не знают, куда Эльза подевалась! А чего ж тогда в милицию не идут, заявление не пишут? Вы кого угодно спросите, – все подтвердят, что Эльза еще летом уехала, и поминай, как звали. Некоторые даже такую страсть придумали, повторить боязно, – будто немка Эльзу заперла в подвале и уморила голодом.
– Вы серьезно?
– Люди всякое болтают. Но это, конечно, неправда. Позапрошлой ночью дом той ведьмы сгорел дотла, – наклонившись, прошептала гардеробщица. – Нашли только один труп, самой хозяйки. А в подвале, кроме старой мебели и ящиков с овощами, – ничегошеньки. Вот, какая у нас жуть приключилась!
– Вы не подскажете, с кем Эльза дружила? Может быть, кто-то знает, как с ней связаться? Понимаете, ее младшей сестре нужен опекун: человек, который в состоянии позаботиться о девочке. Бабушка уже совсем дряхлая, глухая, какой из нее воспитатель?
– Это правильно, – одобрила школьная блюстительница нравов. – Зойке крепкая рука не помешает. – Она задумалась, устремив вдаль строгие глаза. – У Эльзы подружка была… Ира… фамилию запамятовала. Она в аптеке работает, фармацевтом. Вы зайдите, побеседуйте с ней. Большая аптека у нас одна, рядом с бывшим кинотеатром. Найдете?
– Попробую.
Матвей знал эту аптеку, и за десять минут быстрой ходьбы добрался до нее. У стеклянного прилавка миловидная девушка отпускала молодому человеку шприцы и лекарство в ампулах.
– Мне нужна Ира, – сказал Матвей. – Это вы?
– Я – Таня, – улыбнулась девушка, – Ира сейчас подойдет. Ира! – крикнула она куда-то за спину, в открытую дверь служебного помещения. – К тебе пришли.
Из двери выпорхнула тоненькая, болезненно худая брюнетка с ярко подведенными глазами. Светлый форменный халатик и шапочка подчеркивали ее бледность.
– Мы можем отойти в сторонку? – предложил он.
Ирина послушно прошла в угол торгового зала, где стояли несколько стульев для пожилых покупателей.
– Слушаю вас…
– Я из опекунского совета, – двинулся проторенным путем Карелин. – Собираю данные о семье Зои Коржавиной. Вы знаете ее старшую сестру Эльзу?
Ирина напряженно кивнула. Она, так же, как и Матвей, не имела понятия, что такое опекунский совет и чем он занимается, но не подала виду. Ее взгляд блуждал вокруг, ни на чем не задерживаясь, ноздри нервно подрагивали.
– Мы дружили в школе. Потом я поступила в медицинское училище и уехала из Камышина, с Эльзой встречалась редко, только когда приезжала домой на каникулы. После училища я вернулась, устроилась на работу в маленький аптечный киоск на вокзале, а Эльза уже была компаньонкой у одной женщины, – вернее, домработницей. Наши отношения из дружеских стали приятельскими. Я заметила, что на многие вещи мы смотрим по-разному.
– Например?
Она оглянулась, словно не хотела быть услышанной посторонними, – в аптеку вошли две пожилые женщины, заговорили с Таней. Ирина явно тяготилась, что ей приходится отвечать на вопросы незнакомого человека, но продолжала из вежливости.
– Эльза не хотела учиться и подтрунивала надо мной, – натянуто улыбнулась она. – Мол, не в дипломе счастье. Она надеялась на свою красоту. А мне, как видите, лучше рассчитывать на трудолюбие.
– У Эльзы были мужчины? Она собиралась выходить замуж? – спросил Матвей.
– Были. Она пользовалась успехом. Но наши камышинские парни не годились ей в женихи. Эльза мечтала выйти за богатого иностранца, уехать за границу, поселиться на вилле с мраморным фонтаном, в общем… вы понимаете. Потому она и пошла прислуживать баронессе. Обаятельный миллионер все не появлялся, и ее мечты таяли. Эльза страдала депрессией… ой, я, кажется, сболтнула лишнее. – Ирина закусила губу и порозовела. – Это ведь к делу не относится?
– Мне нужно собрать все данные о семье Коржавиных, чтобы составить полную картину.
– Ну, тогда вам надо поговорить с Зоей или с бабушкой.
– Старушка глуха, а младшая сестренка Эльзы встретила меня агрессивно. Не стоит ее травмировать. Лучше я побеседую со взрослыми, которые знают Коржавиных. Вы отказываетесь мне помочь?
– Нет… Просто я в последнее время почти не общалась с Эльзой. Коржавины живут обособленно, замкнуто, – не дружат с соседями, ни с кем не обсуждают свои проблемы. Это правильно, наверное.
Ознакомительная версия.
