Ознакомительная версия.
– А что… он… хотел…
– Молчи, – сказал Артем.
У него включилась-таки инициатива: он открыл шкаф, схватил пальто Софии, заставил ее надеть его и сгреб ключи со стола:
– Поехали.
Уже в коридоре, когда он запер кабинет, она опомнилась:
– Куда?
– Молчи. Просто иди за мной.
Все же Артем взял ее за руку, видимо, он опасался, что София пойдет куда-то не туда, и увлек за собой к выходу.
– Там моя сумочка… – пролепетала она, показывая рукой себе за спину.
– Еще не было случая, чтобы ограбили отделение милиции.
Он сдал ключ от кабинета, и оба вышли из здания под артиллерийскими залпами взглядов тех, кто был в дежурной части и поблизости. Артем открыл дверцу своего автомобиля, усадил Софию, сел за руль. Взревел мотор старого авто, предупреждая прохожих: с дороги!
При полной тишине ехали они, даже музыку не включили, впрочем, время промелькнуло, как тайфун, перенеся их из точки А в точку Б практически незаметно. В этом виновато было некое предвкушение, ощущение близкого объединения, когда его ждешь и боишься одновременно, но знаешь: оно будет, это уже скоро свершится! И нечто жгучее сковывает все у тебя внутри, не позволяя глубоко дышать. Потом тебя вдруг охватывает жар и приходит осознание, что сейчас случится что-то настоящее, а все происходившее с тобой до этой минуты осталось позади и больше не вернется.
Еще в прихожей, едва захлопнулась дверь, руки их сплелись, губы соединились. Поцелуи – много, жарко, часто… И, словно в лихорадке, падают, падают одежды…
ЕЕ РОМАН«Викто́р остался верен себе и пришел днем на место своей встречи с Элизой, оставив в своей комнате вчерашний маскарадный костюм. Как коршун, он кружил вокруг этого пятачка, якобы прогуливаясь, на самом же деле он присматривался к особнякам, дворам, многоквартирным зданиям, в которых состоятельные люди снимали целые этажи или владели ими целиком. Викто́р сворачивал на маленькие улочки, он не пропустил ни одного окна, а если видел там женскую фигуру, останавливался и рассматривал ее, но потом разочарованно следовал дальше. Обойдя весь квартал, он упорно возвращался на тот же перекресток и продумывал свой дальнейший маршрут.
– Викто́р! – кто-то окликнул его.
Князь Дубровин оглянулся, но никого из знакомых не заметил, пока не подъехал извозчик, а в коляске сидел…
– Борис?! – воскликнул Викто́р.
Не дожидаясь приглашения, он запрыгнул в коляску, и друзья крепко обнялись, потом отстранились друг от друга, чтобы еще раз взглянуть в глаза, и рассмеялись. Откинувшись на сиденье, Борис весело приказал извозчику:
– Трогай, к ресторану «Аркада»! Надеюсь, Викто́р, ты не откажешься посвятить часик давнишнему другу?
– Не откажусь. Какими судьбами? Ты же на службу поступил.
– Служба, друг мой, у военных, а в ведомствах – прозябание, и дураков там много, так что служить нет особой охоты.
– А кто меня тянул на службу? А?
– Так поначалу и мне она виделась в розовых тонах. В общем, с карьерой покончено, тем более что я получил неплохое наследство, поэтому и приехал.
– Повезло тебе! Искренне рад.
– Меня отправили за покупками, я еду, гляжу – и вдруг глазам своим не верю: ты! У тебя-то что? Женился?
– Не удалось… – помрачнел Викто́р.
– Именно так: Уланский, сын Дмитрия Петровича, – повторил Кирсанов.
– Что еще ты узнал? – спросил Зыбин.
– Ничего более, кроме того, что Уланский захворал позавчера. Доктора не в силах ему помочь, он угасает. Вы, ваше высокоблагородие, требовали докладывать вам о подобных случаях, я и поспешил.
– Правильно. Пригляди за Уланскими! Ежели он помрет…
Виссарион Фомич застыл на половине фразы и показался бы кому-то полностью окаменевшим, если бы не его толстые губы, которыми он вдруг зачмокал, будто в рот ему насильно влили некое отвратительное по вкусу лекарство. Долго ждать не пришлось, что он там надумал. Зыбин взглянул на сыщика по-доброму и нежно заворковал:
– Лучше вот как сделай, голубчик. Обойди всех докторов в городе и узнай, помер ли еще кто-нибудь от неизвестной болезни со сходными симптомами за последние… м-м… полгода. В больницы и богадельни загляни, тамошних докторов тоже поспрашивай. А чтоб не бегать ногами, вот тебе… – Он вынул из ящика деньги, мелочью, целую горсть, высыпал на стол. – Извозчика найми.
– Будет сделано, – сгребая мелочь в карман, сказал Кирсанов.
