Ознакомительная версия.
Следователи переглянулись.
Дронго молча наблюдал за задержанным.
— Откуда вы знаете про убийство? — спросил Гайдаев. — Я вам ничего про это не говорил.
— Ну да, вы задержали меня в аэропорту и доставили сюда, чтобы узнать рецепт грузинского соуса ткемали.
— Еще раз говорю: прекратите паясничать, — потребовал Леонид Леонидович. — Что вы знаете про убийство?
— Знаю, что Монахова убил этот охранник.
— Про сегодняшнее убийство, — вставил Вавилов.
— Ничего не знаю. Просто вспомнил, с чего началась эта история.
Гайдаев и Вавилов снова переглянулись.
— Можно мне?.. — попросил Дронго, обращаясь к следователям.
— Давайте, — разрешил Леонид Леонидович.
— Как вы себя чувствуете? — спросил эксперт.
— Что? — Солагашвили явно смутился.
— Я спросил, как вы себя чувствуете. Вы ведь хотели врача.
— Ничего страшного. Просто слабость какая-то навалилась.
— Не уверен. По-моему, вы чувствуете себя гораздо хуже, чем хотите показать.
Солагашвили нахмурился, набрал в легкие воздуха, тяжело его выдохнул, покачал головой.
— Я с самого начала нашего знакомства понял, что вы не очень приятный человек. Видимо, справедливо опасался. Вам не говорили, что ваша манера общения вызывает у людей раздражение?
— Много раз. Тем не менее вы не ответили на мой вопрос.
— Идите к черту, — вспыхнул Леван Шалвович. — Я не буду больше отвечать на ваши вопросы. И вообще, кто вы такой? На каком основании меня допрашивает этот тип? Он разве следователь? Почему вы ему разрешаете? Это нарушение моих прав! Какой-то неизвестный субъект мучает меня в следственном комитете, а два представителя закона упрямо молчат!..
— Закончили? — спросил Дронго. — А теперь расскажите нам о результатах ваших анализов.
Солагашвили растерянно взглянул на эксперта.
— Какие анализы? — тихо спросил он.
— Те самые, на которых настаивала ваша сестра, — напомнил Дронго. — Вы говорили с ней о них в моем присутствии. Вспомнили? А теперь расскажите нам о результатах.
— Вы сошли с ума?
— Пока нет. Просто хочу вам напомнить, что через час или два следователи точно установят поликлинику или больницу, в которой вы делали анализы. Догадываюсь, что это место работы вашей сестры. Думаю, что час — это даже много. На это уйдет минут десять или пятнадцать от силы. Мы узнаем, где вы сдавали анализы и каковы их результаты. Теперь о Миле Левшовой. У нее на лице был кровоподтек, а у вас — свежие царапины. Я думаю, будет правильно, если мы предположим, что сначала у вас было бурное выяснение отношений, а затем вы ее задушили. Возможно, в состоянии аффекта, что смягчит вашу вину. В таком случае у вас будет совсем другая статья.
Вавилов хотел спросить, при чем тут анализы, но заметил предостерегающий взгляд Гайдаева и промолчал.
— Что вы хотите от меня? — тихо спросил Солагашвили, совершенно подавленный.
— У меня есть свои версии, но я хочу, чтобы вы сами все рассказали. Итак, сегодня утром вы получили результаты анализов и приехали к Левшовой, — сказал Дронго. — Я могу только догадываться, о чем именно вы говорили. Но вам не понравились ее слова. Сначала вы ее ударили, а потом задушили.
Солагашвили опустил голову. Он никак не комментировал слова Дронго.
— Почему вы молчите? — спросил Вавилов. — Вы были сегодня в квартире Левшовой?
— Был, — ответил Леван, не поднимая головы.
— Вы ее убили? — уточнил Гайдаев.
— Да, — негромко признался Солагашвили. — Я ее убил. Сначала мы поссорились. Я ударил ее по лицу. Она набросилась на меня в ответ. Ваши врачи могут осмотреть мое лицо и увидеть царапины. Эксперт прав. Мы серьезно с ней поругались. Я ударил ее по физиономии, она разодрала мне лицо и руку. Тогда я пришел в ярость и задушил ее. Даже не сразу понял, как это произошло. А потом ушел из дома.
— Тогда ваш приход и уход будут на камерах, — сказал Гайдаев. — Мы это проверим.
— Он признался, — сказал Вавилов и махнул рукой. — Это самое важное. Остальное — просто ненужная болтовня. Напишет свое признание, и его можно будет отправлять в камеру. Пусть обязательно укажет, как нанимал Хасмамедова для этого убийства.
— Какого Хасмамедова? — не понял Солагашвили. — Никого я не нанимал. При чем тут он?
— Вы организовали убийство Алексея Монахова, — не унимался Вавилов.
— Кто вам сказал такую глупость? При чем тут Монахов или этот Хасмамедов, неизвестный мне? Я с ним даже незнаком. О чем вы говорите?
