Ознакомительная версия.
Но налетчики почему-то ничего не предпринимали, а просто стояли, направив на нас свои пистолеты. Это было подозрительно. Но вот в дальней части дома послышался чей-то голос, и я предположила, что пришел тот, кто и учинил все это безобразие. Предположила правильно, потому что через минуту увидела прямо перед собой мужчину средних лет с темными, коротко стриженными волосами. У него был высокий лоб, очень узкие губы и тяжелый, неприятный взгляд, который в ту же секунду он устремил на меня. Потом мужчина не спеша перевел взгляд на Курдова и пренебрежительно улыбнулся:
— Ну что, Алексаша, не удалось твое бегство? Что ты глазки-то опустил? Раскаиваешься, что ли? Ты, брат, нас недооценил. Мы же тебя по-хорошему предупреждали, чтобы не шутил с нами, иначе пожалеешь, а ты не послушал. Разве можно быть таким непослушным?
— Я не собирался скрываться от вас, — заикаясь, заговорил Курдов. — Я только хотел скрыться вот от них. Эти чертовы журналисты мне постоянно мешают и лезут не в свое дело. Говорят, что нашли какого-то там настоящего отца девочки. Что мне оставалось делать, как не спрятаться на время от них? А от вас я и не собирался скрываться. Я не вру. Развяжите мне руки.
— Не от нас, говоришь, скрывался? — подозрительно глядя на Курдова, переспросил незнакомец. — Что ж, может, и так. Но почему ты тогда ни о чем не предупредил нас? Ой, не верю я тебе, Сашок, не верю. Врешь ты. Причем нагло врешь. А за ложь знаешь что бывает? Не знаешь, а я тебе сейчас расскажу. — Мужчина склонился почти к самому уху Курдова и что-то ему прошептал, отчего лицо Александра стало белее белого полотна.
Я все еще ничего не понимала, но, видя, что про меня совершенно забыли, решила подать голос и спросила:
— Извините, но кто вы такие? Мы, кажется, незнакомы. И, должна заметить, ведете вы себя не по-джентльменски.
— Кто мы такие? — услышав мои слова, обернулся незнакомец и вновь принялся буравить меня своим неприятным взглядом. — Мы те, кого следует слушаться совершенно во всем, и тогда жизнь будет гладкой и лишенной проблем. Правда ведь, Сашок? Кстати, а ведь вы тоже пока не представились, — препротивным голосом пропел незнакомец.
— Я Ольга Юрьевна Бойкова, главный редактор газеты «Свидетель», — честно ответила я. — А те, кто находится в кухне, мои коллеги.
— И что же вам и вашим коллегам на месте спокойно не сидится? — дыша мне в лицо, проскрипел незнакомец. — Чего вас несет-то куда не надо?
— Работа у нас такая, — поморщившись, ответила я.
— Плохая у вас работа, девушка, очень плохая, — выпрямившись, произнес мужчина. — Теперь из-за нее вам придется умереть, не дожив до спокойной старости. Жаль, но ничего не поделаешь. Вы сунулись туда, куда не следовало. Кстати, Шурик, где девочка? — повернувшись к Курдову, задал вопрос незнакомец. — Куда ты ее спрятал?
— Не я спрятал, а они, — мотнул в мою сторону головой Александр. — Я же говорю, они мне вечно мешаются. Их нужно убить, они слишком много знают и даже хотели сдать меня ментам.
— Ну, это-то они правильно решили, — заулыбался незнакомец. — Но с этим придется пока повременить, ты нам еще на свободе сгодишься, в отличие от них.
Сказав это, мужчина вновь повернулся ко мне и, нагло ткнув своим пальцем мне в лоб, повелительным тоном спросил:
— Где ребенок?
— Не здесь, — так же коротко ответила я, уже поняв, что если признаюсь, то нас всех точно сейчас убьют. Лучше пока потянуть время, хотя, в общем-то, надежды на спасение почти никакой не было.
— Ясно, что не здесь, — огрызнулся мужчина. — А где?
— Там, где ей и положено быть, — продолжала я ходить вокруг да около. — И если вы думаете, что я отдам ее неизвестно кому — тем более что вы, судя по всему, можете причинить девочке вред, то вы сильно ошибаетесь.
Не знаю, откуда во мне взялось столько смелости, но все это я сказала так серьезно и уверенно, что неизвестный на миг даже опешил. Но потом вновь приблизился ко мне и, схватив одной рукой за волосы, резко закинул мою голову вверх, отчего мне стало ужасно больно. Не выдержав, я вскрикнула.
— Что, больно? — явно наслаждаясь моими мучениями, спросил незнакомец. — Вот-вот, и будет еще больнее, если ты не станешь отвечать на мои вопросы так, как надо. Поняла? Поняла, я спрашиваю? — еще сильнее потянув за волосы, переспросил мужчина.
Я едва выдавила из себя короткое «да» и тотчас была отпущена.