Марго проводила сыщика взглядом, когда же за ним захлопнулась дверь, она обратилась, раздираемая любопытством, к Виссариону Фомичу:
– Зачем вам понадобились чьи-то смерти со схожими признаками, тем более в богадельнях? Других слухов о призраках в городе нет, мы бы знали.
– Видите ли, сударыня, Загурский, перед тем как его застрелили, просил помощи.
– У кого?!
– У своей любовницы, Переделовой Любови Ивановны, которую он бросил. Она сама мне сказывала.
– Все равно не понимаю.
– Покуда и я не понимаю, но ее нынешний покровитель – на смертном одре, о чем нам только что поведал Кирсанов.
– Покровитель… то есть Уланский?!
– Истинно так. Про его покровительство мне служанка Переделовой по секрету шепнула. Что вас так огорчило, голубушка?
– Уланский… Мне он казался добропорядочным господином, к тому же с ним дружен отец Элизы, отзывающийся о нем в превосходной степени. И вдруг этот превосходный человек тайком содержит женщину… Вы думаете, Переделова как-то замешана в этих смертях?
Зыбин расплылся в улыбке, что с ним редко бывало, но означала она удовлетворение, правда, пока что ни на чем не основанное. И уж совсем редко он принимался давать уроки Марго, как и в данную минуту:
– Думаю? Хм! Рановато так думать. У нас в следствии, сударыня, заведено: коль известен пострадавший, так надобно всех его родных-знакомых перебрать да мотив вытащить. Без мотивов-то преступления не совершаются. В нашем случае есть пострадавшие, есть улики, но мы не знаем, кто окружал покойных, помимо их родных и близких, стало быть, нет и мотива…
– Позвольте, вы же говорили, что есть: обогащение.
– Не все, что лежит на поверхности, указывает на истинный мотив. Но я вас успокою, имеется и здесь мотив! Однако он завуалирован, потому вычислить преступника крайне сложно, вернее, преступников, которые пошли очень странным путем. Но цель-то у них есть.
– Преступников? Вы уже знаете их количество?
– Да вы и сами догадались, что это не один человек. Откопать лжеумершего, затем убить его, снова закопать… по меньшей мере, тут необходимы два человека, а ежели срочность поджимает, то и более, не так ли? И в этой организации-с, как я подозреваю, состоит… женщина!
– Женщина?! – изумилась Марго.
– Да-с. Помните, жена Загурского говорила, будто муж ее какое-то время ездил в город каждый день перед смертью? Затем стало известно, что некая особа легкого поведения обращалась к доктору с жалобой: к ней в дом пытался проникнуть призрак покойного. Особа эта – Переделова, а Загурский ей вовсе не померещился, он действительно приходил. Но отчего он явился к брошенной любовнице, как вы думаете?
– Он приходил и к жене, – напомнила Марго.
– А это уж непосредственно перед самой смертью, значит, жена для него была последней надеждой. Но Загурская испугалась, закричала, сбежалась дворня… а мужа и след простыл. По доброй ли воле он ушел оттуда, а?
Разжевал Зыбин уже достаточно, чтобы Марго сделала вывод:
– Коли его застрелили, значит, Загурский что-то нарушил… сделал что-то не то… следовательно, преступники кинулись за ним в погоню. Куда ему было деваться? Только укрыться в своем доме, где и стены помогают…
Зыбин перебил ее:
– Поначалу, сударыня, он не к жене помчался, а пришел к обиженной им любовнице. Стало быть, та, другая, женщина не вызывала у него особого доверия. Наверняка он опасался за семью, не желал навредить им, потому к жене пришел в последнюю очередь. Далее: вашу родственницу опутал любовью мужчина, Загурского отбила у Переделовой и жены женщина… и они вдруг оба заболевают и внезапно умирают! Не кажется ли вам, что сии неизвестные мужчина и женщина действовали по единому плану?
Марго лишь вытаращила глаза и приподняла плечи, не представляя, что это за план такой, поэтому она не могла согласиться с Зыбиным, хотя его доводы были вполне логичными. Лучше об этом подумать на досуге и самой разобраться в этих хитросплетениях, а покамест она сказала:
– У меня тоже есть план.
– Какой? – наклонил набок голову Зыбин.
А интонации!.. Да, чтобы завоевать душу Виссариона Фомича, Марго, кажется, придется прибегнуть к ворожбе и колдовству, другими способами сие не получится. Его мужская доминанта не желала мириться с женской натурой, признавать в ней равноправного партнера, но так уж заведено в обществе, так будет всегда, потому графине Ростовцевой оставалось лишь терпение, терпение и еще раз терпение.
– Элиза повстречала своего обольстителя в парке, – будто ничего и не заметив, в очередной раз начала делиться с ним своим планом Марго. – Я одену в дорогое платье свою Анфису и пошлю ее туда. Может статься, тот же человек встретится ей и захочет познакомиться, но это в том случае, ежели цель его – обогащение.
Ознакомительная версия.