— Две судимости, — презрительно произнес Вавилов. — Все правильно. Вы очень умно построили свою защиту. Даже без адвоката. Убийство в состоянии аффекта потянет лет на пять или шесть. А за организацию покушения на Монахова и создание преступной группы можно получить и пожизненный срок. Все точно рассчитано. А вы, господин эксперт, ему потакаете, — укоризненно произнес молодой человек.
— А вы не хотите предположить, что он говорит правду? — спросил Дронго.
— Теперь вы будете его адвокатом? — осведомился Вавилов.
— Нет, не буду. Просто он еще не знает, что часть бумаги осталась в руках у Левшовой. Это прямое доказательство его вины.
— Что вы себе позволяете? — крикнул Вавилов. — Как вы можете выдавать следственные тайны?
— Это была ваша бумага? — спросил Гайдаев у Левана, игнорируя негодование своего коллеги.
— Видимо, да, — ответил Солагашвили. — Я вырвал эту бумагу у нее из рук.
— Скажите, что там было написано, — потребовал Дронго. — Учтите, что медики легко установят точный диагноз.
— Да, — глухо произнес Леван Шалвович. — Я все понимаю. Очень глупо получилось. Ладно. Не будем об этом. В общем, мы серьезно поссорились, даже подрались. Она бросилась на меня, поцарапала мне лицо и руку. Я вспылил, стал ее душить. Опомнился только тогда, когда почувствовал, как Мила обмякла у меня в руках.
— Это вы уже говорили, — сказал Вавилов. — Но почему вы так разозлились? Мне непонятно.
Солагашвили опустил голову и молчал.
— Там был диагноз, о котором вам не хочется говорить. Я прав? — осведомился Дронго. — Задержанный молчал. — Можете сказать, — добавил эксперт. — Следователи все равно об этом узнают, а вы сумеете избежать серьезного наказания. Тем более что вас наверняка отправят на повторную экспертизу. Надеюсь, что это не тот диагноз, о котором я думаю.
— Вы уже поняли? — спросил Солагашвили.
— Конечно, понял. Вы сдали анализ крови, с результатом приехали к Левшовой. Вы совсем недавно были с ней в Финляндии. Догадаться было не так уж и сложно.
— О чем вы говорите? — Вавилов повысил голос. — Можете наконец-то объяснить?
— Да, — произнес Солагашвили. — К счастью, это не СПИД. Иначе я просто повесился бы. Но и эта грязная болезнь мне была совсем ни к чему. Можете себе представить мое состояние, когда я получил результаты анализов! Я чуть с ума не сошел. Позвонил ей, сразу приехал и потребовал у нее объяснений. А она начала сразу кричать, обвинять меня самого. Мы ведь не предохранялись. Вот я, как мальчишка, и попался на такой глупости.
— Что у вас нашли? — все еще не понимал Вавилов.
— Сифилис, — коротко выдохнул Солагашвили. — В моем возрасте, и вдруг такая грязная, отвратительная болезнь! Ужасно. Я даже подумать об этом не мог, поэтому просто не сдержался.
— Очень удобно. Убрать важного свидетеля и объявить, что заразился от него, — сказал Вавилов.
— Вы в самом деле набитый дурак или умело притворяетесь? — зло выговорил Леван Шалвович. — Вы действительно ничего не понимаете. Я мог придумать такую болезнь, чтобы себя выгородить? Да я готов сто раз получить высшую меру наказания, чем такой позор. Мне еще нужно долго лечиться. Хорошо, если окажусь в тюрьме, и никто из знакомых об этом не узнает.
— Получается, что тюрьма для вас как место спасения, — заметил Гайдаев.
— А как же Хасмамедов? — не унимался Вавилов.
— Идите к черту! — заявил арестант. — Неужели вы еще не поняли, что для меня признаться в такой болезни гораздо хуже, чем в любом убийстве? Если не сообразили, значит, вы действительно полный кретин. Я вообще не хочу с вами разговаривать.
— Мы все это проверим и найдем вашу связь с убийцей Хасмамедовым, — пообещал Вавилов, поднялся и вышел из кабинета.
— Сочувствую, — пробормотал Дронго. — Но вы в любом случае должны были держать себя в руках. Хотя понимаю, как вам было сложно. Кавказский мужчина с такой позорной болезнью!..
— Ужасно, — сказал Леван Шалвович. — Мне было очень плохо.
— Сейчас мы все запротоколируем, — проговорил Гайдаев. — Скажите откровенно, вы действительно незнакомы с Хасмамедовым?
— Это правда. Я даже не представляю, как он выглядит, — ответил Солагашвили.
Дронго поднялся.
— Разрешите, я уйду, — обратился он к следователю. — У меня остался еще один важный разговор. А завтра утром я вам расскажу, как на самом деле убили Монахова.
Ознакомительная версия.
