Ознакомительная версия.
А вот Белла ничего не сказала. Она сидела на стуле, бледная как мел. И ни на что вокруг не обращала внимания. Похоже, после того как ее деловая репутация рухнула ниже плинтуса, женщина просто перестала замечать все, что происходит вокруг.
Кац не сразу понял, о чем говорят Брост и Нахимова. Он даже, повинуясь гостиприимному жесту Идеи, было направился в их сторону, но, сделав пару шагов, остановился.
– Э-э-э, вы чего? – недоуменно уставился он на хищно улыбающихся подозреваемых, потом перевел взгляд на детектива. – Вы тут все с ума, что ли, посходили? Вы что, решили, что это я Моришку того, в смысле поясом? – произнести слово «убил» Кац не решился. – Еще чего не хватало! Я понятия не имел, что у Ларски от меня ребенок! Вы же сами только что видели!
– Ага. А еще мы видели, как из твоего кошелька фотография этого самого неизвестного тебе ребенка вывалилась. Или она там случайно оказалась? Понравился тебе мальчишечка на карточке, вот ты ее и прихватил. И в портмоне по старой привычке сунул. Вот только где ты эту фотографию взять мог, папашка? Не иначе как у остывающей Ларски из рук вырвал?
Мрачный негодяй Нахимов, почуяв, что с него вот-вот снимут обвинения, разошелся не на шутку:
– Что, подонок, неприятно, когда на тебя самого подозрения пали? Может, ты наконец поймешь, каково приходится человеку, когда его несправедливо обвиняют в убийстве!
– Вы тут все белены объелись. Неужели я похож на человека, способного задушить женщину? – огрызался Кац.
Элка хмыкнула:
– Час назад я бы ни за что не поверила, что вы способны пнуть женщину. Однако ж…
Михаил Романович напрягся, пытаясь понять, о чем говорит эта девчонка, но тут же сник:
– Да, но тогда я же не знал, что она беременна! И к тому же в тот злополучный день я был пьян.
– Ага, а позавчера ты был трезвый, можно подумать! Миша, посмотри правде в глаза – ты постоянно пьян, ты очень импульсивен, и мы все прекрасно понимаем, что в ответ на нежелание отдавать тебе сына ты просто избавился от досадной помехи в лице Мориши. А фото мальчика прихватил из сентиментальных соображений. – Похоже, на этот раз Идея совершенно искренне распереживалась. Она не показушничала, не изображала из себя жертву несправедливого оговора – она просто поражалась человеческой подлости. – Мне вот только одно непонятно: как ты будешь смотреть в глаза ребенку, когда тот про маму спросит? Скажешь, что она была летчиком и погибла на задании? Или наговоришь про бедную Моришу гадостей, чтобы навсегда отбить у малыша мысли о биологической матери? Я думаю, что ты выбьешь последний вариант, он поподлее будет. Как раз в твоем стиле.
На Каца было страшно смотреть. Глаза его горели, волосы нелепо топорщились в разные стороны, а лицо наливалось краской.
– Да не знаю я, откуда в этом гребаном кошельке появилась эта гребаная фотография! – завопил он. – Я постоянно свои вещи где попало разбрасываю! Кто угодно мог засунуть туда любую хрень! У девочек моих спросите, они подтвердят!
Но никто ему не поверил.
– Ага, твои девочки только что облажались, рассказывая, что ты никуда без них не выходил. Эти потаскушки что угодно под присягой скажут, лишь бы тебя выгородить. – Довольный Нахимов даже гоготнул от собственной сообразительности. И на окружающих свысока посмотрел: мол, я же прав?
И спорить с ним никто не стал. Ибо – скорее всего он был прав.
И добавить тут было совершенно нечего. Поэтому все грустно заткнулись.
– Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Вам не кажется, что мы с вами в тупике, а, сограждане дорогие?
Честно говоря, Элке все это представление уже порядком надоело. Ей безумно хотелось в душ, а потом на самолет и домой, подальше отсюда.
А еще она почему-то очень переживала за ни разу ею не виденного малыша Димку. Он же совсем один остался. Мамы больше нет. Потому что ее папа убил.
– Насколько я знаю российские обычаи, нежелание матери отдавать ребенка отцу в кругах вашего высшего света не имеет ни малейшего значения. – Когда наступившую тишину нарушил спокойный голос детектива, народ встрепенулся. А тот продолжил: – Вам самим наверняка известны случаи, когда в России богатый отец просто отнимал детей у матери, и никакие законы этих мужчин не останавливали. Я верно говорю?
Идея, будучи самым компетентным специалистом в вопросе сплетен, кивнула:
– Вы правы. В нашей стране закон на стороне того, у кого кошелек. Уж если Кристиночка не смогла у мужа ребенка отвоевать, то у Мориши вообще шансов не было. Этот подонок просто забрал бы ребенка и все.