— Вот и отлично, — порадовался мужчина и сразу же спросил: — А теперь говори, где девочка?
— С одним из моих коллег, — вынуждена была признаться я, между тем торопливо пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. — Только вы ее все равно не найдете, она далеко. Впрочем, я могу вам показать это место, но только после того, как вы скажете, зачем вам нужна девочка и кто вы такие?
— Ты еще смеешь мне указывать! — разозлившись, прошипел бандит. — Я недоступно все объяснил? — Он приготовился снова схватить меня за волосы, но я удачно увернулась и, резко отскочив в сторону, сказала:
— Я не указываю, а интересуюсь.
— Хорошо, я удовлетворю твое любопытство. Тем более что ты все равно унесешь эту информацию с собой на тот свет, — согласился мужчина. — Я тот, кого обделили и обидели. Тот, на кого плюнули и кого променяли на какую-то дрянь. Разве это справедливо? Нет, несправедливо, поэтому я сейчас и стою перед вами.
— Так вы сын Григория Лукьяновича Фомичева, — догадалась я. И тут же укорила себя за то, что вовремя не проверила сыновей второго мужа Виктории Мясниковой, несмотря на то, что такая мысль мне в голову все же приходила. Вина Курдова мне казалась более очевидной, а потому я упустила из виду родственников убитой женщины и вот теперь расплачиваюсь.
— О, а ты сообразительная, — подивился моей быстрой догадке мужчина и добавил: — Да, я его сын, Иван.
— Значит, вы заставили Александра убить свою жену и теперь при его помощи стараетесь добраться до наследства, не привлекая к себе внимания, — продолжила развивать свою мысль я. — Вам хочется вернуть себе все то, что должно было быть, как вы считаете, вашим.
— Вот именно, — усмехнулся в ответ Иван Григорьевич. — Вот именно. Все так и есть. А теперь говори, куда ты дела девочку? Иначе тебе не жить.
— Мне же, кажется, в любом случае не жить, — попыталась пошутить я. — Вы ведь сразу предупредили, что убьете меня. Так зачем же мне вам что-то говорить?
— А затем, красавица, — снова зашипел Фомичев, — что умереть ты можешь быстро, а можешь медленно и мучительно. Какая из смертей тебе нравится больше?
— Вообще-то мне больше нравится жизнь, — едва не теряя сознание от страха, но при этом гордо вскинув голову вверх, произнесла я. И тут мне пришла в голову мысль: «А если попробовать сделать вид, что я потеряла сознание? Меня на какое-то время оставят в покое и перестанут приставать с вопросами. Да, но тогда они наверняка начнут приставать с ними же к Виктору и Маринке. Насчет нашего фотографа я даже не переживала: из него им и слова вытянуть не удастся, но что касается Маринки… Нет, идея с обмороком явно не годится».
Пока я судорожно соображала, как быть, сын Фомичева также призадумался. Затем дал своим ребятам знак, чтобы они схватили меня, и его приказание мгновенно было выполнено. Мне скрутили руки, лишив возможности двигаться.
— Как думаешь, что мы сделаем сейчас с тобой? — ехидно поинтересовался Иван.
Я промолчала, отведя взгляд в сторону и давая понять, что не желаю с ним общаться. Это вывело Фомичева из себя, и он, резко размахнувшись, сильно ударил меня рукой по щеке. Лицо словно огнем опалило, я почувствовала звон в голове, но все же ничего не ответила. И продолжала молчать, хотя у самой от унижения и боли на глазах выступили слезы, и совладать с ними я никак не могла.
— Еще хочешь? — насмешливо поинтересовался Фомичев.
Я вновь не ответила ему. Тогда он нанес мне еще один удар. Но, увидев, что его методы не действуют на меня и я продолжаю молчать, одним движением руки разорвал на мне блузку. Я осталась стоять перед всеми в одном нижнем белье. Мгновенно мои щеки еще больше покраснели, но теперь уже не от ударов, а от стыда. Я не знала, что делать. Мне было ясно, что стоит мне сейчас признаться, где находится девочка, как нас всех убьют, а ее заберут с собой. Я тянула время, надеясь, что Виктору все же удастся вырваться и дать отпор этим негодяям, но не слышала, чтобы он что-то предпринимал. Больше терпеть я уже не могла.
Сгорая от стыда, я осторожно подняла глаза и столкнулась взглядом с Курдовым. Александр в упор смотрел на меня, но не с прежней ненавистью, а совершенно иначе. В его взгляде чувствовалось сочувствие. Тут же вспомнив о том, что Курдов прекрасно знает, где находится его дочь — ведь он слышал, как я говорила Ромке, куда ее следует отвести, — но почему-то молчит, я поняла: он также не желает отдавать девочку этому негодяю. Такой вывод придал мне сил и надежды на то, что у нас все еще может получиться.
Ознакомительная версия.