Стоит ли говорить, что все сразу поняли, о какой именно Кристиночке шла речь? Поняли и загудели, соглашаясь с Идеей. А та, вдохновленная всеобщей поддержкой, добавила:
– Тут уж скорее Ларски должна была Мишаню придушить. Потому что других способов остановить его у нее все равно не было бы.
Как ни странно, но озвученная толстухой мысль была совершенно здравой. С чего бы Кацу на беззащитную журналистку кидаться? Даже если сделать поправку на его темперамент, то, скорее всего, узнав о существовании наследника, он просто послал бы сопротивляющуюся Моришу на хер, сел бы в один из своих самолетов и уже через несколько часов вывез мальчика в Лондон. И это было бы гораздо проще, чем за кем-то там с поясом от халата по гостинице охотиться.
– А может, он решил, что если Мориши не будет в живых, то ее родители будут вынуждены отдать ребенка? При живой-то матери они вряд ли бы этому упырю внука доверили… – осторожно подкинул версию Брост.
– Да что я, дебил что ли? Если я вот так вот просто увезу мальчика от любимых бабушки с дедушкой, это ж какая у мальца психологическая травма будет! Я бы их всех вместе забрал из этой деревни. И заберу, кстати! Мои родители давно умерли, так что я об этих стариках как о родных заботиться буду! Да и вообще – у меня работа, бизнес, неужели я родного сына с наемной нянькой оставлю при живой-то бабушке? Вы бы единственного наследника кому угодно доверили?
Кац орал так, что хрустальные подвески на люстре позвякивали. На его крик даже официанты носы из кухни повысовывали – но, когда поняли, что это орет постоянный клиент, попрятались обратно. Похоже, к неадекватному Мишаниному поведению тут все давно привыкли.
– И в этом есть немалая доля логики, – глубокомысленно подытожила его крики Элка.
Народ с ней нехотя согласился. Нехотя – потому что подозрения опять-таки пали на остальных. Согласились – потому что на дебила Кац действительно не был похож.
– Итак, вас снова пятеро совершенно одинаково подозреваемых, дорогие мои, – голосом Регины Дубовицкой объявила совсем уже затурканная Элка. – Блин, может, убийца наконец признается и мы разойдемся?
Нахимовы, Брост, Белла и примкнувший к ним Кац растерянно переглянулись между собой. Похоже, никто из них брать на себя вину не собирался. Ну и что прикажете делать? Монетку кидать или считалочкой назначать виноватого? Похоже, других вариантов просто нет.
Каким бы умным у себя на родине ни числился красавчик д’Ансельм, но, похоже, на сей раз он облажался. Слишком уж много в одном месте подозреваемых собралось. Ткни в любого пальцем – и тот не сможет доказать свою невиновность.
Бред какой-то.
Таким макаром можно вообще кого угодно в преступники записать. Между прочим, почему-то никто не подумал прошерстить Мишаниных девиц! Те вообще подсчету не подаются, шляются кучами и поодиночке по отелю, и внимания на них никто не обращает. Если подумать, то любая из них могла иметь повод, а главное, возможность задушить журналистку. Мало ли кому Ларски при жизни могла напакостить, может, она где-нибудь случайно одну из бестолковых блондинок задела, а та по глупости решила отомстить… Кто ж знает, какие шальные мысли забредают в красивые блондинистые головы?
Мысль, конечно, была идиотской, тем не менее, повинуясь какому-то внутреннему зову, Элка покосилась на кучкующихся в углу рыбешек.
Как это обычно бывает, очень даже вовремя покосилась. Потому что именно в этот момент от единообразно колышащейся золотистой массы вдруг отделилась одна особь.
Ага, похоже, это та самая красотка, что не смогла мэра возбудить.
Девушка вышла почти на середину зала, прокашлялась, как ведущий перед концертом, и обратилась почему-то к Бросту, а не к своему хозяину:
– Кирилл Сергеевич, а если я сейчас полностью сниму с вас все подозрения, вы меня к себе на телевидение возьмете? Вы не подумайте, я не дура, у меня высшее филологическое образование. И еще я курсы маркетинга закончила. Вы не пожалеете, – девица начала говорить довольно уверенно, но к концу своей речи все же сбилась на просительный тон.
Брост не сразу понял, что она к нему обращается. А когда понял, то почти простонал:
– Детка, если ты это сделаешь, я тебя прямо тут же приму на работу, на место этой сучки!
Все поняли, что «сучка» – это опальная Статская.
– А если ты и мою невиновность докажешь, я тебе «Порш» подарю, – себе под нос, но так, что услышали все, пробурчал новоявленный папаша.
Ознакомительная версия.
